Патриция Маккиллип - День именования

• Название: День именования
• Автор: Патриция Маккиллип
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40612-8

В рассказе, добром и полном сострадания, автор говорит читателю, что если имя обладает особой силой — а так оно и есть! — то прежде, чем назваться им, нужно хорошенько убедиться, что оно и вправду тебе подходит.

Рассказ из антологии «Чёрная магия» («Wizards», 2007).

---

Патриция А. Маккиллип День именования

Патриция Анна Маккиллип получила свою первую Всемирную премию фэнтези в 1975 году за роман «Forgotten Beasts of Eld», с тех пор она является одним из самых выдающихся современных авторов фэнтези. В число ее книг входят «The Riddle-Master of Head» (в русском издании «Мастер загадок»), «Heir of Sea and Fire» («Наследница моря и огня»), «Harpist in the Wind» («Арфист на ветру») и десятки других. Еще одну Всемирную премию фэнтези Маккиллип завоевала в 2003 году за произведение «Ombria in Shadow».

Патриция Маккиллип родилась в Сейлеме, штат Орегон, ныне проживает в Норт-Бенде, тот же штат.

В рассказе, вошедшем в этот сборник — добром и полном сострадания, — автор говорит читателю, что если имя обладает особой силой — а так оно и есть! — то прежде, чем назваться им, нужно хорошенько убедиться, что оно и вправду тебе подходит.

Эйверил мечтательно глядела в тарелку с овсянкой и размышляла о себе. Через два дня в школе волшебства Оглесби должен был состояться День именования, знаменующий середину трехлетнего курса обучения. Студентам, которым удалось успешно пережить первые полтора года и получить удовлетворительные отметки по таким предметам, как фокусы, легендарные существа, латынь, магические алфавиты, употребление и злоупотребление стихиями и история магии, дозволялось выбрать тайное имя, необходимое для продолжения обучения. Эйверил имела высший балл по всем предметам, и ей не терпелось приступить к более расширенному и углубленному изучению таинственных и необычайных магических искусств. Но под каким именем? Эйверил никак не могла решить этот сложный вопрос. Что наилучшим образом выразит ее дарование, ее потенциал, источник ее возможностей? И, что еще более важно, — какое сочетание звуков она будет рада назвать своим тайным «я» на всю оставшуюся жизнь?

«Вспомни о любимом дереве, — предложила мисс Брэбурн, куратор Эйверил, — о животном, о птице. Ты можешь взять себе имя в честь кого-то из них. Или в честь одной из четырех стихий древности. Быть может, в честь одного из аспектов огня. Или воды».

Эйверил изящно потянулась и представила свои светлые волосы и кожу. «Может, лебедь? Или что-то, связанное с ветром? От воздуха у меня больше, чем от огня. Но точно не земля. Вода?»

— Mater, — сказала Эйверил; ей нужно было начать совершенствовать свою латынь, на которой писала заклинания добрая половина волшебников древности, — что тебе приходит на ум, когда ты думаешь обо мне?

Ее мать, которая в этот момент переворачивала бекон на сковородке, бросила на дочь скептический, затравленный взгляд. Она снова была беременна — в ее-то возрасте! — и время от времени ее рвало. Про себя Эйверил считала это событие весьма неуместным. Ради Эйверил им пришлось переехать из пригородного дома в куда более тесную квартиру в городе — поближе к Оглесби. Куда, ну куда ее непрактичные родители намереваются класть младенца? В корзину для белья? В большой стенной шкаф на пару с Феликсом, который, скорее всего, засунет этого младенца под кровать вместе со своими игрушками и обувью? Брат Эйверил выбрал этот момент, отвлекая ее внимание от жизненно важного вопроса, — он стукнул кулачком по зубцам вилки, отправив в полет лежавшую крест-накрест с ней ложку.

— Феликс! — прикрикнула мать, — прекрати немедленно!

— Бекон, бекон, хочу бекон! — заныл Феликс.

Ложка отскочила от его головы и со звоном упала на пол.

Феликс зажмурился и раскрыл рот. Эйверил поспешила встать, пока он не заплакал.

— Эйверил, подожди!

— Ма, мне пора. Я опоздаю.

— Сегодня ты должна вернуться домой сразу же после занятий. — Тут Феликс завопил как резаный. Мать повысила голос: — Я хочу, чтобы ты присмотрела за Феликсом.

Взгляд фиолетовых глаз Эйверил в ужасе метнулся к маленькому брату, орущему так, что видны были миндалины. Феликсу совсем недавно исполнилось четыре года. Это был тощий, шумный, безмозглый сгусток проказ и энергии — Эйверил серьезно сомневалась в том, что он умственно нормален.

— Извини, ма. — Эйверил поспешно подхватила сумку с книгами. В конце концов, матери все равно больше нечем заняться. — После уроков у меня обучение в группе.

