Ульрих Бехер - Охота на сурков

• Название: Охота на сурков
• Автор: Ульрих Бехер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1976

Во многом автобиографичный, роман «Охота на сурков» посвящён жизни австрийского писателя-антифашиста в эмиграции в Швейцарии после аншлюса Австрии в 1936 г.

---

— Вот как? Вот как? — усомнилась Пола.

— Так, значит, когда ты был на Корвилье? — Ксана с состраданием всматривалась в меня сквозь нашу невидимую ширму.

— Да. — Я вытащил сигары.

— Значит, когда ты был на Корвилье, — повторила Ксана почти торжественно, — тебя едва не сбил с ног амур. Бедняжка.

Я пристально поглядел на нее. Но она спокойно выдержала мой взгляд. Два ее недостатка привлекли мое внимание. Первый — подтвердилось мое давнишнее открытие: фиалковый цвет глаз оказался нестойким, он зависел от погоды, как цвет озера. Сегодня, в мышином свете, падающем сквозь окна Американского бара, они были почти мышиного цвета. И второй — ее пленительная улыбка, открывая жемчужно-поблескивающие зубы, выдавала крошечный изъян, который я привык не замечать: край одного зуба чуть-чуть выдавался вперед. В эту злую минуту я невольно обрадовался этим пустяковым недостаткам Ксаны.

Крайнер и Мостни повесили фуражки в гардеробе, сняли куртки; и вот он — египетский орнамент. Заказав у Анетты кофе, они незамедлительно подошли к бильярду.

Не обращая ни малейшего внимания на других посетителей, они достали с полочки кии, натерли концы голубым мелком, бросили монетку в ящик, нажали на рукоятку, и в специальную подставку выкатилась партия белых шаров с одним красным. Мостни — прыщавая непропеченная физиономия, Шорш, как называл его дружок (Крайнер), — установил по его коротко брошенному указанию шары на зеленом сукне, а в середину приладил красную деревянную кеглю-гриб. Крайнер согнулся, ткнул кием разок на пробу и начал игру.

Нужно было, подтолкнув красным шаром белый, загнать оба в расположенные по краям поля лузы и при этом не задеть кеглю-гриб. Если шары не попадали в лузу, наступала очередь противника. Если шар сбивал гриб, игрок проигрывал все заработанные очки. Два-три солдата подошли к бильярду, чтоб поболеть.

— Эй, гляди, гляди, ха-ха-ха! — выкрикнул красавец солдат и плотоядно захохотал.

Одни называли его Леиц, другие Солдат-Друг, третьи именем, которое звучало как Брааке. Он стоял, заложив большие пальцы за ремень, а фрейлейн Туммермут повисла у него на руке.

— Эй, гляди, не сбейте Гитлера!.. Черт побери, под самого Гитлера подкатился, ха-ха-а-а! — Красный гриб он окрестил «Гитлером».

Игроки, однако, начисто игнорировали его предупреждение. Тут подошли и два самеданских жандарма, каждый с пузатой кобурой на поясе.

В Граубюнденском зале под недовольные возгласы доктора Тардюзера закончилась карточная игра.

— Раз бланковый валет, так сбрасывать надо было! — упрекнул он мрачного владельца типографии Цуана, но тот помотал своей образцово-показательной бородой. — А неиграющих, просьба, придержать язычки, — продолжал курортный врач, повернувшись к маленькому ирландцу, и пенсне его осуждающе блеснуло.

Но Фиц уже с полчаса не открывал рта. Поправил парусиновую кепочку. Поднялся, почти не увеличившись в росте, двинул губами:

— Фф… фф…

В бессильном негодовании он бормотнул раза два-три какое-то слово, которое начиналось с «ф». У бильярда остановился и тоже стал болеть. Едва приметный, он, казалось, наблюдал за игрой из-под расставленных ножищ Солдата-Друга. Таким уж тщедушным был этот Фиц.

Свинцовый вечерний свет падал на бильярд, придвинутый к окну. Сквозь брешь в кольце болельщиков я разглядел профили игроков. Склоняясь по очереди над столом, они прицеливались кием и наносили удар. Промазавший выпрямлялся и мелком записывал очки на маленькой доске, а второй склонялся над столом. Безучастные к советам и смешкам болельщиков, они играли, замкнувшись в упрямом, вызывающем молчании. Между ними словно существовал тайный сговор. Ожидая очереди, они стояли неизменно в одинаковых позах, вскинув кий точно винтовку «на караул». У прыщавого на лицо свисала белобрысая прядь. Создавалось впечатление, что свою игру они отрепетировали заранее. Играли два робота. Склониться, ударить, проследить за действием удара. Склониться, ударить, проследить за результатом; тупые, глухие, немые среди окружающего их мира. Склониться… ударить…

Я закурил сигару. Поднялся не торопясь. Зашагал к бильярду. Подошел и встал рядом с девицей Туммермут, не глядя в ее сторону.

— Привет аллергикам! — сказал я, держа в зубах сигару, отчего чуть гнусавил. — Привет аллергикам из Понтрезины.

