Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах

• Название: Битва колдуньи. Сага о мечах
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9910-2543-0, 978-966-14-5640-1

Хердис - внебрачная дочь знатного правителя, обладающая необычайными способностями. Свои колдовские чары она использует во вред людям, насылая страшные болезни и бедствия как на своих соплеменников, так и на врагов. Пытаясь отомстить собственному отцу Фрейвиду, Хердис начинает войну... Два племени, квитты и фьялли, сходятся в решающей битве, и Хердис наслаждается своей победой. Но она еще не знает, что ее уже ищет великан Берг - страж камней, охраняющий покой здешних мест...

---

Ингвильда ничего не ответила. Совершенной мести за отца она порадуется когда-нибудь потом, когда успокоится. А сейчас… Она ехала прочь от усадьбы Можжевельник, прочь от дерева, ставшего Конем Ужаса для невольного всадника, и перед глазами ее стоял тот Вильмунд, которого она знала в детстве, – ловкий, красивый, веселый и дружелюбный. Тот, которого больше нет и никогда уже не будет. Но тот Вильмунд погиб не теперь, а гораздо раньше – когда в него вцепился дракон честолюбия, который дает силу сильным, но отнимает ее у слабых. И Вильмунд оказался недостаточно силен для этой борьбы. А она сама? Ведь она знала, знала заранее почти все! Почему же она не помешала Вильмунду и тем самым не спасла его?

Опустив голову, Ингвильда смахивала слезы со щек, но они застилали глаза горьким туманом, не давали смотреть. Что такое знание? Это меч, зарытый в землю и ждущий сильной руки, которая оживит его. Для поступков, способных в этом мире хоть что-то изменить, знания недостаточно – нужны воля и сила. Себя саму Ингвильда ощущала сейчас безвольной и бессильной, тонкой былинкой в волнах, которую бурное море судьбы бросает то к надежде, то к отчаянию, то к радости, то к горю. Лишившись отца, потеряв дом и семью, а теперь и родину, она ощущала себя деревцем, выломанным из земли без корней.

Впереди виднелась крепкая фигура Оддбранда – Сумасшедший Квитт, никогда не слушавший никого, кроме собственного сердца и совести, спокойно покачивался в седле, готовый ехать, если понадобится, хоть в Нифльхель, и уверенный, что и там не пропадет. Он провел Ингвильду через жуткое Ничто, а теперь вез в другой, новый дом, который отныне станет для нее родным и единственным. И при взгляде на него Ингвильда вдруг ощутила горячую благодарность судьбе за опору, в которой она так нуждалась.

На дар ждут ответа, говорил Властелин Битв. Ночью после принесения жертвы Торбранд конунг долго не мог заснуть. Ему вспоминался обряд, в голову лезли вопросы: останется ли Властелин доволен жертвой, чем и как отплатит за нее. И тут же всплывали откуда-то ненужные, неуместные сейчас воспоминания о собственных сыновьях, Тормунде и Торгейре. Тормунду уже сравнялось бы двенадцать – он непременно взял бы сына в поход, будь тот жив. А повернись судьба по-иному – его отроческое тело сейчас раскачивалось бы на дубе где-нибудь над морем, с копьем в сердце, а Стюрмир конунг ожидал бы ответа на свой дар от бога войны и победы.

В усадьбе было тихо, только во дворе и в сенях слышались шаги и негромкие разговоры дозорных. Покой полнился дыханием и посапыванием спящих хирдманов. От медленно дрожащих языков огня в очаге по стенам ходили тени, похожие на великанов.

Торбранд перевернулся: жесткий, набитый свалявшейся шерстью валик, служивший подушкой, горбился посередине, лежать от этого было неудобно. Под головой ощущалось что-то твердое. Запустив руку в изголовье, Торбранд вытащил нечто гладкое, холодное. Ах, да!

Сев на лежанке, он повертел в руках золотое обручье, искусно сделанное в виде свернувшегося дракона. Белые звездочки в глазах сверкали ледяными бликами, словно покалывали крохотными стальными иголочками. Обручье конунгу отдал Оддбранд, коротко сказав при этом: «Ему больше не надо». По этим словам Торбранд догадался, что украшение было снято с Вильмунда. Другой обрадовался бы такому сокровищу, но Торбранд отчего-то усомнился. Золотой дракон был прекрасен, но в нем таилась угроза. Только глупец радовался бы наследству от такого неудачливого человека, как Вильмунд сын Стюрмира.

«Повешу на ясень! – подумал Торбранд, вспомнив дерево в гриднице Аскегорда. – Где лошадка, там и уздечка». Эта мысль вдруг принесла ему облегчение: значит, боги одобрили ее. Снова засунув обручье под изголовье, конунг улегся поудобнее и закрыл глаза, стараясь заснуть.

