Геннадий Синельников - Ах, война, что ты сделала...

• Название: Ах, война, что ты сделала...
• Автор: Геннадий Синельников
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37030-6

«Война хороших людей сделала еще лучше, подлецов — еще хуже…» Автор был одним из первых, кто ступил на землю Афганистана, чтобы исполнить «интернациональный долг». Странная и не до конца понятная простому офицеру война. Искалеченные судьбы, трусость и предательство, отвага и героизм, милосердие и бесчеловечность… Окопная правда, свидетелем которой стал Геннадий Синельников, не уйдет из его памяти никогда. Те события нельзя замалчивать, нельзя просто отвернуться от горького опыта. Автор развенчивает мифы афганской войны, но не с рвением журналиста, а с суровой оценкой Воина, пропустившего через свое сердце каждую минуту того страшного десятилетия…

---

Вернулся в палатку, комбат с начальником штаба обсуждали прошедшую ночь. На столе стояла бутылка водки. Стали анализировать факты, с которыми уже столкнулись в отпусках офицеры, и в конечном итоге пришли к выводу, что война уже коснулась нашего здоровья, и то, что произошло сегодня ночью, это только первый, но очень серьезный сигнал.

Прибывающие в часть девушки негласно распределялись между офицерами: чем выше должность начальника, тем симпатичнее подруга. Распределялись по различным признакам: должности, материальному благополучию, авторитету и другим. У некоторых офицеров были свои постоянные «жены», которые были верны им весь период службы, и никто не мог взять их в свою постель без их согласия. Не возбранялось иметь и еще, были бы деньги. Основная часть «чекисток» была эстафетными палочками — попользовался сам, передай другому. Но их было очень мало, поэтому они не могли удовлетворить запросы всех желающих. Основная же часть офицеров и прапорщиков, не говоря уж о солдатах, за весь период службы ни разу не имела возможности воспользоваться услугами женщин. Те, кто «имел» их в Афганистане, были счастливчиками. Но таких было очень мало.

— Ну что, с дороги да в баньку? — спросил командир части своего, только что прибывшего из Союза для прохождения дальнейшей службы, заместителя.

— А что, у вас еще и банька есть? — удивился новичок.

— Еще и какая — с бассейном, девочками! Не пробовал? Ну, это мы скоро исправим, только ты не спеши и не комплексуй. Веди себя нормально и не опережай события. Вижу, человек ты нормальный, поэтому все у тебя будет как положено.

И, глядя в расширенные от удивления глаза офицера, довольный произведенным на него эффектом, он уже давал указания по подготовке бани. Полковые бани строились своими силами из самана и камней, внутри обшивались досками от ящиков из-под боеприпасов, делались скамейки, столы. Камни нагревались с помощью форсунки и дизельного топлива. Вместо веников использовали ветки местных деревьев. Некоторые офицеры, приезжая из отпуска, везли с собой березовые веники. Это было целое событие. В некоторых частях сауны были с бассейнами. Они строились там, где была проточная вода. Бассейны тоже делались из подручного материала, и они были роскошью для тех условий жизни. Такие бани имелись не во всех частях, были полевые банно-прачечные комбинаты, но это было совсем не то.

— Ну что, готов? Поехали.

И повезли новичка показывать баню. В сауне находились несколько девушек — молодых, красивых, словно с обложек популярных эротических журналов. Представили им вновь прибывшего майора.

— Ну что, девочки-русалочки, пора и в воду? — С шутками и смехом все начали раздеваться. Майор ехал воевать и представить себе не мог, что на войне ему понадобятся пляжные плавки. Он не спеша снимал с себя форму и со стыдом думал, как будет выглядеть в такой компании в своих цветастых трусах. Опешил, увидев, как легкими движениями девушки сбрасывали с себя последнее, что на них было.

— Очнись, командир! Прыгай к нам! — кричали ему из бассейна его новые сослуживцы. Майор тоже сбросил с себя трусы и прыгнул в воду.

— Вот эта девушка — моя, та — его, блондинка — твоя, пользуйся, не стесняйся! — показывал командир новичку «русалок». — Захочешь другую, скажешь, что-нибудь придумаем, но это позже. Сегодня отдыхаем при таком раскладе.

Все как-то просто, обыденно, будто речь шла совсем не о том, что всегда считалось пошлым, и не о них, красивых и ласковых, которые находились рядом, все слышали и даже не краснели. Девушки оценивающе разглядывали новичка.

— Ничего! У него есть достоинства.

После нескольких рюмок водки исчезла напряженность. Блондинка постоянно находилась рядом, о чем-то ласково говорила, будто ворковала, гладила его нежными пальчиками.

— Не спеши, еще не вечер! — И улыбалась, глядя в лицо своего нового знакомого, сравнивая с тем, кто несколько дней назад уехал навсегда в Союз.

— Нет, этот моложе, симпатичнее, добрее и, чувствуется, мужского здоровья в нем много. Повезло! А то переживала: кто же будет следующим?

