Сьюзен Сассман - На диете

• Название: На диете
• Автор: Сьюзен Сассман
• Издательство: Фантом Пресс, ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02437-9

Хорошо быть худой и счастливой. И плохо быть толстой и несчастной. И уж совсем никуда не годится, когда ты из худой и счастливой вдруг превращаешься в толстую и несчастную. Сьюзен Сассман тонко, смешно и увлекательно описывает революцию, свершившуюся в одной, отдельно взятой женщине.

“На диете” – роман о женщинах, еде и любви.

У Барбары Аверс любящий муж и двое милых детей, она красива, стройна, у нее есть интересная работа – но счастлива ли она, или ее жизнь – сплошная ложь?

В память о любимой подруге Барбара поклялась бросить курить, и жизнь ее покатилась под откос, а вес, напротив, устремился вверх. Барбаре пришлось пройти через круг ада, который Данте почему-то забыл описать, – через диету. Есть ли на свете мука страшнее диеты и можно ли ее вытерпеть? Особенно если она сопровождается предательством близких и жутковатыми открытиями. Барбаре удалось все – не только побороть свою необъятность, но и начать новую жизнь на осколках прежней.

“На диете” – смешной и очень ободряющий рассказ о том, что диета способна сделать с вашим телом и с вашей душой.

---

– Вы как будто знаете проблемы своей жены...

– Хотите, поделюсь опытом? – И Фрэнклин начал загибать пальцы, перечисляя мои дефекты: – Барбара похоронила подругу и никак не могла опомниться. (А в голосе отчетливо слышалось: Эта жирная дура вконец раскисла)Потом она бросила курить и стала кидаться на людей (была просто дурой, а теперь стала стервой).Потом безобразно растолстела (обжиралась как свинья)и окончательно наплевала сперва на свой внешний вид (то есть опустилась), апотом на дом и на семью. – Фрэнклин умело выдержал паузу. – Хватит для начала? (Теперь понятно, почему жирная дура оказалась у разбитого корыта?)

– Будет от чего оттолкнуться, – сдержанно ответила доктор и повернулась ко мне с улыбкой: – Миссис Аверс?

В горле у меня засел гнусный горький комок.

– Все это правда.

– Правда, да не вся.

Фрэнклин прошелся по кабинету. Я сосредоточенно разглядывала корешки книг позади миссис Мэйз. В углу маятник старинных часов отмахивал последние минуты моей семейной жизни.

– ... Ни с того ни с сего стала обвинять меня во всех смертных грехах. Что ни сделаю, все плохо. Я слишком много работаю, слишком засиживаюсь в конторе, слишком часто пропадаю на заседаниях и митингах. Третирую ее, недооцениваю, ничего не делаю по дому и так далее. А потом еще удивляется, отчего это вдруг я не рвусь домой с работы.

Пестрые корешки двоились и расплывались, в глазах резало, словно под веки сыпанули песка. Но я упорно смотрела на книги, пытаясь запомнить порядок, в каком они стоят. Словно от этого зависела моя жизнь.

– Почему бы не рассказать доктору Мэйз о нашем с тобой празднике в отеле “Риц”?

– Опять ты за свое?

Фрэнклин остановился. В гнетущей тишине маятник неотвратимо отсчитывал секунды, словно бомба с часовым механизмом.

– С меня хватит, Барбара. (Тик-так.) Хочешь разобраться со своими проблемами? (Тик-так.) Бога ради, только без меня. (Тик.) А я сыт по горло и больше не собираюсь торчать тут, пока ты делаешь из меня козла отпущения. (Так.)

Он небрежно кивнул доктору Мэйз и вышел из кабинета. Тик-так, тик-так, тик-так... Ж-жах! Книжные корешки помчались в безумном хороводе, и от целого мира остался один только звук удаляющихся шагов. Вот Фрэнклин пересек холл, прихожую, спустился с крыльца. На песчаной дорожке я его потеряла. Взревел мотор, и коротко взвизгнули колеса. Все стихло.

– Конец. – Я ткнулась лицом в ладони.

– Вот, – доктор подтолкнула ко мне коробку с платками, не сводя с меня внимательных глаз. – Понимаю, вы сейчас расстроены...

Я хохотнула между судорожными всхлипами:

– Кэтлин говорила, что вы избегаете сильных выражений.

Она улыбнулась:

– Ну, вы ведь многого ждали от этой консультации. Мечтали начать все сначала...

– Все-таки зря я это затеяла. Сейчас у нас и правда не все ладится, но так было не всегда. Просто у Фрэнклина слишком уж трудное время. Прежде он не был таким.

Не был?! О боже...

–Незачем извиняться за поведение Фрэнклина, миссис Аверс. Вы не отвечаете за его слова и поступки.

– Нет? Да вы посмотрите на меня! – Я раскинула руки в стороны, предъявляя все свои жировые отложения. – Мы ведь ищем корень зла. Так вот, я не виню Фрэнклина. И хочу, чтобы вы поняли, почему он стал таким. Прежде он был милым и внимательным.

Когда ты была стройной блондинкой и тебе было ближе к тридцати, чем к сорока.

Явысморкалась и полезла в сумочку за ключами, забыв, что на машине уехал Фрэнклин.

– У нас еще есть время, миссис Аверс. Не спешите. Давайте обсудим, что вы сейчас чувствуете. Возможно, вам станет легче.

– Я... я не хочу обсуждать свои чувства.

– Ладно. – Она повернулась в кресле. – Тогда давайте поболтаем... о ваших туфлях.

