Владислав Крапивин - Алые перья стрел

• Название: Алые перья стрел
• Автор: Владислав Крапивин
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20177-7

Остросюжетная трилогия «Алые перья стрел», написанная Владиславом Крапивиным в соавторстве со старшим братом Сергеем, рассказывает о приключениях братьев Вершининых — как до войны, так и в непростое послевоенное время.

В сборник также вошла подборка сценариев, пьес и очерков, многие из которых публикуются впервые.

---

— Здесь вел бой партизанский заслон, — сказала Соня Курцевич. — Каратели высадили из эшелона целый батальон эсэсовцев. Хотели прорваться в село на помощь окруженным полицаям. Им нельзя было дать соединиться.

— Не дали? — спросил Лешка.

— Не дали, — выдохнула Соня.

Она подержала в руках полуистлевший холщовый кисет с остатками вышивки и осторожно положила его на дно окопа.

— Только никто из хлопцев живой из леса не вышел. Ну, пора идти дальше. Если ты у каждого окопа будешь останавливаться, мы и к вечеру до Димы не доберемся.

Лешка встал и пошел, но все оглядывался на дальнюю опушку леса. Ему не надо было даже закрывать глаза, чтобы представить, как от станции двигались цепи черных эсэсовцев с автоматами у животов и как они падали, сбитые меткими партизанскими пулями. Падали на дно окопов и партизаны, срезанные густыми автоматными очередями. Они знали, что не уйдут отсюда живыми. О чем они думали в эти минуты? Это, наверно, страшно — знать, что живешь последний день на земле.

Лешка помотал головой. Одно дело смотреть войну в кино, и совсем другое — шагать по тем самым местам, где недавно шло настоящее сражение и где бурая сосновая хвоя, кажется, еще пахнет порохом и кровью.

Соня вышла уже на дорогу. Догоняя ее, Лешка торопливо запихивал в нагрудный карман вельветовой куртки тряпичный кисет, который он все-таки поднял со дна окопа.

В тесном ряду деревянных домиков райцентра стояла хата чуть побольше других. Здесь находился райком комсомола. Внутри было тихо. Соня и Лешка прошли по визжащим половицам сеней кдвери с табличкой «1-й секретарь РК ЛКСМБ» и отчетливо услышали мужской храп. Соня послушала мажорные звуки и открыла дверь. На составленных вместе стульях, подтянув к животу ноги в сапогах, спал Дмитрий Вершинин. На письменном столе, уткнув кудлатую голову в подшивку «Комсомольской правды», лежал другой человек. Лешка узнал его: это был цыгановатый Иван, по фамилии Мойсенович, с которым он познакомился в обкоме комсомола в день своего приезда.

— Радушные хозяева встретили гостей хлебом-солью, — громко прокомментировала Соня свои впечатления.

— Соль есть, хлеба нет, — подняв голову с бумажной подушки, сообщил Мойсенович. — Не привезли хлеба. Зато сало есть. А мы всю ночь заседали и сейчас отсыпаемся. Имеем право, потому что вечером опять ехать на собрание.

Дмитрий уже сидел на своей постели из стульев. Он притянул к себе Лешку и похлопал его по макушке.

— Явился, борец за человеческие права! Очень хорошо. Будешь дышать здесь незамутненным сельским воздухом и пить парное молоко. В отдалении от всяких Стасиков, Михасей и прочих любителей приключений. Мать мне за тебя голову отвернет. У Ивана имеется сестрица твоего возраста, а также братец молочных лет. Будешь с ними пасти буренку и восхищаться деревенским пейзажем.

«Миленькая перспектива, — подумал Лешка. — Я так и знал, что от этой дыры добра не жди».

— Матери писал? — внушительно спросил Митя.

— Писал, — без энтузиазма ответил Лешка. — Еще в милиции.

— Г-где?! — запнулся старший брат.

— Это когда нас туда привезли, чтобы не убили, а тетя Соня потом выпустила.

— Было такое, — подтвердила Соня.

— Батюшки светы! — взялся за виски Дмитрий. — Надеюсь, ты не упомянул матери о своих похождениях?

— Н-не помню, — сказал Лешка. Он хорошо помнил, что именно упомянул. Растяпа болтливая!

11

Он вышел в райкомовский дворик и сел на крыльцо. Мирная предвечерняя тишина висела над приземистым поселком. Напротив темнел дверной проем сенного сарая, и оттуда доносилось какое-то хрустение. Лешка побрел к сараю. Там стояли две расседланные лошади и звучно жевали сено. На земляном полу валялись седла. Пахло пылью, увядшей травой и конским потом.

Одна из лошадей повернула к Лешке голову и прижала уши. Он воспринял это как приветствие и протянул к ней руку. Лошадь резко вздернула башку и сварливо оскалила зубы. Лешка выкатился наружу.

Черт их разберет, этих сельскохозяйственных животных. Мотоцикл завести Лешка умеет, а обращаться с животным транспортом не доводилось. Неужели Митя ездит верхом на этой зверюге? Ладно, на то он и старший брат, чтобы все уметь. Только зачем он затащил его сюда? Похоже, что для личного спокойствия. И самое скверное, что опять куда-то собирается уезжать, а он — Лешка — здесь застрянет. Молоко пить… Диктатура старших.

