Катарина Причард - Негасимое пламя

• Название: Негасимое пламя
• Автор: Катарина Причард
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Последний роман австралийской писательницы-коммунистки Катарины Сусанны Причард (1884–1969) посвящён борьбе за мир, разоружение, против ядерной войны.

---

— Дай мне пять шиллингов — не пожалеешь, — выпрашивала женщина. — В наши дни только девчонкам и везет на мужчин. А мне сегодня не удалось подцепить ни одного клиента.

— Очень сожалею… — начал Дэвид.

— Зови меня Дэзи, — прервала она, придвигаясь к нему, — Я знаю, как угодить джентльмену. Как говорится: «И на старой скрипке можно сыграть неплохой мотивчик!»

— Что-то нет настроения, — извиняющимся тоном пробормотал он. И, боясь обидеть ее, запинаясь, неловко добавил: — Вот тут у меня осталось несколько шиллингов…

— Недостаточно хороша для тебя, — злобно взвизгнула она, сгребая с его ладони протянутые ей деньги, — видно, из этих бродячих Иисусиков, — не хочешь иметь дело с приличной девушкой! Ладно, — бросила она. — Плевать мне на это! Хоть что-то из тебя вытянула. А больше мне ничего и не нужно.

Дэвид распрямился и встал. «Надо найти другое место для ночлега», — устало подумал он. Перейдя улицу, он двинулся вдоль пристани и шел до тех пор, пока не увидел груду тюков с шерстью, показавшихся ему подходящим убежищем, достаточно сухим и защищенным.

Скоро рассвет, подумал он, и долго спать не придется. Как только дремота овладела Дэвидом, в его мозгу замелькали смутные образы, словно кадры испорченной ленты какого-то старинного фильма: это были обрывки воспоминаний о его недавних странствиях и приключениях, то льстившие его тщеславию, то вызывавшие у него ироническую улыбку. Быть принятым за сыщика, убийцу и бродячего проповедника — и все это в один вечер!

Что ж, в конце концов это все-таки какое-то достижение, хотя люди, в чью среду он хотел незаметно войти, и не приняли его за своего. Видимо, придется что-то изменить: поведение, одежду, манеру говорить, если он хочет быть ближе к ним, завоевать их доверие. Значит, надо жить среди них, слиться с ними, стать таким же, как они. Найдет ли он в себе для этого силы? Да и стоит ли? Таков ли путь к народу человека интеллигентного?

Нелепо думать, что он сумеет оказать на этих людей какое-то влияние. II все же он чувствовал, что должен попытаться: хотя бы только для того, чтобы знать, сможет ли он принести людям пользу, помочь им понять все безумие современной войны и гонки вооружений. Перспектива будущего пугала его. Он не видел пути для решения всех этих сложных вопросов; и все же твердо решил не отступать перед взятой на себя задачей.

— Боже, как я глуп! — беззвучно простонал Дэвид и погрузился в сон.

Глава IX

Его разбудил чей-то громкий смех.

— Полюбуйся-ка, Джо, — воскликнул веселый голос.

Дэвид поднял глаза на стоящих над ним людей. «Докеры, — подумал он, — верно, неподалеку разгружается судно».

— Ступай-ка отсюда, приятель, — сказал один из них, — шпики компании живо тебя зацапают, если увидят, что ты расположился тут на ночлег.

Дэвид с усилием поднялся. Расправив затекшие члены, он озадаченно посмотрел на рабочих и усмехнулся.

— Кой дьявол занес меня сюда? — растерянно спросил он, всем своим видом давая понять, что накануне хлебнул лишнего.

— А это уж тебе лучше знать!

— До скорого!

Докеры, посмеиваясь, пошли дальше. Дэвид стряхнул с одежды пыль, выпрямился и зашагал в противоположном направлении. Во рту у него пересохло. «Мутит чего-то», — подумал он с отвращением. Болела спина. По временам он испытывал легкое головокружение, и к горлу подступала тошнота. Дэвид дошел до вокзала. Там, в туалетной комнате, его отчаянно вырвало, после чего он почувствовал себя лучше. Он выпил воды, и она показалась ему необыкновенно вкусной. Затем подставил голову под холодный кран, умылся, причесал волосы маленьким карманным гребешком и снова почистил костюм.

Взглянув в зеркало, он решил, что выглядит почти как обычно, только на щеках проступила черная щетина.

Сознание, что он не брит, было ему неприятно не менее, чем отсутствие душа и свежего белья, и это несколько удивило его. Он никогда не думал, что соблюдение всех процедур утреннего туалета так много значит для него. А вот, оказалось, что он ощущал в них настоятельную потребность. «Терпеть грязь не только моральную, но и физическую — нет, это уж слишком!» — сказал себе Дэвид с некоторой долей снобизма.

