Лора Касишке - Вся жизнь перед глазами

• Название: Вся жизнь перед глазами
• Автор: Лора Касишке
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Эротика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01455-8

Парень-психопат устраивает бойню в школе. Он предлагает двум своим одноклассницам, Диане и Морин, самим выбрать, которую из них ему застрелить. И одна из девушек произносит роковые слова, прося убить не ее, а подругу… Диана становится взрослой, у нее прекрасный дом, замечательный муж, любимая дочь, и жизнь ее течет размеренно. Но реальна ли эта жизнь или она — всего лишь легкое облачко мечты, промелькнувшее перед мысленным взором?

---

Прекрасная пора — средний возраст! Множество людей в этом возрасте абсолютно здоровы и пребывают в отличной спортивной форме. Буквально накануне она видела на обложке журнала фотографию известной модели — не то Кристи Бринкли, не то Синди Кроуфорд. Надпись под изумительно гладким лицом гласила: «Сексуальна и в шестьдесят».

Конечно, дело не обошлось без грима, но все же… Диане уже сорок, а эта женщина была знаменита красотой, когда та училась в младших классах. Нет, шестьдесят ей ни за что не дашь…

Она бессмертна. Неподвластна времени. Какая смелость!

В возрасте подростков из соседского бассейна она рассуждала иначе. Сорок лет казались ей глубокой старостью. Сорок, шестьдесят, какая разница, если ты уже почти труп, пусть даже перед съемкой тебя наштукатурили. В юности Диана не сомневалась, что знает, что такое бессмертие. Средний возраст не имел к нему никакого отношения.

Что она тогда понимала?

Откуда ей было знать, что настанет день, когда она, глядя на себя в зеркало, ничуть не огорчится при виде «гусиных лапок» вокруг глаз. Нисколько не расстроится, обнаружив на животе следы растяжек, появившихся во время беременности. Улыбнется, поняв, что талия расползлась, а пупок, в котором когда-то красовалось золотое колечко, больше не имеет смысла демонстрировать никому. Разве могла она предположить, что будет радоваться тому, как удачно справляется с первой сединой обыкновенный оттеночный шампунь?

Что бы она подумала, если бы тогда ей сказали, что довольно скоро она превратится в эту вот тетку в зеркале, в тесноватом белом платье, которая выглядит… ну, не больше чем на сорок, конечно… но и не меньше?

Она присмотрелась к себе внимательней и улыбнулась.

Занятий в колледже сегодня нет. И ничто не помешает ей пойти в мастерскую и немного порисовать. Уборкой в гостиной и на кухне она займется потом. А может, улыбнулась она про себя, когда она вернется из студии, все уже будет убрано и даже вымыто?

Они вернули на ночной столик каталог — «Аберкромби и Фитч» — и пошли на кухню.

Кондиционер работал на полную мощность, наполняя квартиру обманчивой прохладой. Снаружи тридцать два градуса. И ни ветерка. Асфальт плавился под ногами, лип к подошвам. У окна, где сотрясался кондиционер, трепетали под холодными струями занавески, словно злобная пурга рвалась на волю.

— Мороженое будешь? — Девочка открыла морозильник, и над замороженными обедами «Свенсон», пакетами со смесью овощей и формочками для льда задрожали облачка пара.

— Конечно.

Из буфета они достали миски и ложки, из морозилки — ведерко с шоколадным мороженым и водрузили все на кухонный стол.

Они поглощали темное лакомство, пока ведерко не опустело, потом открыли пакет сырных чипсов, обнаруженный на холодильнике.

— Диетическую колу?

— Обязательно. Я же на диете.

Обе засмеялись.

После чипсов они приготовили себе бутерброды с холодной говядиной и плавленым сыром, умяли их и поняли, что по-прежнему голодны.

Разогрели банку густой похлебки из моллюсков.

Добавили в нее устричные крекеры.

И закусили еще одним пакетом чипсов, не потрудившись высыпать их на тарелку.

Сколько бы они ни ели, оставались тощими и вечно голодными. Обе свято верили, что так будет всегда.

К тому времени, когда Диана добралась до мастерской над гаражом, подростки из бассейна исчезли.

А жаль, отсюда открывался такой прекрасный обзор. Диана даже испытала некоторое разочарование. Почему бы им не улечься в шезлонгах на лужайке? Она могла бы нарисовать их молодые, влажно блестящие тела. Густые мокрые волосы девушки. Сильное мускулистое тело юноши. Показать бесстыдство и бесшабашность тех редких счастливчиков, чья нагота совершенна.

А ведь она не понаслышке знала, что это значит — иметь безупречное тело, не боящееся никакого, даже самого яркого света.

Однажды, ей тогда было пятнадцать, она обнаженной позировала для фотографа — мужчины лет пятидесяти, с которым познакомилась в магазине. Он заплатил ей шестьдесят долларов за то, чтобы она часок полежала в его квартире на кушетке, которую хозяин задрапировал черным атласом. Дружок Дианы ждал ее. Ждать, правда, пришлось на грязной, вонючей кухне.

