Андрей Остальский - Английская тайна

• Название: Английская тайна
• Автор: Андрей Остальский
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-68556-1

Что должен думать человек, если в один прекрасный день встречает женщину, неотличимую от его собственной жены, а спустя несколько дней видит ее под руку с мужчиной, как две капли воды похожим на него самого? Конечно же, что это розыгрыш! Но Александру Тутову не до смеха. Он подозревает, что попал в серьезную передрягу и что его размеренному эмигрантскому существованию в английском графстве Кент пришел конец. Чтобы спастись, надо разобраться, кто и зачем плетет против него заговор, и главное — понять самого себя, научиться отличать настоящее от подделки.

---

— Давай, выбирай, какой тебе больше нравится, чего столбом стоишь? — по-русски сказал человек в телогрейке и неприятно осклабился.

Сашок и в самом деле стоял столбом, не в силах вымолвить ни слова. Он открыл было рот, собираясь сказать: «What do you think you’re doing?» Типа: «Что это вы такое себе позволяете?» Но не сказал, в последний момент ему показалось глупо говорить с этим клоуном по-английски. Единственное же русское выражение, пришедшее на ум, неожиданно оказалось нецензурным, и Сашок его подавил, поскольку никогда не ругался.

Удивительно, но, кажется, никто на платформе не обращал на происходящее ни малейшего внимания. Ни дикий наряд клоуна, ни два одинаковых портфеля у его ног не вызывали интереса у заждавшихся поезда коммьютеров — служивого народа, набивающегося каждый божий день в английские поезда, дабы добраться до работы в другом городе.

— Ну не хочешь — как хочешь, тогда я сам выберу, а то у меня времени нет, не хватало еще с тобой тут в гляделки играть, — объявил человек в валенках. Быстро касаясь то одного, то другого портфеля коротким пальцем с черным ногтем, он забормотал: — Эники-беники, ели вареники, эники-беники, крэкс… — Потом остановился, сказал: «Ага!» и, решительно схватив ближайший к себе портфель, развернулся и направился вниз, против движения людского потока, к выходу со станции.

— Постойте, — с опозданием пискнул Сашок, — так нельзя все-таки! — и побежал было вслед, да где там, разве за ним угонишься, за шутом гороховым, тем более что навстречу валом валили коммьютеры. А ведь чаринг-кросский 7.07 — вот он, уже стоит на первой платформе. И уже загремели, захлопали стальные двери вагонов, произведенных то ли в пятидесятые, то ли в шестидесятые, то ли вообще до войны, и вот свистит уже грозно дежурный по станции, и поезд вот-вот тронется, и если что, придется загорать в ожидании следующего состава добрых полчаса. На работу он тогда непременно опоздает, и начальник, мистер Сингх, опять будет его целый день игнорировать, лишь время от времени бросая в его сторону косые презрительные взгляды.

Короче говоря, Сашок быстро осмотрел оставшийся портфель со всех сторон, пощупал углы, («вроде мой, слава богу!») и — в последний момент — вскочил-таки в поезд под негодующие свистки и крики дежурного.

Сашок неплохо устроился — у окна, с краю на тройном сиденье. Теперь, может быть, до самого Лондона удастся доехать с относительным комфортом, поскольку англичане почему-то (вот он — национальный характер!) терпеть не могут сидеть в середине, зажатыми с обеих сторон, предпочитая даже иногда стоять. И таким образом, на тройных сиденьях, в отличие от двойных, счастливчики могут наслаждаться жизнью. В этом единственное преимущество так называемого «скотского» класса перед всеми остальными. Тоже, правда, относительное, поскольку, когда доходит до крайности — а до нее доходит каждый рабочий день в вечерний час пик, — усталые коммьютеры набиваются в вагоны как селедки в бочку. И тут уже не до жиру, не до тонкостей английского индивидуализма: и сидят, и стоят как миленькие, на каждом квадратном сантиметре площади.

Вообще, относительно английских поездов Сашок накопил немало вопросов. Только кому их задать? Жене, Анне-Марии, еще можно при случае, да и то ее реакция бывает непредсказуемой: сожмет еще, чего доброго, губки, заподозрив в попытке «набрать очки». Так было в прошлый раз, когда он чуть-чуть съехидничал насчет чая из ревеня. Ну а уж тесть (которого Сашок должен звать почему-то по имени — Джон) и теща Мэгги (тоже никаких отчеств), так с этими лучше и вообще не связываться. Непременно начнут вздыхать, переглядываться многозначительно и изображать грустное разочарование. Причем, казалось бы, не чванливые дураки какие-нибудь, вовсе нет, способны и над собой посмеяться при случае, но вот из уст Сашка все почему-то воспринимается ими как-то странно, с каким-то подтекстом, дескать, как он может позволять себе такую бестактность? Как там по-английски «чья бы корова мычала»?

Но вопросы между тем действительно накопились. Почему, например, поезда почти всегда опаздывают? Нет, понятно было бы, если бы опаздывали иногда или даже часто, но с такой четкой регулярностью? Или какого лешего до сих пор в ходу эти двадцатидверные (по десять с каждой стороны), музейного вида вагоны?

Сашок поначалу думал: это так, для экзотики, для изумления туристов, что-то вроде черных кэбов, красных телефонных будок, почтовых ящиков и так далее. Но потом прочитал в «Ивнинг стандарте», что сами пассажиры ненавидят эти поезда, а журналисты их стыдятся. «Только в третьем мире можно найти такие, да и то надо поискать», — сокрушался автор статьи. Оттуда же Сашок почерпнул и термин «скотский класс». На самом деле, кроме всяких разновидностей второго, есть еще и класс первый. Но там вообще жуть. Сашок один раз испытал его прелести на себе, когда кондуктор разрешил всем подряд садиться куда попало — из-за того, что половина вагонов оказалась неисправной и их пришлось отцепить. В этих отвратительных купе оказалось так пыльно, душно и темно, что Сашок впал в окончательное недоумение: зачем люди платят немалые деньги, чтобы так мучиться? Две его рабочие гипотезы были такие: либо речь идет о еще одном проявлении знаменитого английского стоицизма, лишнем испытании на прочность, на так называемую «жесткую верхнюю губу», или же это лейбористы и профсоюзы и прочие левые изобрели такой способ наказания богачей.

А еще вопрос — почему многие англичане младшего, да и среднего поколения кладут ноги в грязных ботинках на сиденье напротив? Причем занимаются этим не только какие-то там хиппи, но и вполне достойного, на первый взгляд, вида люди обоих полов. Не только читатели бульварной «Сан» или газеты с голыми женщинами под странным названием «Дейли спорт», но и почтенной «Гардиан». А контролер (он же проводник, он же кондуктор, по-английски вообще будет — guard, то есть охранник, что ли?), так вот, почему этот самый гард, проверяя билеты, гад, пробивает их иногда железными клещами с такой силой, что круглые кусочки картона разлетаются по всему вагону, и один такой кружок угодил как-то Сашку в глаз? Ну и почему, в конце концов, в туалетах… тсс, нет, про туалеты лучше не надо, все же речь идет о государстве — постоянном члене Совета Безопасности ООН.

От этих размышлений Сашка оторвало пронзительное воспоминание о недоправленной накануне статье для сборника «Инвестиции в бывшем СССР». Сашок вскочил как ужаленный и схватился за портфель. «Не дай бог я забыл ее дома, тогда все, кранты, уволит индиец беспощадный», — думал он, лихорадочно пытаясь расстегнуть замок портфеля. Но то ли от спешки, то ли еще почему-то, но только тот не желал расстегиваться. «Заело его, что ли?» — мелькнула мысль. Такое с портфелем иногда случалось и раньше, но обычно достаточно было проявить некоторую деликатную настойчивость, потянуть, подергать осторожно, чтобы замок поддался. Нет, на этот раз заклинило капитально.

Сашок огляделся: сидевший наискосок от него дядечка был погружен в «Таймс» и не обращал на Сашка ни малейшего внимания, но вот вредная старушенция справа, на другой стороне вагона, проявляла явные признаки живой заинтересованности в происходящем. «Ну и черт с тобой, смотри, наслаждайся», — думал про себя Сашок, но на самом деле все равно краснел под ее взглядом — что она там себе вообразила?

Сашок потянул хлястик решительно вправо. Никакого результата. Дернул влево. Ничего. Нажал — уже просто изо всех сил — на круглый запор. Бесполезно! Он нажимал, дергал, тянул все яростней снова и снова, стараясь не смотреть на старуху справа и в то же время, замирая от ужаса, представляя, что вот сейчас или замок сломается, или хлястик оторвется… Как, интересно, он будет тогда оправдываться перед тестем?

«Наверно, замок как-то защелкнулся сам собою… где ключ-то у меня, черт его дери?.. С собой точно нет… кажется, в секретере у жены лежит», — проносилось в голове.

Но тут… Тут у Сашка внутри точно что-то оборвалось: он вдруг вспомнил идиотский эпизод на станции и идиотского русского клоуна… Так что, собственно, правильно все понимает старушенция: портфель в руках у Сашка чужой, потому-то он и не открывается!

«Подменил, подменил-таки, дурошлеп проклятый, доигрался со своими розыгрышами нелепыми», — думал Сашок, а тем временем и дядька напротив тоже уже оторвался от своей газеты и уставился на него в упор.

Сашок сидел теперь неподвижно, прижимая к коленям злосчастный портфель обеими руками. («Ну, да, конечно же, не мой, вот, разве была у моего здесь эта царапина? И вообще, мой был потяжелее, как это я не заметил сразу?»)

И вдруг еще одна ясная, простая и очевидная мысль обожгла Сашка — а почему непременно розыгрыш? Ведь вполне логично предположить нечто более практичное и зловещее, а? Нет, нет, все это только в кино бывает, а уж с ним, безобидным русским интеллигентом, в английской провинции проживающим, точно такого не может случиться никогда. Но если взглянуть на вещи адекватно, то ведь естественно предположить, что соотечественник на станции дурачком только прикидывался, а на самом деле хотел его, Сашка, использовать в каких-то своих корыстных целях. И, видимо, это ему вполне удалось. В каком же качестве меня используют? — беспощадно спросил себя Сашок. И так же беспощадно ответил: понятно в каком. Ку-рье-ра!