Вера Копейко - Партнер для танго

• Название: Партнер для танго
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048542-0

Связь поколений, семейные традиции. Действуют ли эти понятия в наше время?

Молодость и красота являются главным оружием Ирины. К тому же она умна, воспитана и обеспечена. К чему же прислушиваться к наставлениям старших, жить по их законам и совершать те же ошибки?

Чувство захватывает ее с головой. Но любовь ли это или просто влечение плоти и рабство загнанной души?

Вот когда погоня за счастьем приводит в тупик. И только близкие люди по-прежнему готовы ПОНЯТЬ, ПРОСТИТЬ и ПРИНЯТЬ.

---

— Все разгребем, все вымоем. Ах, как радовался бы отец, — вздыхала она. — Он тоже хотел, чтобы ты, Зоя, жила в Москве.

Начало жизни с Зоей было горячим, обжигающим. Он сам не ожидал такой страсти. Он вел себя так, будто давным-давно хотел только Зою. Ждал, верил, получил, наконец, а теперь делился собой безудержно, щедро, отдавая себя до самого дна. Потому что надеялся накопить еще больше… Чтобы снова отдать. Ей.

Недоверчиво-робкая, смущенная, Зоя тоже, казалось, не могла дождаться его. Он приезжал домой поздно, она открывала ему дверь, он замирал. Жена стояла в тонкой рубашке, которая не закрывала, а открывала тело. Под батистом в цветочек нагота казалась таинственно-манящей. Он молча сбрасывал с себя все, брал ее на руки и уносил в спальню.

Таким было начало.

Виктор не узнавал себя в страстном, пылающем мужчине. Да он ли тот, кто давил в себе желание столько лет, гасил его лишь ему известными способами, чтобы не нарушить верность другому женскому телу?

Уже истлевшему? — однажды задал он себе неожиданный вопрос.

Он не ответил на него, не знал, за сколько лет истлевает плоть.

Но рядом с ним плоть живая, горячая. Она отвечала ему с той же силой, с какой он брал ее.

Но все проходит. Они оба почувствовали, что схватки плоти начали тяготить обоих. Как тяготит затянувшаяся теплая осень, когда все ждут прихода зимы.

К зиме приехала Зоина мать, ее появление стало командой — есть причина унять накал страсти. К тому же Зоя была беременной.

Виктор собирал последние бумаги для поездки во Вьетнам. Зоя приедет позже, уже с ребенком…

— Тебе было очень плохо со мной? — вдруг вспомнил он ее голос, уже недавний.

Она спросила его об этом, когда они решали, как жить дальше.

— Нет, Зоя. Мужчине не бывает плохо с нормальной женщиной. Которая ему физически подходит, — добавил он, помолчав секунду. — Ты понимаешь, о чем я.

Она кивнула. Вышло торопливо, будто она досадовала на дополнение, оно показалось ей лишним. Потом Зоя встала, очень медленно, обошла стол, остановилась перед Виктором. Она двигалась как в танце, отметил он. Зоя наклонилась, поцеловала в макушку.

— Поредела, — заметила она.

Он и сам знал. Ничего, хотел он сказать, не ее забота смотреть, как он стареет. Но промолчал.

— Спасибо, Виктор. За все.

Он усмехнулся.

— И тебе тоже. Спасибо.

25

Вспоминая о времени «обжигающих полетов», Зоя Павловна больше не обманывала себя. Исследуя прошлое, признавалась, что в сладостный мир она возносилась не с Виктором. На его месте — всегда был Глеб, только он. О нем думала она, его представляла. Устрашающий крик матери: «Он твой брат!» оставался за пределами полета, в реальной жизни, он не гасил огня. Мысли не кровосмесительны, только действия…

Ей было легко представить себя в руках Глеба. По танцам с ним она знала каждый изгиб его тела. Его мускулистую грудь, его накаченный живот, устойчивые, словно вытесанные из мрамора, бедра. Даже то, что с твердостью камня вжималось в нее, когда он стискивал ее в объятиях… В танце.

Желание, вот что они танцевали с Глебом. И только потом, рассматривая издали былое, Зоя оценила слова его матери. Она требовала от них целомудрия, так как знала — исполненное желание меняет все. Чувства остывают, уступая место пресыщенности.

Пресыщенность быстро возникла в ее жизни с Виктором. Зоя остыла, когда вместо Глеба-миража рассмотрела реального мужа.

Она испытывала облегчение, когда Виктор уезжал на метеостанцию. Она словно забывала о нем. Никогда не пыталась представить, как он там, что делает. Не спрашивала себя, — думает ли он о ней. Она жила как под гипнозом.

Но кто был гипнотизером всей ее жизни, она тоже поняла позднее. Ее мать, Маргарита Федоровна. Незадолго до смерти она сказала Зое:

— Знаешь, я не хотела тебе говорить, но теперь скажу.

Зоя помнит внезапное напряжение от необычного, извиняющегося тона, которым мать одаривала ее нечасто.

— Помнишь берет, в котором ты была, когда Виктор встретил тебя на вокзале в Москве?

— Бе-рет? — Зоя наморщила лоб.

