Николай Арсеньев - О Жизни Преизбыточествующей

• Название: О Жизни Преизбыточествующей
• Автор: Николай Арсеньев
• Жанр: Религия
• Год: 1966

---

Мир просветлен во всей полноте своей, правда, еще в потенции, еще не открылась грядущая слава, но смерть и тление в принципе уже побеждены, уже сломлена их сила и неограниченное могущество над миром через воплощение и воскресение во плоти Сына Божия. Таков смысл ранней проповеди, такова вера Христианства. Взамен этого еще недавно давались суррогаты, которые гласят: «Der Sohn gehort nicht in das Evangelium hinein, nur der Vater gehort in das Evangelium hinein» [255], и которые сводят все Христианство — это учение о восстановлении падшего человека и человеком природы чрез реальное объединение Бога с человеком — к расплывчаторационалистическому морализму, без подъема, без горячности веры, без возможности религиозного вдохновения. Ибо все «смущающее», весь соблазн для мудрости мира, все вечнопарадоксальное, все неприемлемое для «мудрых и разумных» было удалено из этого укороченного, рационализированного Христианства. К нему уже не могут быть отнесены слова Павла: «… мы же проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, для эллинов безумие». Ибо «юродство проповеди» (μωρία τον κηρχτματος) было прекращено, ликвидировано, не представляло уже опасности. Это новое Христианство было благонамеренно, рассудочно, согласуясь с эволюционным имманентизмом; ничего соблазнительного и таинственного в нем уже нет [256]. Представители этого протестантско–рационалистического «не–христианства» (иначе его назвать нельзя, ибо оно не есть историческое Христианство, с его основоположной верой в «Сына Божия, пришедшего во плоти», скорее его предком или прототипом может считаться эвионитство) стоят в сцене Ареопага на стороне не Павла, а тех эллинских мудрецов, что с высоты своей мудрости насмешливо горделиво отвергли его благовестие. Гордые своим историческим знанием и своей неокантианской или расплывчатой эклектико–идеалистической философией, представители «неохристианства» со снисходительной улыбкой отвергали или еще отвергают эти «наивно–мифологические представления», то, что для Эллинов является безумием: «Христа Божию силу и Божию премудрость». И еще хуже: они не отвергают, но подменяют истинного Христа своим квази–историческим Христом Который никогда не был предметом Христианской Веры. Слова Тертуллиана: «Natus est Dei Filius: non pudet, quia pudendum est; et mortuus est Dei Filius: prorsus credibile est, quia ineptum est; et sepultus resurrexit: certum est, quia impossibile est» — для них дики и непонятны и возбуждают лишь сострадательно–презрительную улыбку. И не видят они, что религиозная сила, религиозный подъем Христианства заключается именно в том, что они выкинули как ненужное, что как раз его «драгоценная жемчужина», его внутреннейшая святыня, то «неиследимое богатство Христианства», о котором говорит Павел, и отдано ими за бесценок; не видят они, что как раз парадоксальные, неприемлемые, соблазнительные для мудрецов века сего слова: «И Слово плоть бысть» и есть идейный центр, идейное богатство в благовестии Христианства; Христос распятый, но не только распятый, а и Воскресший из мертвых, был и есть «камнем преткновения», но, по убеждению христиан, «Он стал главою угла; верующий в Него не постыдится». Эта вера — «для иудеев соблазн, для эллинов безумие» — и дает Христианству его парадоксальную, не считающуюся с теоремами человеческой мудрости, заражающую и покоряющую сердца силу и поныне. И эта вера полноту своего выражения находит в учении о воскресении Христа во плоти («Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша») и в нашем грядущем преображении всей твари, всего космоса: «Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в немощи, восстает в силе… Поглощена будет смерть победою, Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа».

Конечно, не весь даже современный протестантизм или протестантизм недавнего прошлого повинен в этой дешевой рационализации Христианства, выбрасывающей его драгоценное, конкретное ядро, его индивидуальное историческое лицо и основу. Верующий («консервативный») протестантизм нередко давал и дает пылающих духом людей, для которых Христос, Христос воскресший и победитель смерти, является действительно центром их личной и религиозной жизни, центром и базой всего их миросозерцания. Исходя из этой веры, напр., протестант Oettinger, Blumhardt, Vilmar, как и католик Франц Баадер, не говоря о многих, многих других [257], развивали учение о преображении плоти и всей твари, всего космоса, силою Воскресшего Господа сообразно с чаяниями Павла, в духе проповедей Иоанна Златоуста и пасхальных песнопений Иоанна Дамаскина [258].