Шорш, играя, скользнул по мне наимимолетнейшим без всякого выражения взглядом, нацелился, ударил. Не следовало ли ждать, что господа Крайнер и Мостни хоть вид сделают, что узнали меня, хоть обменяются каким-либо саркастическим замечанием… ну, вроде: «Внимание! Охотник-на-охотников!»-Ничего подобного.

Я подошел ближе, протиснулся между солдатами и, уперев подбородок в руку, сказал:

— А Гитлер-то свалится.

Шорш, склонившись, вновь скользнул по мне невидящим взглядом. Они, эти парни, не ухмыльнулись, даже не глянули друг на друга. Шорш продолжал играть; Пепельный, спортивного вида, наблюдал, вскинув кий на плечо.

— Играйте, как вам угодно, — прогнусавил я, попыхивая сигарой, этакий болтливый болельщик, — но Гитлер свалится. И главное — обратите внимание, его собьет красный шар.

— Вовсе не обязательно, — решительно вставил Ленц. — Вовсе не обязательно. Красный бьет, его направляете вы. Скорее всего, один из белых подшибет Гитлера. Я, понимаете ли, знаю эту игру. Как-то выбил тридцать семь очков подряд, да, ха-ха-ха-а! — хвастал Солдат-Друг и плотоядно хохотал, склонясь над девицей Туммермут.

Фиц направился в служебный зал, а я вернулся к столу, Йооп каким-то вялым, ему одному присущим жестом потирал блестящую розовую лысину. Он, без сомнения, тосковал по своему «Спаги».

— Гитлер, Гитлер! — взволнованно закричали в толпе болельщиков — горных стрелков и артиллеристов.

Внезапно разразился рев, хохот.

— Бум-м-м, хо-ха-ха-ха-а! Тысяча чертей, вот и сбил Гитлера!

Прыщавый выпрямился. Тыльной стороной ладони отстранил прядь со лба, тупо уставился на бильярд.

— Сбил, ха-ха! — хохотал красавец солдат и задорно подмигнул в мою сторону: — А господин-то, ха-ха-ха, верно напророчил, а?

Шорш — эта непропеченно-прыщавая физиономия — точно одеревенел и онемел; повернувшись к доске, он взял мел и записал цифру.

— Не-е-ет, пет, ха-ха, — разгорячился Солдат-Друг. — Все надо стереть, все стереть. Впишите-ка себе нуль, и баста!

Тот, что поприличнее, спортсмен, в первый раз вступил в спор с болельщиками. Скривив гримасу, он смерил Ленца враждебным взглядом.

— Мы иначе играем, — буркнул он. — Если гриб падает, мы списываем только половину.

— Вы говорите о Гитлере? — Ленц задиристо размахивал ручищей. — Ничего подобного! Я знаю правила. Если Гитлера сбили, так вы вот, — он показал на Шорша, — проиграли всю партию, ясно?

— Верно, Брааке, — поддержал его какой-то солдат.

Уши проигравшего запылали. Второй подал ему знак; очевидно, инцидент был нежелателен. Крайнер пожал плечами, подошел к доске и стер одну из колонок, но желваки на его щеках так и ходили.

— Вот теперь будет верно, — похвалил Ленц с торжествующей снисходительностью.

Он оторвался от девицы Туммермут, протопал, раскачиваясь, к стойке, где Фаустино уже подготовил новый ряд пивных кружек, схватил одну, осушил залпом, хохоча, схватил вторую, размашисто поднял, приветствуя меня — знаток бильярда знатока бильярда.

— Солдат-Друг пьет за ваше здоровье!

Я поднял в ответном приветствии стакан, в котором колыхался черный кофе с киршем.

К отелю подъехала машина, разноголосый лай заглушил хлопанье дверцы. В зал протиснулся адвокат. Будто привязанный к его особе, приковылял и Патриарх Арчибальдо.

В тот же миг из-под нашего стола взвился эдакий черношерстный мяч и, подлетев, вереща и взвизгивая от восторга, к новоприбывшему, гоп-гоп, стал наскакивать на Арчибальдо, с размаху навалился на него, поднял его на задние лапы; собаки обхватили друг друга за шеи, неистово замахали обрубками хвостов, бурно выражая свою радость. Шумно веселясь, они ныряли под ноги хохочущим солдатам, Сирио запутался в поводке и, кувыркнувшись на спину, соскреб с себя ремешок. Адвокат, наблюдая происходящее, как-то боком вращался вокруг собственной трости и подфыркивал в лохматые усы, спокойно, точно привычный к успеху директор бродячего цирка.

Но тут Йооп очнулся от апатии; вскочил, стал тыкать, тыкать пальцем перед собой в пол и завопил срываясь:

— Сирио! Сирио!.. Место, Сирио!.. К ноге!..

Но Сирио до него и дела не было.

Сметливый фельдфебель Пьяцагалли-младший выскочил из-за стойки, проворно наступил на волочащийся поводок, поймал Сирио и принес, ухмыляясь во весь рот, к нашему столику. Но я успел выхватить отбивающийся всеми лапами комок прямо у Йоопа из-под побледневшего носа — загадкой осталось для меня, чем так возмутил тен Бройку радостный порыв щенка, — уложил возбужденного, шелковистого песика на колени, стал гладить нашептывая: