Розмари Роджерс - Любовная игра. Книга вторая

• Название: Любовная игра. Книга вторая
• Автор: Розмари Роджерс
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7024-0230-8

Во второй книге увлекательного романа вы узнаете, чем же заканчивается полная страсти и драматизма запутанная история Сары Колвил и герцога Рикардо Маркантони.

Вторая книга романа выходит в свет одновременно с первой.

---

С какой прозрачной искренностью смотрели на него ее лицемерные зеленые глаза, пока она произносила свое оскорбительное заявление. С его стороны потребовалось определенное усилие, чтобы побороть искушение задушить ее и заставить немедленно замолчать, хотя он не мог устоять против того, чтобы сдавить ее шею пальцами и встряхнуть с такой силой, что увидел страх, мелькнувший в ее глазах.

Он заговорил сквозь сжатые зубы, и каждое резкое слово буквально обрушивалось на нее.

— Карло! Боюсь, что тебе лучше оставить мысль о замужестве с Карло или о том, что ты будешь иметь что-либо общее с ним, или с кем-либо еще! Я знаю, какой сукой ты была и насколько ты изворотлива, но, позволь предупредить, что я намерен держать тебя здесь как свою новую маленькую игрушку — мою шлюху и мою забаву, пока не устану от тебя. Но до того дня, будь уверена, ты не ляжешь ни с одним мужчиной, кроме меня, и ты будешь здесь для моего употребления, когда я захочу! Ты поняла это?

Сара почувствовала, как все поплыло у нее перед глазами, и она вцепилась ему в его лицо, расцарапав его в кровь.

— Нет… прекрати, нет, черт тебя побери!

В следующее мгновение она почувствовала резкую слепящую боль, черноту и пляшущие огоньки, поняв несколькими минутами позднее, что он ударил ее ладонью по лицу, отчего ее голова откинулась в сторону.

— Я слышал, ты часто говорила, что я атавизм моих мавританских предков, — произнес он, когда она разразилась потоком слез, которые не могла удержать. — Ты, возможно, права. Тебе не следовало вызывать дьявола, mi amante[18], если ты не подготовилась к последствиям.

Обрывки сказанного им с трудом доходили до нее в то время, как она, рыдая, сердито опровергала его.

— Я не буду! Вы не можете сделать меня… я не буду вашей… вашей захваченной в плен рабыней!

— Будешь, будь уверена, будешь тем, что я захочу! — зловеще предупредил ее его голос. — И если ты вынудишь меня, я, подобно моим предкам, не колеблясь привяжу тебя с расставленными ногами к этой постели и буду делать все, что захочу, с твоим белым извивающимся телом. Но, может быть, ты этого и хочешь?

Его голос понизился до хриплого коварного шепота, который заставил ее вздрогнуть. О Господи, он действительно это сделает!

Она сквозь рыдания попыталась отвергнуть ужасную мысль своими протестами.

— Нет! Об этом узнают… слуги… каждый! Что вы держите… любовницу силой. Карло узнает — я расскажу ему, и он всегда будет ненавидеть вас. Я расскажу каждому — всем газетам… Интерполу!.. Я… Я…

— Вы не сделаете ничего подобного, и вы знаете об этом, не правда ли? Пылкая маленькая лицемерка.

Все еще рыдая, она беспомощно извивалась под его хваткой.

— Вы будете наслаждаться каждой минутой и каждым часом вашего… вынужденного пленения, вы, возможно, закончите тем, что будете умолять меня позволить вам остаться — после того как я буду сыт вами.

Его игрушка… забава… которую держат здесь для того, чтобы он ею пользовался!.. И если она не покорится, он овладеет ею, связанной и беспомощной, тем способом, который ему понравится…

— Я ненавижу вас, я ненавижу вас. Даже если вы… вы принудите меня к… я никогда не смогу перестать ненавидеть вас!

— Да? Тогда докажи это, моя маленькая лгунья! Докажи это себе и мне!

Она издала последний отчаянный нечленораздельный крик ярости и беспомощности, прежде чем он необъяснимым образом перешел от жестокости к притворной нежности, задабривая ее множеством поцелуев, которые закрыли ей рот, и дразнящим интимным прикосновениям рук, которые начали собственнически шарить по ее трепещущему телу.

— Ах, сага! Почему ты довела меня до такой ярости. Извини, что я ударил тебя так сильно, что заставил заплакать… Сделать ли мне что-либо, чтобы загладить это? Сделать?

Его рот приблизился к ее губам так близко, что она почти почувствовала давление его губ. Каким образом он так быстро превращается из дикого зверя в нежного любовника? Она не хотела его ласк, его поцелуев, его прикосновений, но он уже показал ей с презрением, как мало значат для него ее возражения. Даже если она будет сопротивляться ему, он скоро сделает ее беспомощной.

— Сага… carissima… правильно… позволь мне показать тебе, как сильно я хочу тебя… не будь такой напряженной!

Нет… нет! Но отчаянные протесты были у нее на уме, пока он не начал исследовать ее тело губами и языком, до того момента, как она потеряла всякий контроль над собой и извивалась и поворачивалась под ним. Сознание, сдержанность, разум покинули ее до такой степени, что она неистово отвечала на его ласки, позволяя ему делать все, чего бы он ни захотел… Ее тело изгибалось и билось в конвульсиях, которые, казалось, не прекратятся, и она кричала, не осознавая этого, в агонии, экстазе и примитивном удовлетворении.

Потом она лежала тихая и вялая, как в обмороке, с трудом приходя в себя и соображая медленно и неохотно, где она была и что он делал с ней. И даже когда сознание прояснилось, она была слишком усталой и слишком измотанной, чтобы это имело значение.

Когда он навалился на нее своим телом и вошел в нее, Сара на мгновение почувствовала вкус его губ. Он хриплым, невнятным шепотом стал бормотать ей на ухо слова, часть из которых она понимала, а часть нет, и, когда он, войдя в нее, стал двигаться быстрее и резче до того момента, как внезапно зарыл свое лицо в ее спутанных волосах, услышала резкое, хриплое «Dio!» и почувствовала дрожь его тела и почти болезненный трепет внутри нее.

Она не знала, пребывая в состоянии летаргии, когда он покинул ее, заботливо укрыв простыней.

— Я скоро увижусь с тобой, моя маленькая рабыня! — прошептал он с почти ласкающей ноткой в грубом голосе, его пальцы убрали потные волосы с ее лица. — Веди себя хорошо до этого!

Он ушел от нее снова, потому что он-то по крайней мере был свободен, и теперь началось ожидание.

В ней не осталось задора на то, чтобы сформулировать протесты. В щеке покалывало, она горела и припухла, когда Сара повернула голову на подушке.

Не думай, старайся пока не думать! — настойчиво жужжало в ее мозгу, и она позволила себе легко и почти жадно впасть в небытие сна.

Почему она не могла спать вечно? Накопилось слишком много того, о чем она предпочла бы не думать при восходе солнца. Солнце? Комната была полна света, лившегося через широко открытые став ни, и до ее ноздрей донесся изысканный запах кофе.

— Извините, что я бужу вас, синьорина. Но герцог подумал, что вам захотелось бы позавтракать до того, как он возьмет вас прогуляться верхом.

Серафина выразительно смотрела в сторону залитой солнцем террасы, пока Сара тянула к себе конец простыни, чтобы прикрыть свою наготу.

— Если вы сядете прямее, синьорина, я подложу вам под спину подушки и принесу поднос…

Я, должно быть, проспала и вечер и ночь, размышляла Сара. Ее тело одеревенело и саднило в определенных местах. Черт его подери, черт его подери!

Серафина, умело суетясь, тактично игнорировала темный синяк на щеке Сары и внезапный прилив краски, сделавший его особенно заметным при ярком свете утреннего солнца.

— Вы проспали довольно долго, — сказала экономка, подавая ей в постель поднос. — Вы не ели со вчерашнего утра, но было приказано не беспокоить вас, даже для обеда. Вы, должно быть, голодны, ешьте, пожалуйста, пока я приготовлю вам ванну. Надо ли погладить что-то из вещей? Бианка гладит осторожно и очень быстро.

Неужели обычно молчаливая Серафина столько разговаривает, чтобы успокоить меня, гадала Сара. Что она думает на самом деле?

Вероятно, это не ее дело, ответила Сара сама себе с горечью. Ясно, что диктаторское слово герцога было здесь законом и когда он говорил, любой должен был проявлять крайнее внимание…

— У меня нет костюма для верховой езды, — сказала Сара угрюмо, глядя поверх края своей чашки с горячим кофе, мрачно размышляя, что он сделает, если столкнется с открытым неповиновением. Взять ее с собой покататься верхом, недурно. Сформулировано как приказ вместо просьбы.

— Герцог попросил меня сказать, что официальный костюм для верховой езды необязателен. Он сказал, подойдут любые брюки. Позвольте, синьорина?

Серафина ни в чем не виновата, должна была признать Сара. Ей надо высказать свои аргументы ему, и она это сделает! Сейчас, при ярком дневном свете, его недавние угрозы казались просто… нелепыми! Он не пират с африканского побережья Средиземного моря, и эта солнечная веселая анфилада комнат в действительности не похожа на сераль! Вот как может разыграться воображение, фантазия, точнее — могло бы разыграться. Фантазия — вот и все. И они оба увлечены — он даже больше, чем она…

Довольно осторожно пальцы Сары прикоснулись к болезненному синяку на лице. Зверь! Она ведь женщина! Как он осмелился ударить ее так злобно только потому, что она заплатила ему его же монетой? Девушка-рабыня, нечего сказать! Ха! Пусть найдет себе более легковерную женщину, чтобы играть с ней в игры, изобретенные его фантазией. Она достаточно много читала, чтобы быть информированной о… Поискав в уме подходящее слово, Сара набрела на него. Извращения. Все те слова, которые он шептал ей в то время, как сам… Отвратительные, похотливые слова, о которых она не хотела думать при ясном и рациональном свете дня.