Кирилл Назаренко - «Мозг» флота России от Цусимы до Первой мировой войны

• Название: «Мозг» флота России от Цусимы до Первой мировой войны
• Автор: Кирилл Назаренко
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского университета
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-288-04066-4

Монография посвящена истории развития структуры центрального военно-морского управления в России в 1905–1914 гг. На основе архивных материалов, воспоминаний, публицистических сочинений рассматриваются взаимоотношения различных лиц и групп внутри руководства морского ведомства, проекты реорганизации Морского министерства. Сегодня отечественный военно-морской флот переживает новый период реорганизации. Только опираясь на исторический опыт и богатые традиции русского и советского флота можно определить перспективы дальнейшего развития военно-морских сил нашей страны.

Для военных историков, преподавателей, студентов и всех интересующихся как историей отечественного военно-морского флота, так и историей государственных учреждений дореволюционной России.

---

В связи с разработкой новых штатов 15 февраля 1910 г. начальник Мобилизационного отделения ГМШ полковник В.Н. Давидович-Нащинский подал начальнику ГМШ H.M. Яковлеву доклад о положении мобилизационного дела в ГМШ[359]. Автор доклада отмечал: «Если же вся тяжесть ответственности за военную готовность будет по-прежнему только на Морском Министре и Начальниках Штабов, без дальнейшего разложения всей этой огромной тяжести, то по-прежнему это будет лишь ущербом для дела, даст результаты лишь самые худшие, а ответственных лиц на деле не будет, как их не нашли после минувшей войны»[360]. В.Н. Давидович-Нащинский обращал внимание на то, что Мобилизационное отделение состоит в Отделе личного состава и имеет тройное подчинение: морской министр — начальник ГМШ — помощник начальника ГМШ (он же начальник отдела личного состава). Это идет в ущерб делу, так как у многочисленных начальников не хватает времени на выслушивание докладов, а само Мобилизационное отделение не имеет даже права самостоятельно переписываться с другими ведомствами. Он уже докладывал об этом «через несколько месяцев» после назначения его начальником этого отделения в 1903 г. тогдашнему начальнику ГМШ 3.П. Рожественскому. «Адмирал Рожественский, очень любивший меня и безусловно мне доверявший, вполне согласился с указанными выше неправильностями…»[361] — отмечал В.Н. Давидович-Нащинский. После этого 3.П. Рожественский приказал выделить Мобилизационное отделение в свое непосредственное подчинение и просил «потерпеть» с идеей самостоятельного положения этого подразделения до реорганизации ГМШ, а с правом самостоятельных сношений — до неопределенного времени. Отделением было издано мобилизационное расписание перед русско-японской войной, «которое оттого только не принесло почти никакой пользы во время войны, что в военных портах некому было тогда с ним ознакомиться»[362]. Результатом настойчивости В.Н. Давидовича-Нащинского стало создание Мобилизационного отдела ГМШ в 1911 г.

31 марта 1910 г. проект «Положения об управлении Морским министерством» был передан законодательной частью ГМШ на отзыв в Канцелярию морского министра[363]. В своем отзыве В.А. Штенгер предлагал переименовать Канцелярию Морского министерства в Канцелярию по Законодательным и Кодификационным делам Морского министерства, а для Канцелярии министра сохранить существующее название. Кроме того, он указывал на необходимость назначения председателем Морского учебного комитета особого лица, а не начальника ГМШ, и отделения делопроизводства Учебного комитета от ГМШ[364].

В Адмиралтейств-совет проект «Положения о Морском министерстве» был передан в начале ноября 1910 г.[365] На заседания Адмиралтейств-совета, посвященные обсуждению этих вопросов, был приглашен и начальник МГШ А.А. Эбергард. Он настаивал на внесении в «Положение» статьи об обязательном присутствии начальника МГШ на высочайших морских смотрах, но С.А. Воеводский заметил, что место этому пункту не в «Положении», а в «Наказе», и она была отклонена. Присутствие на высочайших смотрах было важно как возможность лично общаться с царем, учитывая, что начальник МГШ к этому времени уже лишился права личного всеподданнейшего доклада. Кроме того, Адмиралтейств-совет исключил из «Положения» статью о том, что все учреждения морского ведомства должны руководствоваться указаниями МГШ, одобренными морским министром.

