Нэнси Бильо - Чаша и крест

• Название: Чаша и крест
• Автор: Нэнси Бильо
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-05895-8

Англия. 1538 год. Король Генрих VIII разрывает все связи с католическим Римом и провозглашает себя «верховным земным главой церкви Англии». Существование Католической церкви в Британии под угрозой. Уничтожаются иконы и статуи, подвергаются разграблению монастыри.

Джоанна Стаффорд, бывшая послушница Дартфордского монастыря, волею судеб втянута в международный заговор против английской короны. По мере того как над головой героини сгущаются тучи, она осознает, что именно в ее руках находится судьба короля Генриха VIII и всего христианского мира, а главное — жизнь человека, которого она любит…

Впервые на русском языке!

---

Ах, если бы сейчас рядом со мной были друзья, которых я оставила в Дартфорде! Уж они бы меня поняли. Мы с Артуром приехали в гости на месяц. Прошло всего две недели, но если бы существовала возможность, не обижая никого, уехать сегодня же, я бы не задумываясь сделала это. Как жаль, что нельзя обо всем поговорить с сестрой Винифред и братом Эдмундом. Я получила три письма от нее и одно — от него, совсем коротенькое. Мне так хотелось снова услышать его сдержанный голос, заглянуть в его карие глаза, в которых светились душевная чистота и глубокий ум.

Я села на край роскошной кровати под балдахином, которую хозяева любезно предоставили мне, и расплакалась, как ребенок, который не понимает, за что его наказали. Выплакавшись вволю, я немного успокоилась, но чувство растерянности осталось. А такое со мной бывало редко.

Спустились сумерки. Послышался топот копыт. За окном плясало пламя факела; как всегда, его зажигали ближе к ночи. Генри Кортни, маркиз Эксетер, возвращался домой.

Разумеется, у Генри при дворе имелись свои апартаменты. Но король сейчас жил в Гринвиче, и мой кузен добился разрешения ночевать дома, с женой и сыном. Каждое утро в домашней часовне он слушал мессу, а потом отправлялся к реке, и его на лодке отвозили в королевский дворец. Как близкий родственник монарха и человек высокого происхождения, он должен был служить королю. И обедали мы теперь не сразу после полудня, как прежде, а вечером, когда на дворе уже было темно, поскольку непременно поджидали главу семейства.

Меня всегда трогало всеобщее волнение, которое охватывало «Алую розу», когда возвращался Генри. Я нигде не видела такой преданности домочадцев хозяину. Хлопали двери, слышался топот бегущих ног, то на одном этаже, то на другом раздавались возбужденные крики. Все, начиная от какой-нибудь посудомойки и до важного дворецкого, управлявшего многочисленным штатом слуг, торопились предстать перед милордом в главном вестибюле и присутствовать на вечернем богослужении.

Когда я подошла к лестнице, Генри как раз показался в дверях. Везде горели только что зажженные свечи. Слуги, числом более шестидесяти человек, стояли перед ним: мужчины кланялись, женщины приседали. И Гертруда тоже, неизменно встречая супруга на первой ступеньке, склонялась в глубоком реверансе.

Впоследствии меня часто спрашивали, что именно делало Генри Кортни столь привлекательным человеком. Его трагическая гибель до сих пор не дает покоя всякому, кто не утратил душевной отзывчивости.

Что же, постараюсь объяснить. Ну, прежде всего, его внешность. Мой кузен, как, впрочем, и король Генрих, был внуком Эдуарда IV: оба они унаследовали от йоркширского монарха высокий рост, бледную кожу и голубые глаза. Кроме того, Генри Кортни еще обладал скромностью и простотой манер, доброжелательной открытостью и прямотой, а также неизменно сохранял спокойствие в любой ситуации. Он никогда и ни от кого не требовал, чтобы ему оказывали какие-то особые знаки почтения. Возможно, именно поэтому все и демонстрировали с такой охотой маркизу Эксетеру свое уважение и преданность.

Стоя вместе с другими на лестнице, я вдруг почувствовала, как кто-то берет меня за руку.

— Джоанна! — воскликнул Артур, ослепительно улыбаясь. — А я сегодня стрелял из лука!

Господи, до чего же у меня всякий раз теплело на душе, когда я видела радостную мордашку Артура! Прошло всего две недели, а речь его сильно изменилась в лучшую сторону. Это было похоже на чудо.

По заведенной домашней традиции мы запели любимый церковный гимн Генри:

Тебе пред окончаньем дня,
Создатель, молимся сейчас,
Чтоб, как всегда, Ты был, Господь,
Хранитель и защитник нам.

Глаза мои обратились на близнецов, Джеймса и Джозефа. Тот, которого я уже видела сегодня, пел с огромным воодушевлением. А вот второй близнец едва шевелил губами. Я слышала, что в детстве с Джозефом приключилась беда, в результате чего он слегка повредился в рассудке. И с тех пор брат старался всячески оберегать его и опекать. Вот и сейчас Джеймс слегка подталкивал Джозефа локтем, чтобы тот вспоминал слова гимна.

