Дмитрий Кузнецов - Бетанкур

• Название: Бетанкур
• Автор: Дмитрий Кузнецов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1071-4

Эта книга рассказывает о судьбе удивительного человека — Августина де Бетанкура (1758—1824), учёного, архитектора и инженера, организатора строительства и транспорта в Российской империи. Только перечень его изобретений может занять не одну страницу. Он жил в России в эпоху Александра I, когда создавались главные архитектурные ансамбли города на Неве.

Имя Бетанкура окружено многими загадками, причём совершенно неожиданными. Автор книги Дмитрий Кузнецов, используя подчас детективные методы расследования, попытался разгадать их и рассказать о том, что, казалось бы, навсегда осталось спрятанным в истории.

---

Текст письма показывает, что уже в 1789 году Бетанкур размышлял о судне, которое можно было бы привести в движение с помощью паровой машины. Впервые такое судно будет построено в Америке Робертом Фултоном в 1807 году. В конце XVIII века ни в Испании, ни во всей Западной Европе в использование силы пара для движения морских транспортных средств никто ещё не верил. Августин де Бетанкур и здесь на несколько лет обогнал время.

В архиве испанского посольства в Париже сохранилась следующая запись от 29 ноября 1789 года: «Все работы, которые делает Бетанкур, безупречны, и точность и умеренность, с которой он ведет свои счета, не оставляет желать лучшего. Хотя он мог бы включить в них стоимость как своего жилья, так и пенсионеров, так как большая часть их жилья занята моделями и машинам. Однако он учитывает в счетах Его Величества лишь часть, соответствующую мастерским, а всё остальное оплачивает из собственных средств. Каждое изменение, внесённое в приобретённые машины, планы и прочее, он засчитывает лишь как простую работу по копированию. Что же касается строительства и покупок, то этим он обязан только своему умению».

Эта запись лишний раз подтверждает, что Бетанкур, какой бы ни занимал пост, всегда был безупречно честен с государственными деньгами. Ни одна копейка или песета из государственной казны не прилипла к его рукам, хотя через него проходили десятки, если не сотни миллионов рублей и реалов. Испанский историк техники Антонио Рюме де Армас, автор книги «Политическое завещание графа Флоридабланка», подсчитал, что на создание Королевского кабинета машин, включая закупку готовых экспонатов, стоимость материалов и работ, разъезды и путешествия, а также выплаты на содержание стажёров и отправку коллекции в Мадрид, казна отпустила Бетанкуру 720 тысяч реалов, или 180 тысяч ливров.

Из этих расчетов видно, что испанское правительство не жалело денег. А Бетанкур иногда так увлекался при закупке деталей машин и механизмов, что влезал в непредвиденные долги. Но испанский посол во Франции граф де Аранда неизменно защищал его. «…долг, — писал он, — произошел оттого, что он (Бетанкур. — Д.К.) создал себе место среди учёных и инженеров, приглашая их и радушно принимая за свой счёт; любой другой потребовал бы такую сумму всего за каких-нибудь два или три из добытых им секрета, так что мы должны быть очень довольны, что приобрели их за такую цену».

Конечно, здесь, в дипломатической переписке, испанский посол даже не косвенно, а прямо признается, что Августин де Бетанкур занимался промышленным шпионажем и ему отпускались деньги не только на создание Королевского кабинета машин, но и для сбора информации о промышленности Франции и Англии.

Тем временем во Франции политическая обстановка обострялась с каждым месяцем. Приближение революции уже давно сказывалось на всех сторонах жизни Парижа. Король, боясь революционной ситуации, принимал суровые меры. Они прежде всего коснулись деятелей искусства, в первую очередь литераторов и художников. Не обошли стороной и театр: по личному указанию Людовика XVI была запрещена трагедия Мари-Жозефа Шенье, созданная на материале французской истории времен Карла IX. Трагедия была посвящена «Свободному человеку Свободной Нации». В ней изобличалось коварство короля, стремившегося уничтожить гугенотов, используя религиозный фанатизм толпы. Обойдя все запреты, с большим трудом пьеса появилась на сцене «Комеди Франсез», и Бетанкур, как тонкий знаток театрального искусства, был на одном из премьерных спектаклей.

Однако, несмотря на отдельные всплески, культурная жизнь в 1787—1789 гг., по сравнению с первыми годами жизни Бетанкура в Париже, значительно померкла. Академия художеств полностью потеряла независимость и подчинилась королевской опеке. Были упразднены Школа покровительствуемых учеников, Школа Академии святого Луки, и, самое главное, запретили популярные публичные выставки художников, не принадлежавших к академии.

Эти события задели Бетанкура за живое — у него к тому времени сложились дружеские отношения с двумя французскими живописцами — Жаном Оноре Фрагонаром и Жаном-Батистом Грёзом. Немного позднее Бетанкур узнал, что его друг Фрагонар очень болезненно переживал этот период, к тому же у художника умерла восемнадцатилетняя дочь, и он, бросив Париж, уехал в свой родной Грасс. Больше они уже никогда не встречались.