Они потратили эти деньги на ужин в стейк-баре, и Диана до сих пор помнила вкус бифштекса на ребрышке, среднепрожаренного, немного с кровью, и салата с кусочками бекона, вареными яйцами и тертым сыром, поданного в охлажденных пиалах.

Бойфренд был старше ее. Ему уже стукнуло девятнадцать. Диана больше никогда не видела, чтобы кто-нибудь ел так жадно, как он в тот вечер, отвлекаясь от жевания только затем, чтобы поиздеваться над старым дураком с камерой.

Фотограф заявил, что продаст снимок в журнал, и Диана чувствовала себя польщенной. Она представила свою фотографию на обложке, напечатанную на лощеной глянцевой бумаге. Наверное, она обойдет все крупные города…

Но Тони, ее дружок, только расхохотался и сказал, что ни один журнал не возьмет эти фотографии, а старикашка делал их для себя, так что сейчас наверняка дрочит, проявляя их в кладовке.

Именно тогда, в ресторане, пока Тони ржал, Диана, глядя на кровавый бифштекс и яркие листья салата с разложенными на них кусочками бекона, впервые почувствовала себя виноватой. Безмозглой дурой. Грязной дурой.

Они заказали десерт. Диана помнит, что он назывался «черный торт» — шоколадное мороженое в темно-коричневой песочной корзинке, посыпанное еще более темным шоколадом. На вкус он оказался сладким, плотным и тягучим, как, наверное, та грязь, из которой Господь Бог слепил первого человека.

Диана достала набор угольных карандашей, вставила в мольберт чистый лист бумаги и начала рисовать тела молодых людей, виденных утром в бассейне, — ей всегда лучше удавались картины, списанные с реальности. Быстрее и легче всего работалось с натуры. Если же она рисовала по памяти или вообще фантазировала, все ее персонажи выходили похожими друг на друга. Не то чтобы у них были одинаковые лица, но в глазах присутствовало что-то общее, независимо от того, кого она рисовала — старика или ребенка. Как будто они смотрели на мир не своими собственными, а выдуманными ею глазами, вернее, не столько выдуманными, сколько глубоко засевшими в ее воображении, неизменно всплывающими перед ее внутренним взором, стоило ей зажмуриться и представить себе человеческие глаза вообще.

Ей хотелось нарисовать юную парочку, но, поскольку та испарилась, Диана выбрала такой ракурс, словно смотрела на задний двор Элсвортов из окна мастерской. Набросала с натуры лужайку с креслами, бассейн, раздвижные двери в патио, после чего напрягла память и изобразила тонкую девичью фигурку, раскинувшуюся в шезлонге. Затем приступила к фигуре юноши, стараясь воспроизвести гибкость его гладкого тела.

Девушка на наброске лежала, небрежно закинув за голову чуть согнутые в локтях руки. Это, насколько помнила Диана по собственному опыту, была поза, максимально подчеркивающая наготу.

Накладывая угольным карандашом тени за плечами девушки, Диана добивалась того, чтобы ее тело выглядело влажным. Юношу она изобразила с поднятым к небу лицом: глаза закрыты, надменный подбородок выставлен вперед.

Девушку она заставила закинуть одна на другую скрещенные в коленях ноги, словно та покачивала туфлей.

Ее так и подмывало вложить в руку под головой сигарету: это было бы оправданно. Голая, после секса в чужом бассейне, в жаркий июньский полдень, с сигаретой между пальцев.

Но она отказалась от этой идеи. Та девушка не курила.

Глаза девушки она оставила напоследок. Потом выглянула из окна, чтобы проверить свет. Какой он сейчас — прямой и слепящий, заливающий все вокруг, или боковой?

Если боковой, то как он падает — удлиняя тела, огрубляя их и уничтожая впечатление невинности или нет?

Свет был именно такой, какой нужно, — состоящий из физической пустоты, как обычно Диана описывала это явление студентам. Она пошире раздвинула занавески. Диана никогда не работала с цветом. Ей всегда было намного интереснее посмотреть, что можно сделать без него, исследовать весь невероятный диапазон возможностей, открываемых лишь игрой света и тени.

Прикидывая освещение, она заметила внизу какое-то движение. Кто-то перемещался под листвой деревьев, на фоне желтоватой зелени.

Это была девушка.

Она вернулась.

Уже одетая в белый топик и выцветшие джинсы, она застегивала босоножки на высоких каблуках. Тонкие светлые волосы успели высохнуть. Она подняла глаза в тот самый миг, когда Диана смотрела вниз. Уловила движение занавески?

Диана рывком задернула штору и почувствовала себя неуклюжей дурой. Она что, не имеет права выглядывать из окна собственной мастерской? Силуэт девушки сквозь тонкий тюль казался слегка размытым. Глупо, конечно, но Диана надеялась, что девушка ее не видит. Но та выпрямилась, не отводя взгляда от окна.