В открытое окно до Лешки доносились обрывки горячего спора. Многого Лешка не понял, но кое-что уловил. Речь шла все о том же колхозе.

Уполномоченный райкома партии, он же секретарь райкома комсомола Иван Мойсенович, и представитель обкома партии, он же завотделом обкома комсомола Дмитрий Вершинин, сцепились в жаркой дискуссии насчет кратчайших путей, дабы убедить колеблющихся мужиков быстрее сорганизоваться в артель. Слышно было, как Иван раздраженно хромает по своему куцему кабинетику.

— Может, ты знаешь эти пути? Я — нет! — зло говорил он Дмитрию. — Ты сам вчера убедился.

— Я знаю, — сказала Соня. — В какой-то мере затем и приехала.

— О! — поднял руку Митя. — Внимание. Изложи.

— Через баб! — коротко изрекла Соня… — Вы тут мудрите, а в соображение не взяли одну простую деталь в этой развеселой деревеньке Красовщина. Кому там хуже живется при единоличном хозяйстве — хозяину или хозяйке?

— Без тебя знаю, что бабе, — буркнул Иван Мойсенович. — Только они тебе колхозной погоды не сделают.

— Ух ты! — возмутилась Соня. — А вы, мудрецы, с ними разговаривали? То-то. А я поговорю. Мужик в хозяйстве с рассветом встает, а баба за два часа до рассвета. Ей надо корову доить, воду носить, поросенка кормить, снедать готовить. А потом вместе с мужиком на поле идти. Вечером он уже храпит на своей дерюге, а она ему портки стирает. И он еще после всего этого имеет право указывать жене, вступать ей в колхоз или не вступать! Да я сегодня как расскажу бабам, что видела в подмосковном колхозе насчет женского счастья, так они своим колеблющимся диктаторам глаза повыцарапывают.

— Ох-ох, как это у тебя все просто получается, — сказал Иван.

— Дискуссию закрываю! — объявил Дмитрий. — Сиди-ка ты, Иван, сегодня в райкоме, а в Красовщину отправимся я и комсомольский представитель лучшей половины человечества Софья Борисовна Курцевич.

Через полчаса легкая пролетка запылила по улице, а Лешка с Иваном отправились домой к Мойсеновичам.

Иван хромал впереди, а Лешка плелся за ним, как будто его тянули на веревочке.

В конце улицы стояла хлипкая серая хатка. Сидя на досках шаткого крыльца, девочка лет тринадцати чистила черные, пожухлые картофелины и кидала их в чугунок с водой. Она была очень похожа на Ивана. Лешку она встретила не совсем дружелюбным взглядом. В уголке двора маленький пацан раздувал кос-терик под таганком. Он тоже без особой радости взглянул на вошедших и сердито спросил Ивана:

— Кого привел?

Лешку покоробило. Гостеприимство — нулевое. Но Лешка ошибся. Пацан тут же подошел к нему, протянул руку и сказал:

— Меня жовут Варфоломей Жахарович Мойшенович. Ты меня жови полностью, а не Варька, как она обжывает, — он мотнул нечесаной головой в сторону сестры. — Варька — это девчоночье имя. Иди, раждуй мне щепки, а то они шырые, а Пашка не дает больше шпичек. Я тебе дам жа это бляшку фрицевшкую. Твое как фамилие?

Лешка назвался, а сам подумал, что Пашка — это мальчишечье имя. Все-то здесь наоборот получается.

Девочка спокойно, как будто они давно знакомы, сказала:

— Ты пиджачок-то сними, а то извозишь. Варька врет о спичках — я не от жадности, а потому что он ими бухает. Еще пальцы себе оторвет. Раздуй там ему, а мне ножик наточи. Вон жерновок лежит.

Когда девочка подала ему ножик и подняла глаза, Лешка увидел, что они совсем не угрюмые, а просто очень черные. Он взял ножик, пошел и еще раз обернулся. Нет, они были не просто черные. Там все было черное и темное. И ресницы, и веки, и даже внизу под веками. Лешка споткнулся о кусок шершавого камня, понял, что это жерновок, и сел точить ножик.

— Ужин скоро, Прасковья? — спросил Иван, умываясь под жестяным рукомойником, прибитым прямо к стене хаты. — А то мне надо бы посидеть у телефона в райкоме. Там никто не остался.

— Варька придет за тобой, — обещала Паша. — Ты бы хлеба принес.

— Нет хлеба, хозяйка, — сердито сказал Иван. — Не привезли сегодня в магазин. Завтра получим муку по карточкам, сама испечешь.

— Завтра так завтра, — очень по-взрослому вздохнула Паша и оглянулась на Лешку. — Только вот гость-то как?

Лешка рассматривал железный немецкий крест, который благодарно выволок ему откуда-то из сарая чумазый Варька. Эмаль на орденском знаке потрескалась, краска слиняла, но орел со свастикой был виден отчетливо. Трофей — что надо!