— Ну да, берет, его связала тебе мать Глеба. Ах, как она вязала! Он тебе так шел. Она вообще любила на тебе красное. В каждом костюме для танца что-то красное — шарф, перчатки…

Мать улыбалась. Зоя смотрела на морщинистые щеки, они дрожали от возбуждения. Седая челка тоже тряслась — от смеха.

— Я попросила ее связать тебе красную шапочку. А она связала берет… Ха-ха. Такая своенравная… Так вот, на встречу с Виктором я послала тебя в красном берете. Решила назначить его Волком. Х-ха. А тебя — Красной Шапочкой. Здорово, да?

— Ма-ма! — Зоя вспыхнула. — О чем ты говоришь?

— А как ты думаешь, что ты тогда везла, а? — продолжала мать.

— Документы. Я везла документы, которые опасно доверить почте.

— Документы там тоже были, верно. Твое свидетельство о рождении, к примеру.

Зоя недоуменно смотрела на мать.

А ведь правда, она была в красном берете. По тогдашней моде, натянутом на лоб, почти до самых глаз. На ней красный шарф, черное узкое пальто. Зоя выглядела очень эффектно. Гибкая танцорка, пластичная от природы, с прямой спиной и гордо поднятой головой. Все осталось при ней по сей день. Ей никогда не приходилось сражаться с весом, как приятельницам, у которых в мочках ушей то и дело торчали иголки — новый китайский способ обещания стройности.

Итак, мать приготовила Виктору Русакову Красную Шапочку?

— Странно, мама.

Зоя поморщилась и пробормотала:

— Для полного сходства ты не дала мне корзинку с пирожками.

— Ты бы не взяла. Но без нее тоже вышло как надо. Мужчины внушаемы. Они правильно реагируют на желанную модель. К тому же у каждого мужчины есть свой тип.

— Ты меня замаскировала под этот тип? — спросила Зоя.

— Я старалась. Но и ты… ты вела себя правильно.

— Я вела себя как малолетка, — усмехнулась Зоя. — Невинная, неопытная…

Мать засмеялась.

— Ты и была малолетка. Невинная, это Виктор почувствовал сразу. Какой мужчина не захочет стать первым? — Мать снова смеялась. — Я все просчитала.

В ее голосе появилось что-то знакомое. Зоя вздрогнула, в ушах раздался голос матери из прошлого: «Он твой брат!»

Зоя почувствовала, как ужас того мига возвращается, а следом — отчаяние. Они с Глебом могли совершить… они могли вступить в кровосмесительную связь!

Все эти годы она то верила матери… то… не верила. Ну как Глеб мог оказаться ее родственником? Много раз она хотела спросить мать, но боялась узнать то, что перевернуло бы всю жизнь. Она любила отца, любила мать… А если это правда, то… лучше не знать.

Но… приходила мысль и снова пугала: мать Глеба, а не кто-то еще, взяла с них клятву целомудрия. Значит, ей тоже известно? Зоя кожей ощущала, что их с Глебом матери не любят друг друга.

С тех пор как вышла замуж за Виктора Русакова, о Глебе она знала мало. Женился, рассказывали знакомые, говорили, даже уехал жить за границу. Последняя новость задела мать. Но она успокоила себя:

— Ты тоже едешь за границу, Зоя. Все хорошо, все складно. Посуди сама, если бы вы с Глебом поженились, то оба остались бы в сером городе. — Она усмехнулась. — Помнишь, как ты говорила, приезжая из Москвы домой? Здравствуй, серая родина.

Действительно, город, в котором она выросла, серый. Особенно осенью, когда переводили часы на зимнее время. В два часа дня уже сумерки — время по указу не совпадает с географическим.

Короткие дни, долгие вечера и ночи, неустойчивая погода и редкое появление солнца превращали город в серый и тусклый. Из него каждый год уезжало навсегда несколько тысяч человек. За солнцем или за какой-то иной радостью. Мать увезла ее в самый освещенный город страны. В Москву.

— Знаешь, моя дорогая дочь, что я тебе скажу еще. — Она помолчала, чтобы было понятней. — От принцев родятся принцы, а от нищих — нищие. Вы с Виктором после командировки во Вьетнам станете жить в таком достатке! У твоей дочери будет все!

Зоя вспомнила, как в этот миг заплакала дочка, словно в аккомпанемент словам бабушки. Она кинулась к кроватке, взяла Ирочку на руки, прижала к груди, от жаркого тельца самой стало жарко.

— Твоя дочь родилась не от нищего, — слышала она голос матери. — Ты должна радоваться, Зоя.

Зоя крепче прижимала к себе девочку. Мысли замедлили ход, стали тягучими, неспешными. Наверное, мать права. Если бы они родили ее с Глебом… Сейчас… все хорошо, все правильно… Удачно, что он оказался ее родственником… Словно успокоенная ее мыслями, дочь затихла. Зоя снова уложила девочку и вернулась к матери.

— Мама, а ты ведь знала, что я люблю Глеба, да?

— Знала. Ну и что? Глеб тоже любил тебя. А толк какой? Мы ничего не могли вам дать — ни его мать, ни я, ни ваша серая родина. А здесь, в Москве, много света, даже если нет солнца. Но скоро, уже скоро ты уедешь туда, где всегда солнце. Твоя дочь не узнает, что родина бывает серой.