Что касается Французской академии наук, то там дела обстояли иначе — жизнь била ключом.

ФРАНЦУЗСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Это научное учреждение было основано в 1635 году по распоряжению кардинала Ришелье прежде всего для изучения изящной словесности. Но в 1666 году, по предложению государственного министра Жана-Батиста Кольбера, для защиты и поддержки французских учёных в рамках академии Людовик XIV открыл Академию естественных наук. Она состояла из пяти отделений физико-математических наук, шести отделений химических и естественных наук и отделения применения науки в промышленности.

В течение многих лет академия ежегодно присуждала премии за лучшие научные работы; победителей награждали медалями, распределяли стипендии молодым учёным, иногда, за отдельные выдающиеся заслуги в области естественных наук, они пополняли ряды академии.

В 1790 году за доклад «О расширяющей силе водяного пара» Бетанкур получил в Академии наук поощрительную премию. Премия в том году досталось не только ему. Многие учёные и инженеры в разных областях науки в то время совершали большие и малые открытия. Однако внедрить их в производство было сложно. Крупные предприятия уже существовали в Лангедоке, в Севеннах работали суконные мануфактуры, в Нормандии — фабрики шерстяных и хлопчатобумажных материй, в долине Луары, в Туре, Руане, Лионе — фабрики шёлковых изделий, в Арденнах — металлургические заводы, в Артуа — каменноугольные копи, в Бордо — сахарные заводы и кораблестроительные верфи. Все они нуждались в нововведениях и переходе от кустарного производства к работе с помощью паровых машин и механизмов.

Но цеховая регламентация, устаревшие законы, многочисленные таможенные барьеры, не только внешние, но и внутренние, сдерживали промышленное развитие Франции. Король, боясь потерять финансовые рычаги правления, не позволял крупным предприятиям господствовать в промышленности. Власти поощряли цеховых и мелких производителей, работающих на дому. Такие мастера находились в зависимости от скупщиков-торговцев или владельцев мануфактур, получая от них сырой материал и им же сбывая продукцию. Такая форма собственности была не страшна господствующему классу.

«НАУКА НУЖНА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОКОРЯТЬ ПРИРОДУ»

Как только весной 1789 года Бреге и Бетанкур решили немного расширить своё обувное производство, им тут же из Версаля дали понять, что этого делать не следует. Поэтому неудивительно, что после революции 14 июля 1789 года среди её вождей оказалось так много друзей и знакомых Абрахама Луи Бреге. Однако, несмотря на протекционистские меры, Франция после революции не стала лидером европейской промышленности. Её товары не выдерживали конкуренции не только с английскими, но даже с итальянскими, швейцарскими и австрийскими. Паровые машины, как и раньше, применялись только на водокачках и в угольных шахтах компании «Анзен», где их было установлено двенадцать. В бумагопрядении, например, паровая машина во Франции впервые была запущена только в 1812 году.

В народе насаждалось мнение, что «богатство не может быть титулом: торговля иссушает душу постоянной страстью к наживе, поэтому у коммерсанта нет ни веры, ни отечества, а только забота о прибыли». Бетанкур не разделял этой точки зрения: он всегда считал, что экономика — такая же творческая наука, как математика или физика. И хотя Испания была более отсталой, чем Франция, у себя на родине Бетанкур никогда не видел, чтобы крестьянки не имели бы ни одной пары чулок или башмаков, а крестьяне из-за отсутствия деревянной или иной обуви ходили бы босиком.

А во Франции в любой неурожайный год от голода умирали сотни тысяч человек. Несправедливое распределение доходов всегда возмущало Бетанкура; он искренне верил, что с развитием науки и техники произойдёт не только облегчение тяжёлого физического труда, но и обязательно повысится материальное благополучие всего населения планеты. Однако до этого было ещё далеко.

В это время Франция была крестьянской страной. К концу XVIII века доля городского населения составляла всего 12%, а в Англии — 23%, в Нидерландах — 37%, в Италии — 17%, в Португалии — 16%. Даже в сельскохозяйственной Испании она была больше, чем во Франции, и составляла 13%.

При Людовике XVI сельское хозяйство оставалось основой экономики и находилось в крайне отсталом положении. Около трети годных к обработке земель не возделывались и были покрыты песком или вереском. Орудия и способы обработки земли были весьма примитивными: в большей части Франции преобладало трехполье, однако кое-где сохранялось двухполье. Урожайность была значительно ниже, чем в Англии. Только в редких случаях крестьянин являлся землевладельцем. Как правило, он арендовал надел у сеньора, выплачивая за это весьма высокий ценз и хлебный оброк — шампар.