Из сказанного вытекает огромное значение Православия в наступающем религиозном пробужении и Западно–Европейского христианского мира. Православная Церковь с особой яркостью, силой и нетронутостью сохранила то, что является центральным ядром христианского благовестил и вообще христианских обетований и чаяний: радость о воскресении Христа и напряженное устремление вперед к грядущему преображению всей твари по образцу преображенного, воскресшего Тела Христова. Это является достоянием и других братских Христианских Церквей, но порою — мы видели уж — затемненным, отодвинутым на задний план: иногда к внешне–юридическому церковному строительству в католичестве и через модно самоуверенный религиозный рационализм или однобоко отвлеченный спиритуализм в протестантстве. Кто знает, может быть Православная Церковь поможет своим сестрам во Христе отбросить эту пыль, эти оковы духа, дабы живее вновь осознать, пережить и выдвинуть вновь вперед этот центр и величайшую ценность Христианства: радость о своем воскресшем Владыке и о лучах славы Его, преображающих мир: «Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир, видимый же весь и невидимый: Христос бо воста, веселие вечное».

Недаром в этом радостном пасхальном кличе: «Христос воскресе» со всею мощью и победной силой сконцентрировались и вылились, несмотря на все муки и гонения, вся вера, все чаяния, все миросозерцание, вся душа Православия.

Часть II

Религиозным опыт ап. Павла

1

Решающим моментом и основой всего религиозного опыта Ап. Павла является его встреча с Господом своим. В этом опыт Ап. Павла классичен в своей яркости и разительности: ибо встреча с Богом есть основная тема, основа и жизненный нерв и все содержание религиозного опыта вообще. Но Павел ощутил этот факт встречи с Господом своим во всей его непосредственности, во всем его решающем, радикальном, творчески–перерождающем значении, и при том с совершенно исключительной конкретностью, концентрацией и силой.

Павел сам нам дает основныя черты своей духовной автобиографии. Παύλο απόστολος· ονκ алг ανθρώπων ον δε siз ανθρώπων, άλλα δια Ίτσον Χρίστον και θεοϋ ΤΙατρος τον εγείραντος αυτόν εκ νεκρών, — таково знаменитое начало, полновесное в своей краткости, его Послания к Галатам («Павел Апостол, (посланный, призванный, избранный) не от человек и не через человека, но через Иисуса Христа и Бога Отца, воскресившего Его из мертвых» — 1.1). И далее: ούδβ yap εγώ παρα άνθρώπον παρέλαβον αυτό οοτε εδιδάχθην, άλλα δι άποκαλνψεως Ίησον Χρίστου … Ότε δε εύδόκησεν ο αφορίσας με εκ κοιλίας μητρός μου καί καλεσας δια της χάριτος αυτού άποκαλνψαι τον υιόν αύτοϋ εν εμοί, ινα εναγγελίζωμαι αυτόν εν τοις εθνεσιν… «Ибо я не от человека принял его (— мое благовестив) и не от человека был научен, но чрез откровение Иисуса Христа… Когда Бог, избравший меня от чрева матери моей и призвавший меня благодатию Своею, блоговолил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам»… Гал. 1. 12, 15–16). И, наконец, центральное место, из послания к Флп. «Я стремлюсь, не достигну ли я, как я уже захвачен (покорен) Иисусом Христом» — φ3 ω και κατελημφθην υπό Χρίστου Ίτσου (флп. 3. 12).

Этими последними словами может быть выражен весь религиозный опыт Ап. Павла. Павел — мистик. Он захвачен и покорен, — и при том раз навсегда, — открывшимся ему неожиданно, там у ворот Дамаска, преизбыточествующим присутствием, и он с тех пор живет Им и из Него. Это есть принцип и стержень всего его нового бытия, основа и стихия.

2

Апостол Павел «захвачен», «покорен» Иисусом Христом (ефз ф каi κατελήμφθην νπό Χρίστον Ίησον — Флп. 3. 12). Это есть решающий момент его религиозной жизни, в этом вместе с тем и все содержание его религиозной жизни. «Мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса Господа; а мы — рабы ваши ради Иисуса» (2 Кор. 4. 5). «Любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если Один за всех умер, то все умерли. А Он умер ради всех для того, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего ради них и воскресшего» (2 Кор. 5.14). «Не я живу, но живет во мне Христос» (ζώ 8е ονκέτι еуо>» ζη с cv έμοϊ Χρηστός).

Все снова и снова, в разных сочетаниях, с разных точек зрения, в связи с разными вопросами и обстоятельствами жизни дается один ответ, утверждается одно содержание, одна цель устремления, один предмет любви. «Для меня жизнь — Христос И смерть — приобретение» (έμοϊ yap το ζη Χριστός και το άττοθανεϊν κέρδος — Флп. 1. 21). «Я решил ничего не знать у вас, кроме Иисуса Христа, и при том распятого» (1 Кор. 2.2). «Другого основания никто не может положить, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор. 3.11). «Я все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа… чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп. 3.8,10–11).