Фактически с приходом к власти в министерстве С.А. Воеводского МГШ был оттеснен от разработки проектов преобразований морского ведомства. Среди его сотрудников стали проявляться пессимистические настроения. Штаб-офицер МГШ капитан 1-го ранга граф А.П. Капнист писал в сентябре 1910 г.: «Единственная победа МГШ — это неосознаваемая еще многими чинами флота, ведущими себя — нельзя назвать иначе, как свинья под дубом, победа военной идеи»[366]. Под «военной идеей» офицеры МГШ подразумевали постулат, что флот существует для войны, а береговые учреждения и штабы являются лишь придатком, обеспечивающим его боевое применение, но самостоятельного значения не имеют. «Мы знали время, когда роль Штабов (именно так, с прописной буквы! — К.Н.) и на суше и на море была ничтожна, а роль служб огромна. То было время господства служб. Разработка Штабом научного метода решения проблемы и подчинения военной идее всех без исключения ресурсов государства — дало ему доминирующее значение над службами» — писал в 1928 г. другой верный паладин Морского Генерального штаба А.В. Шталь в своей книге «Служба штаба Морских сил»[367]. Настроения сотрудников МГШ этого времени хорошо характеризует записка лейтенанта барона Б.Н. Гойнинген-Гюне 2-го от 28 сентября 1911 г., поданная начальнику МГШ. Особенно интересно то, что записка содержит полемику А.А. Эбергарда с автором в пометках на полях. Б.Н. Гойнинген-Гюне указывает, что на флоте сложилось плохое отношение к МГШ, офицеров которого считают делающими легкую «нестроевую карьеру». Такое отношение еще более усиливается тем, что в первом наборе офицеров Морского Генерального штаба было много офицеров, «отличавшихся неугомонным, самостоятельным и даже несколько резким характером». «Были тут и более сложные причины» — философски замечает А.А. Эбергард. Об МГШ мало знают во флоте и в обществе, отмечает далее Б.Н. Гойнинген-Гюне, однако среди офицеров МГШ царит ощущение избранности, что положительно оценивается автором. «Мы знаем, что среди нас неискренним и неспособным нет места. Этого достаточно для того, чтобы поднять в нас дух и преисполнить нас гордостью». Необходимо доказать всем «работоспособность и любовь к труду» МГШ, увеличив на час ежедневное рабочее время. Кроме этого Б.Н. Гойнинген-Гюне предлагал усилить просветительскую деятельность генштабистов на флоте, прежде всего путем подбора и издания специальной литературы. «Верно. Обсудить совместно» — замечает начальник МГШ. Автор записки предлагал учредить особое форменное отличие для генштабистов — аксельбант синего или черного цвета (для отличия от адъютантов), но без всяких преимуществ по службе. «Это едва ли так. Я до сих пор держусь мнения, что офицеры Штаба не должны обособляться от флота и что созданием корпуса офицеров Морского Генерального штаба мы внесем в нашу службу тот элемент, о котором говорит автор» — не согласился А.А. Эбергард со своим подчиненным. Характерна последняя фраза записки: «Если это будет признано невозможным или нежелательным, моя мечта: быть опровергнутым, а не оставленным без последствий». Начальник МГШ подвел итог рассуждений в своей резолюции 2 октября 1911 г.: «Придаю этой записке самое серьезное значение и думаю, что все чины Штаба сочувствуют побуждениям и основной мысли Лейтенанта Барона Гюне. Полагаю желательным теперь же обсудить возбужденные вопросы совместно с Гг. офицерами Штаба, которых прошу высказаться, не стесняясь моим взглядом, изложенным в пометках на полях»[368]. Осуждение данного вопроса не состоялось, так как через девять дней, 11 октября, А.А. Эбергард был перемещен с поста начальника МГШ на должность начальника Морских сил Черного моря. Если судить по тону резолюции, А.А. Эбергард еще не знал 2 октября о предстоящем перемещении.

Недоверие к «Цусимскому ведомству» в законодательных учреждениях и необходимость успокоить общественное мнение, взбудораженное скандалами, связанными с морским ведомством, предопределили назначение еще в конце 1910 г. комиссии Государственного совета. В ее состав вошли: инженер-генерал П.Ф. Рерберг, «…сохранивший до старости светлый ум и обладавший огромными инженерными познаниями во всех отраслях инженерного дела»[369], бывший военный министр генерал от инфантерии А.Ф. Редигер и член Второго департамента Государственного совета тайный советник М.Д. Дмитриев. Они должны были обследовать деятельность ГУКИС в хозяйственно-административном отношении, а также работу казенных морских заводов и портов[370]. Основной задачей данной комиссии было успокоить Государственную думу относительно правильности использования кредитов, отпускаемых на судостроение[371]. В результате: «Ничего преступного найдено не было, а все сводилось, как я и думал, к запущенности и отсталости в техническом отношении, а также к расходованию кредитов не по прямому назначению согласно бюджетных правил, заказов в долг и т. д.» — писал И.К. Григорович[372]. На выводы комиссии оказала большое, возможно, даже определяющее влияние записка помощника генерального контролера Департамента военной и морской отчетности Государственного контроля коллежского советника П.П. Левицкого[373]. От его записки выводы комиссии, изложенные во всеподданнейшем докладе[374], отличались, пожалуй, лишь большей обобщенностью. В качестве причин недостатков, присущих казенному судостроению, комиссия, вслед за П.П. Левицким, указывала на отсутствие планомерной программы и плохую постановку судостроительного дела в центральных учреждениях. «Серьезный тормоз — нерациональное направление этих работ в центральных управлениях Морского министерства»[375]. В сфере реорганизации центрального морского управления комиссия предлагала дополнить ГУКИС «техническими силами». Рескриптом 28 февраля 1911 г. Николай II поручил С.А. Воеводскому внести на рассмотрение Адмиралтейств-совета вопрос о возможности преобразования ГУКИС и МТК «на началах, предложенных во всеподданнейшем докладе членов Государственного совета, производивших обследование».