Чашка кофе с булочкой где-нибудь в закусочной для рабочих ночной и утренней смены, пожалуй, подбодрит его, подумал Дэвид, отправляясь на поиски. Оставшихся денег (в кармане звенела какая-то мелочь и пара шиллингов) едва ли хватит на большее. Разумеется, у него есть еще деньги в банке, но чековая книжка осталась дома, а домой ему идти не хотелось. Впрочем, в этом и не было необходимости: нужно только повидать Мифф и попросить ее принести ему чековую книжку, несколько чистых рубашек, белье и носки. И кроме того, передать Клер, что он занят сейчас важной работой и некоторое время будет отсутствовать.

— Боже мой, папа, — воскликнула Мифф, когда через несколько часов он пришел к ней в контору союза, — что с тобой стряслось?

Она сразу же заметила его небритые щеки и мятый воротничок.

— Сражался с ветряными мельницами, дорогая, — шутливо пояснил он, — к тому же потратил все деньги.

Он попросил Мифф принести из дому все, что ему требовалось, а пока взял у нее фунт и условился встретиться с нею на следующий день, чтобы вместе позавтракать.

Затем он вернулся на вокзал, получил в камере хранения чемодан и пишущую машинку и решил заняться поисками комнаты с ванной и душем, где бы он мог спать и работать. Не зная, куда направиться, Дэвид стоял на краю тротуара, наблюдая за городским транспортом, несущимся вдоль улицы густым потоком. Машина, груженная капустой, — ярко-зеленой и свежей, прямо с огорода, — со скрежетом затормозила рядом с ним. Как только затор машин поредел, грузовик тронулся, направляясь в северную часть города.

«На рынок», — догадался Дэвид. Оп вскочил в трамвай. «Вслед за зеленым пламенем капусты», — подумал оп, улыбнувшись.

Его внимание привлекла толчея людей и машин, скопившихся у ворот рынка. Соскочив с трамвая, он стал прокладывать себе путь сквозь гущу грузовиков, телег, фургонов и легковых машин, выстроившихся в два и в три ряда вдоль улицы, которая вела к торговому центру, — огромному зданию, крытому белой железной крышей, где находились запасы городского продовольствия и конторы многочисленных посредников.

Оптовые закупки, которые начинались на рассвете, уже закончились. Тонны овощей, фруктов, рыбы и мяса были закуплены розничными торговцами и отправлены по назначению жителям города и предместий. Теперь здесь оставались только мелкие торговцы и покупатели: владельцы ларьков — поставщики бережливых хозяек, старьевщики, торгующие подержанной одеждой, старыми книгами и всякой домашней утварью и усиленно предлагающие свой товар. И тем не менее все проходы и павильоны были заполнены толпой.

Обширное строение с рядами ларьков и прилавков, казалось, раскинулось на целые километры. Давид вошел в мясной павильон; прилавки были завалены грудами сырого мяса; кругом висели освежеванные туши быков, овец и свиней. Он прошел между корзинами с домашней птицей, битой и живой, — курами и молодыми петушками, индюками и утками, — ускоряя шаг из-за отвратительного запаха, наполнявшего эту часть рынка. Мохнатые тушки кроликов покачивались на туго натянутой проволоке и свисали из раскрытых ящиков.

В рыбном павильоне серебристые дары моря лежали неподвижной массой, засыпанные колотым льдом — каждый сорт рыбы отдельно — на чешуйчатых боках рыб виднелись налипшие морские водоросли. Ярко-красные лангусты и креветки наполняли мокрые корзины. Огромный морской хищник с золотым ободком вокруг глаз, лежащий на прилавке, казалось, мрачно смеялся над трагической участью всего рыбьего рода. Дэвид мельком взглянул на горы желтого масла и сыров, на груды овощей, обрамленные пахучей зеленью, на красочные каскады апельсинов и яблок, сверкающие золотом из темной глубины рынка, на фантастические сады цветов.

Запах потных, немытых тел смешивался с запахами гниющих фруктов и раздавленных под ногами капустных листьев, соленой рыбы и остро пахнущих сыров. По временам со стороны цветочных прилавков доносилась струя аромата и пронизывала зловонную атмосферу: это было дыхание бледно-желтых и белых нарциссов, благоухание боронии.

Многие женщины несли в своих корзинках заткнутые среди покупок пучки боронии. Борония украшала то ощипанную птицу, то чесночную колбасу, то связку лука порея. Не является ли любовь к этому скромному коричневатому цветочку чем-то объединяющим переселенцев и аборигенов, усмехнулся про себя Дэвид. Странно, что самым универсальным из всех человеческих чувств оказалось обоняние. Если людям разных национальностей доставляет удовольствие один и тот же приятный запах, то почему не может оказаться общей естественная потребность сердца в дружбе и счастье? Да ведь так и бывает, едва лишь появляется для этого возможность. Только борьба за существование, борьба религиозных и политических мировоззрений притупила, а потом и вовсе заглушила эту потребность, уничтожила возможность согласия и добрососедских отношений между людьми разного социального и имущественного положения.