– О моих туфлях? – Я тупо посмотрела на свои туфли и лишь через пару секунд, оценив шутку, усмехнулась. – Я не смогу обсуждать Фрэнклина за его спиной.

– Вы хотите себе помочь? И потом, он сам сделал выбор и ушел.

– Но...

Доктор Мэйз внимательно смотрела на меня поверх очков в металлической оправе и молчала. Казалось, она не знает, как вытащить меня из лабиринта, в котором я заблудилась.

– Что ж, – заговорила она наконец, – обсудим другие проблемы. Насколько я поняла, ваши дети в летнем лагере...

Я еще раз высморкалась и кивнула.

– Девочки или мальчики?

– Ну... каждого по штуке.

– И вчера вы их навестили? Как все прошло?

– Это... отдельная история...

Тут пришлось прерваться и промочить горло. Я наполнила стоявший на столе стакан и подрагивающей рукой поднесла к губам. Направляясь сюда, я не собиралась делиться подробностями кошмарной поездки. Но что-то важное менялось во мне прямо на глазах – во всяком случае, мои представления о том, что можно и что нельзя обсуждать с доктором.

– А у вас есть дети?

– Четверо.

– Никогда не получали от них по лбу собственными сентенциями?

– Постоянно.

– Вчера Барбара-худышка вернулась, чтобы уесть Барбару-толстуху. Боже, мой голос, мои интонации, мой отвратительный сарказм, моя ненависть... И все это изливала на меня родная дочь. Смотрели “Изгоняющий дьявола”? Ну, где демон вселился в маленькую девочку и нечеловеческим голосом изрыгал проклятия ее устами? В Рикки точно вселилась я сама полугодичной давности. Она настолько стыдилась моего вида, что не рискнула даже приблизиться ко мне прилюдно. Отвела в сторону и выдала по полной программе: я просто тряпка, нет во мне ни капли гордости, я совершенно опустилась, ну и так далее...

– И что вы ей на это ответили?

– А что тут можно ответить? Она права.

– Итак, муж и дочь на вас ополчились. И вы, похоже, с ними солидарны. А что же сын?

– Джейсон? Он обрадовался мне. Но я случайно услышала – о боги, как же больно! – как он объясняет приятелям, что я его тетя.

– И смолчали?

– Посмотрите на меня. Я же кошмар семьи. Я не хотела позорить его...

– Это он вас опозорил. Неужели вы всегда ставите чувства своих близких выше собственных?

– Да, конечно...

Откуда-то из глубины дома, вроде бы со второго этажа, донеслись приглушенные гитарные аккорды. Я перевела взгляд на окно. С ветки клена на меня смотрел маленький кардинал с ярко-красной грудкой. Вдали, над озером, сверкали паруса сер-фингистов. Я вытерла платком лицо и повторила:

– Да. Я ведь мать.

Ее голос был едва слышен:

– А вам никогда не казалось, что незачем списывать все проблемы на лишний вес? Что, возможно, они возникли гораздо раньше, когда вы еще были стройной?

– Чушь! Пока я была стройной, все шло отлично. Фрэнклин меня любил, дети мною гордились. Черт, да я сама гордилась собой.

– И с мужем вы были очень близки?

– Да, мы... ну, болтали о том о сем.

– О чем-то личном?

– В основном о делах. О всяких домашних заботах. О друзьях, детях...

– И никогда не обсуждали свои чувства, переживания, проблемы?

– Нет, ничего такого мы не обсуждали.

– Нет? Но почему?

– Трудно сказать. Наверное, мой муж не так воспитан. Да и я тоже. Мама умерла, когда я родилась, отец, журналист, был вечно занят. Сколько себя помню, мы обсуждали только политику, события в мире. Словом, то были настоящие, серьезные беседы.

– Мужские беседы.

– Да. Все остальное отец считал трепом, годным только для женских журналов.

– Мило.

– Такой уж он был человек. И потом, для задушевных разговоров была Сара-Джейн.

– Сара-Джейн?

– Моя подруга.

Сара-Джейн умерла, а Фрэнклин бросил.

– После той ночи, когда она умерла, жизнь моя словно полетела под откос. Я бросила курить и начала набирать вес.

– Вы уверены?

С минуту доктор Мэйз изучающе смотрела на меня, потом выбралась из-за стола.

– Пойду приготовлю чай. А потом вы расскажете мне о своей подруге Саре-Джейн.

Ее спокойствие отрезвляло. Гитарист наверху сфальшивил и сбился посреди такта, но упрямо продолжил с той же ноты. Я теребила шелковые складки юбки. Очередное платье Сары-Джейн – едва ли не последнее, в которое я еще влезала. Что-то на подоле неотвязно щекотало ногу, я отыскала выбившуюся из подрубки нитку и оторвала. Оставалось только надеяться, что платье мое не расползется по швам – хотя бы до возвращения домой.

* * *

Я была уверена, что из кабинета доктора Фрэнклин поехал в свой офис. Но его машина стояла перед домом, из багажника высовывался большой чемодан. Пока я расплачивалась с таксистом, из дома вышел Фрэнклин с охапкой одежды на вешалках. Меня он заметил, лишь столкнувшись нос к носу. И отшатнулся.

– Куда-то собрался?

Он оттеснил меня от багажника и свалил костюмы поверх чемодана.

– Думаю, нам полезно немного пожить отдельно.

– Забавно. А мне казалось, нам полезно пожить вместе. Трудно наладить отношения на расстоянии. Если, конечно, ты хочешь их наладить.