Когда мы закончили петь, Генри подошел к жене. По дороге он раздавал слугам улыбки, ободряюще кивал то одному, то другому.

— Миледи, — сказал он, целуя Гертруде руку.

— Милорд, — прошептала она.

По крайней мере, в одном Генри точно не был похож на Эдуарда IV, известного своими любовными похождениями. Всю свою жизнь мой кузен любил одну только Гертруду.

Народу за обедом всегда собиралось немного: из членов семьи — супруги Кортни, их сын Эдвард да мы с Артуром. Кроме того, с нами за одним столом ели Констанция и Чарльз (как люди уважаемые, поставленные во главе всех слуг Генри и Гертруды), а также семейный священник и юный учитель и наставник Эдварда, студент Оксфордского университета. Мы с Гертрудой разместились по одну сторону длинного стола, но между нами села Констанция, и лица хозяйки мне видно не было.

Оба мальчика целыми днями упражнялись в стрельбе из лука. И когда подали фазанов, Эдвард с отцом завели беседу о влиянии длины лука на точность выстрела. Артур слушал их, забыв обо всем на свете и стараясь не пропустить ни единого слова.

О, как мне хотелось, чтобы Артура ждало лучшее будущее, чем то, которое, похоже, было уготовано ему, останься он жить в Дартфорде. Артур принадлежал к роду Стаффордов. Он должен был обучиться всем наукам и искусствам, подобающим человеку высокого происхождения. К сожалению, семейства Стаффордов и Булмеров утратили свой прежний блеск и влияние. Другое дело — Генри Кортни: этого представителя древнего рода король Генрих осыпал всеми мыслимыми благами. Так что никто другой в целом свете не мог помочь Артуру больше, чем наш нынешний хозяин «Алой розы».

— Скажи, Эдвард, а ведь правда же Артур демонстрирует большие успехи? — спросила Гертруда и, наклонившись в кресле, обернулась ко мне. — Может, он сам нам расскажет, чему сегодня научился?

Ее манера смотреть в глаза собеседнику так, словно она заговорщически ему подмигивает, была, как всегда, обворожительна. И вдобавок в который уже раз она словно бы каким-то сверхъестественным образом вдруг сумела заглянуть в мои мысли и узнать о моих надеждах, связанных с будущим Артура.

Я неуверенно улыбнулась в ответ и, слушая возбужденный рассказ малыша о том, как он провел день, наконец смогла попробовать фазана. Досадный дневной эпизод канул в прошлое, и, я надеялась, навсегда.

Разговор коснулся знакомых Кортни семейств, живущих на западе страны. Чарльз сообщил некоторые новости, которые узнал из присланных ему писем: у А. умер отец; Б. кругом в долгах как в шелках; урожай нынче из рук вон плох. Атмосфера за столом была мне знакома, примерно такие же разговоры велись и в Стаффордском замке: соседям тщательно перемывали косточки, обсуждали все, даже самые мельчайшие подробности чужой жизни, — разумеется, для присутствующих делалось исключение. Мою матушку подобные пересуды всегда страшно злили. Ей хотелось говорить на высокие темы: о важных политических событиях, о государственных делах. Но у Стаффордов это было не принято. Я поняла, что и в семействе Кортни тоже не любили разговоров о короле, его советниках и приближенных, о придворных делах и политике, о событиях в Англии и за рубежами нашей страны.

— Не забудь, послезавтра я устраиваю прием, — вдруг обратилась Гертруда к мужу. — Будут только свои и одни лишь дамы. За столом станут подавать пирожные и сладкие вина. Джоанне должно понравиться.

Она сказала это так, будто мне уже давно было известно об этом приеме, хотя я впервые о нем слышала. Генри так и просиял, а я попыталась скрыть удивление. Неужели Гертруда забыла предупредить меня? Но эта женщина никогда ничего не забывала. И с чего это, интересно, она взяла, что мне понравится? Ведь я согласилась погостить в Лондоне, выдвинув условие — не иметь ничего общего с королевским двором и придворными.

Неужели Гертруда специально ждала момента, чтобы «пригласить» меня в присутствии Генри, когда менее всего вероятно, что я стану артачиться?

Но, спохватившись, я отбросила эти мысли и устыдилась. Разве она не промолчала о нашей ссоре по поводу астрологии, разве не продемонстрировала при всех искренний интерес к Артуру? Я уж не говорю о великодушной доброжелательной заботе, которой в «Алой розе» нас окружали ежедневно, ежеминутно.

Генри Кортни положил вилку на стол.

— Я полагаю, настала минута поговорить еще об одном предстоящем событии, дорогая кузина. Каждую осень я устраиваю званый обед в честь своего лучшего друга Генри Поула, барона Монтегю. На этот раз обед назначен на четвертое ноября и будет проходить у нас в «Алой розе». И я бы очень хотел, чтобы вы, Джоанна, почтили нас своим присутствием. Мне кажется, вы знакомы с Монтегю, или я ошибаюсь?