Вечер прошел ошеломляюще раскованно. Майор еще несколько дней назад представить себе не мог, что он попадет в такую компанию. А сегодня он сам был одним из действующих ее лиц. Такое ему и не снилось.

С первых дней пребывания на афганской земле он сделал для себя несколько важных открытий. Первое: бытовые условия в Афганистане уже не такие плохие, какими были лет 5–6 назад, в самом начале войны. Есть баня, свои ларьки, а в них соки, минеральная вода, продукты питания, вещи, каких в Союзе днем с огнем не сыщешь. Жили не в палатках, а в щитовых домиках казарменного типа, в своих комнатках по несколько человек. Второе: здесь многие живут как бы двумя жизнями. Одна, и она основная, — с боями, кровью, повседневными заботами и ожиданием своей судьбы, вторая — с этими девочками, горьким весельем, словно компенсацией за поломанные, исковерканные жизни и авансом на многие годы вперед.

Вторая жизнь не афишировалась, но даже при всей строгости партийной дисциплины — не возбранялась. Потому что все они — и командиры, и политработники, и девушки, и ребята — были живыми людьми. Они тоже хотели человеческого тепла и нежности. А те, кому не хватало женщин или они им были уже не нужны, вынуждены были пить горькую — этим и довольствовались. Другие пользовались наркотиками. Каждый по-своему решал эту трудную проблему выживания. Государство, военное руководство думали только о политических и военных победах. А как и чем живут тысячи из ежедневно идущих на достижение этих побед — это никого не волновало. Как-то не принято было думать о делах «греховных»…

Часть VII СУДЬБЫ

На служебном совещании с офицерами бригады, которое проводил прибывший в часть начальник штаба армии генерал-майор Панкратов, я тихо сидел в дальнем углу штабной палатки, прячась за спины впередисидящих. Прошло уже достаточно времени после того партийного собрания, на котором я подверг его критике и оказался здесь. И вот судьба снова свела нас. Я боялся встречи и делал все, чтобы не попасться ему на глаза. И, кажется, мне это удалось. Облегченно вздохнув, я пытался незаметно, в толпе, выйти на улицу, но был остановлен повелительным голосом.

— А вы, товарищ старший лейтенант, задержитесь!

Начальник штаба глядел на меня, потом жестом указал место, куда я отошел в ожидании предстоящего разговора.

Ответив на вопросы офицеров, он повернулся ко мне. Я представился, назвав свою должность, воинское звание и фамилию.

— Ну, что, товарищ старший лейтенант, доложите, чем занимается ваш батальон, каковы результаты боевых рейдов, состояние воинской дисциплины?

Отвечал коротко и настороженно, а сам постоянно думал: к добру или несчастью эта встреча? Горький опыт службы учил, что с начальством нужно всегда держать служебную дистанцию, как бы хорошо ни складывались отношения. Тем более с Панкратовым у меня был свой, особый случай. И хотя через некоторое время он уже расспрашивал меня о Петрозаводске, где остались наши с ним семьи, о личных проблемах и голос его располагал к длительной задушевной беседе, я постоянно помнил о наших прежних взаимоотношениях и видел перед собой не земляка, а именно генерала, по чьей воле я оказался здесь. Напоследок он пожал мне руку и сказал:

— Я рад, что у тебя все так удачно сложилось: получил повышение по службе, награжден орденом, имеешь хорошую репутацию среди офицеров бригады, у командования, что не раскис и не опозорил чести офицера 6-й армии, которая дала тебе путевку в самостоятельную жизнь. Я почему-то думал, что у тебя все сложится иначе. Если вдруг у тебя появятся какие-то просьбы, вопросы, подходи, не стесняйся, чем смогу, помогу.

— Надо же было так по-глупому влететь, — рассуждал я, делясь с комбатом своей давнишней историей и результатом встречи с генералом. — Теперь-то он со мной расквитается, как пить дать. Такое не прощается. О землячестве заговорил? Это мы уже проходили. Съест он меня, растопчет, и ничего-то я не смогу сделать в свою защиту. Генерал, он и в Африке, и в Афганистане генерал. Да, влип я как кур в ощип, — распалял я себя домыслами и рассуждениями. — Что же мне делать? Как уйти от расправы? До замены осталось совсем чуть-чуть. Надо же было такому случиться!

О том, что начальник штаба попытается мне отомстить, я даже и не сомневался. К чести генерала, мои опасения оказались беспочвенными. За оставшиеся месяцы службы я ничуть не ощутил на себе какой-либо предвзятости с его стороны. Возможно, что та ситуация, в какой он оказался в Афганистане, каким-то образом повлияла на него, и он посчитал, что с меня уже достаточно испытаний, не знаю, но давления с его стороны не было. Еще несколько раз Панкратов прилетал в бригаду.

— Ну, что, помощь нужна? — как-то спросил он меня.