Вдруг в душном покое повеяло свежим прохладным ветерком – открылась дверь. Торбранд поднял веки. От порога к его лежанке неспешно шел высокий человек в сером плаще, в шапке, надвинутой низко на лоб и закрывающей один глаз…

Торбранд снова приподнялся и сел. Он мгновенно узнал старика, хотя никогда прежде его не видел, и застыл, охаченный трепетом, волнением, радостью, благоговением, тревогой… Можно ли перечесть чувства, наполняющие смертного человека, пусть и конунга, при встрече с божеством? С самим Отцом Богов, Властителем Асгарда! Это и есть ответ, которого он так напряженно ждал.

Сбылось… Сумасшедший Квитт действительно умеет приносить жертвы! Торбранд чувствовал себя заключенным в какие-то невидимые оковы, но это было всего лишь ощущение человеческой слабости рядом с силой бога. Покой был полон этой силой, она стояла в нем, как неподвижный упругий ветер, так что дышать было трудно, но каждый вдох казался необычайно живительным. Спящие хирдманы невольно вдыхали силу будущих побед, и она растекалась по жилам, чтобы потом в битве вдруг вскипеть и выплеснуться бурным потоком.

Больше никто в покое не проснулся, не пошевелился, а Торбранд уже не знал, сон это или явь. Вернее всего, грань сна и яви, ясности и безумия, где и происходит встреча человека и бога.

Повелитель Битв сел на край лежанки и дружелюбно кивнул Торбранду. Взгляд единственного глаза Одина был подобен раскаленному острию копья, и Торбранд отвел глаза, не в силах смотреть ему в лицо. Воздух между ними дрожал, как прозрачная грань пламенного язычка. Края серого плаща Властелина, сотканные из тумана, расплывались во тьме. Отец Ратей принес с собой сюда часть своего, высшего мира, и сам оставался в нем. Он был как грозовая туча, таящая молнии; не белая, не черная, не золотая, а туманная, таинственная, почти неуловимая для человеческого глаза. Даже сидя рядом с ним, Торбранд был бесконечно далек от Повелителя.

– Приветствую тебя, Торбранд сын Тородда! – тихим глухим голосом сказал Властелин, и каждое слово отдавалось в душе конунга и звенело, как горное эхо.

«И я приветствую тебя, Властелин!» – хотел ответить Торбранд, но язык его не слушался. Однако Отец Ратей снова кивнул, как будто услышал.

– Я доволен твоей жертвой! – продолжал Один. – Давно я не получал сына конунга, кровь его была сладка мне и Девам Битв. Я пошлю их в помощь тебе. Они укроют щитами тебя и твоих людей, а мечи их будут без пощады сносить головы квиттам. Я дам тебе достойное оружие для начала битвы.

В руке Отца Павших вдруг оказалось копье. Его длинный наконечник сиял голубоватым светом, а на древке сплетались руны девяти миров.

– Оно твое отныне и будет принадлежать твоему роду! – сказал Властелин. – Оно принесет тебе победу в любой битве, но на него наложено заклятье. Его не должно направлять на то, из чего была сделана цепь Глейпнир. Это заклятье добавил мой сын Тюр, чтобы его племя имело хоть какую-то надежду на спасение. Покажи, Торбранд сын Тородда, достаточно ли ты мудр и сведущ, чтобы владеть моим копьем!

Отец Богов усмехнулся в густую белую бороду, и по спине Торбранда пробежал озноб. Всякого, кто состязается с Одином в мудрости, ждет смерть, поскольку поражение неизбежно. Велик же будет его позор, если он не сумеет ответить на вопрос! И не видать ему тогда милости Отца Побед и чудесного копья, и любые жертвы будут напрасны.

– Перечисли, из чего была выкована цепь, из-за которой мой сын Тюр лишился руки? – предложил Один, пряча в бороду насмешку.

Теряясь от волнения, Торбранд с лихорадочным усилием принялся вспоминать.

– Цепь Глейпнир была выкована из… из женских бород, – сначала ему вспомнилось самое диковинное и нелепое. – Из птичьей слюны, из рыбьего дыхания… Из медвежьих жил…

Властелин Битв благосклонно кивал в ответ на каждое названное диво, и Торбранд постепенно набирался уверенности. Он помнил, что волшебная цепь была составлена из шести сутей. Четыре он назвал. Еще что-то было связано с Фрейей, он еще думал в детстве, что это она дала… Шум кошачьих шагов! И потому кошки бегают неслышно…

– И что же было последним? – спросил Один.

– Последним… – Торбранд лихорадочно пытался собрать в кучу и удержать в голове все уже названное, отыскать хоть на дне морском шестую составляющую, но она ускользала, не давалась. Это что-то огромное, несокрушимое, то самое, что придало цепи прочность, когда остальные части сделали ее обманчиво легкой и мягкой…

Повелитель Битв насмешливо улыбался, как будто дразнил Торбранда скрытой частью мудрости, которая ему не давалась. О, сам-то Властелин знает все, он, отдавший в залог свой глаз! Глаз… источник Мимира… великаны… горы…

– Корни гор! – с облегчением выдохнул Торбранд, и у него было такое чувство, как будто он чудом удержался на краю пропасти.