— Эйверил…

— Ма, это важно! У меня хорошие результаты — мисс Брэбурн говорит, что одни из лучших за десять лет. Она считает, что я могу получить стипендию в Университете древних искусств, если сумею удержаться на должном уровне. Мы же ради этого сюда и переехали, правда?

Что-то в выражении лица матери — сильно похожее на смесь восхищения и отчаяния, какое Эйверил вызывала у менее одаренных студентов, — заставило ее быстро обойти стол, еле сдерживаясь при этом, чтоб не врезать Феликсу сумкой с книгами, и чмокнуть мать в щеку.

— Давай после Дня именования, а? Может, тогда у меня будет время.

По дороге в школу Эйверил обсудила эту ситуацию со своими друзьями: Дейдрой, Тамарой и Николаусом.

— Мать должна понять. В конце концов, она сама почти окончила Оглесби. Она знает, как много нам приходится работать.

— Что, правда? — поинтересовался Николаус, с любопытством сверкнув очками без оправы. — А почему она не закончила школу? Не справилась с программой?

Эйверил пожала плечами.

— Она сказала, что бросила ее ради замужества.

— Она не могла оставаться в школе со мной на подходе и со всеми этими порхающими вокруг учебными заклинаниями студентов. Иначе я бы смахивала на вомбата или еще кого.

Дейдра хихикнула и поправила бабочку-заколку в буйно-рыжих волосах.

— Младшие братья — это хуже всего на свете, правда? Мои — просто сущее наказание. Они засовывают слизняков мне в туфли, разрисовывают мои учебники, постоянно ноют, и пахнет от них, как от вареной брокколи.

Тамара — она была выше всех и двигалась как танцовщица — откинула с лица ухоженные, блестящие черные волосы и улыбнулась.

— А я люблю своего младшего брата — но он еще совсем малыш. Они такие милые, пока не отрастили зубы и не обзавелись собственным мнением.

Эйверил что-то рассеянно пробормотала в ответ; взгляд ее был прикован к юноше со светло-золотыми волосами, который ожидал ее у ворот школы. Девушка глубоко вздохнула; воздух у ее губ словно бы вспыхивал и сгорал.

— Это Гриффит, — сказала Эйверил.

Она шагнула вперед, в свой зачарованный мир, где были друзья, интереснейшие задачи в темных школьных стенах, сложенных из грубо обтесанных камней, и Гриффит, с его высокими скулами и широкими плечами.

Но был и кое-кто другой, наблюдавший за Эйверил: неподвижная, безмолвная фигура на траве, за коваными железными воротами. От нее словно струилась напряженность и, подобно заклинанию, тянулась к девушке. Удивленная Эйверил оторвала взгляд от Гриффита, чтобы посмотреть на незнакомца.

Но это оказался никакой не незнакомец, а всего лишь Флитч, который, соприкоснувшись с Эйверил взглядами, моргнул и ушел в себя, словно черепаха. Но девушка все равно помахала ему рукой, весело рассмеявшись, и ее внимание тут же переключилось на что-то другое.

На занятиях Эйверил правильно произнесла руну, заставившую Дугана Доулера поверить, что он — попугай, получила «отлично» за спряжение латинских пословиц, а ее работа по истории, выполненная совместно с Гриффитом, была признана лучшей в классе. Работа эта была посвящена исследованию легендарной земли, на которой стоял Оглесби, и тем временам, когда в дремучей дубраве студенты древности изучали свою примитивную магию. Эйверил с Гриффитом изображали преподавателя и ученика; они на самом деле воспроизвели некоторые древние заклинания, одно из которых воспламенило дубовую трость мистера Эддисона и включило потолочные противопожарные разбрызгиватели. Но мистер Эддисон, починив свою трость и осушив лужи при помощи нескольких тщательно подобранных слов, похвалил их за наглядную интерпретацию древней истории.

После школы Эйверил с Гриффитом, Николаусом, Тамарой и Дейдрой отправились домой к Гриффиту делать уроки. Дом у него был большой, тихий и опрятный, полный книг в кожаных переплетах и комнатных растений. Братьев и сестер у Гриффита не было; родители его сами были учеными и понимали всю важность образования. Мать Гриффита принесла им в гостиную поднос с охлажденным травяным чаем и шоколадными пирожными с орехами и оставила студентов одних; они свалили книги кучей на большой стол из красного дерева и принялись за работу.

Позднее, когда друзья управились с домашним заданием и погоняли друг друга по тестам, разговор перешел к животрепещущей теме — Дню именования.

— Никак не могу решить, — вздохнула Эйверил, мягко подавшись вперед и любуясь отражением своих длинных волос цвета слоновой кости в темном полированном дереве. — А кто-нибудь уже выбрал имя?

Оказалось, что Тамара свой выбор сделала, как и Николаус. Дейдра колебалась между двумя вариантами, а Гриффит сообщил, что у него тайное имя наличествует еще с семи лет. Так что они могли сосредоточить все внимание на Эйверил.