Борис Миронов - Черная мантия. Анатомия российского суда

• Название: Черная мантия. Анатомия российского суда
• Автор: Борис Миронов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4320-0072-9

Книга «Черная мантия. Анатомия российского суда» войдёт в литературу, достоверно отразившую наше мутно-смутное время, когда инструментом власти стали провокации и фальсификации, к числу которых относится и так называемое «покушение на Чубайса». Никогда прежде так тщательно не препарировали ни один уголовный процесс, вскрывая гнойные пороки нынешней следственно-судебной системы, что и делает книгу захватывающим остро-сюжетным детективом.

Достоверность материалов «Чёрной мантии» подтверждают аудиозаписи всех 72-х заседаний суда.

---

Замешательство, воцарившееся в зале, заразило даже судью. Представить похищение свидетеля милицией с целью выбивания из него нужных показаний как программу защиты свидетеля — о таком в российской судебной практике до сих пор никто не слыхивал…

Судья Пантелеева глубоко и надолго задумалась. Нелегкое дело выбирать из двух зол, второпях успевая взвесить, какое из них меньшее. Если признать показания свидетеля Карватко, добытые под пытками и шантажом в тюрьме, недопустимым доказательством, то придется признать также и то, что в России есть тюрьмы, где пытают и запугивают даже не подсудимых, — свидетелей. Если признать те же самые показания допустимым доказательством и закрыть глаза на то, что они добыты преступным путем, то такое признание влечет за собой легализацию допросов с пытками и отбрасывает российскую судебную систему к временам инквизиции, когда щипцы и пламя развязывали языки несговорчивых обвиняемых, и их показания под пытками становились неопровержимыми свидетельствами самых фантастических преступлений вроде полетов на метле или плясок с чертями на Лысой горе. Но именно последнее Пантелеева посчитала меньшим злом и возвестила: «Суд постановил: огласить заявления и протоколы следственных действий, произведенных с участием Карватко».

Прокурор наставлял свидетеля говорить правду. И тот сказал (Заседание двадцать второе)

Каждый из нас не застрахован от общения с милицией, которая становится для общества все опаснее. Вот и на процессе по делу о покушении на Чубайса вырисовывается жуткая картина методов работы сотрудников МВД, инструментарий которых — шантаж, пытки, измывательство, издевательство, угрозы. Только что суд выслушал страшные признания свидетеля обвинения Карватко, который под присягой заявил о применении к нему «удушения целлофановым пакетом», «подвешивания за руки в наручниках», «нанесения ожогов окурками»… На этом фоне подброшенные свидетелю наркотики, а жене его — пистолетные патроны, уже не выглядели даже как-то страшно. Чтобы заставить суд усомниться в искренности Карватко, уличить его в сгущении красок, прокуратура предъявила присяжным еще одного своего свидетеля. Разумеется, прокурор Каверин хотел как лучше для обвинения, а получилось… Вот что из этого получилось.

Свидетель Семенычев Андрей Николаевич, сорокапятилетний мужчина с усталым, изработанным лицом, встал на трибуну перед присяжными заседателями. После первого вопроса прокурора: «Расскажите, с какого времени Вы знакомы с Карватко?» и ответа Семенычева: «Мы дружим с начала 90-х годов», все вспомнили, как Карватко в своих показаниях на суде действительно упоминал Андрея Николаевича из авторемонтной мастерской, который видел его там, в мастерской, 17 марта 2005 года.

Каверин повел разговор издалека: «Помните ли Вы репортаж по телевидению о покушении на Чубайса?»

Семенычев пожал плечами: «Сейчас не помню».

Прокурор: «Вы эту проблему с Карватко обсуждали?»

Семенычев: «Просто Игорь сказал, что знаком с этим человеком — с Квачковым».

Тогда прокурор решил брать быка за рога и сразу в лоб: «Карватко просил Вас обеспечить ему алиби?»

Ни волнения у Семенычева на лице, ничего: «Нет, не просил».

Прокурор: «Карватко не высказывал мнения, что и его сотрудники милиции могут искать?»

Семенычев: «Кажется, сомнения у него были, что и его могут проверять».

Першин, адвокат Квачкова: «Карватко не скрывал знакомства с Квачковым?»

Семенычев удивляется даже: «Нет, не скрывал, ни от кого не скрывал».

Подсудимый Найденов: «Со стороны правоохранительных органов на Вас оказывалось давление?»

Семенычев успевает сказать лишь: «Ну, там было, да», как вопрос спешно снимается судьей.

Найденов: «Вспомните, если можете, в конце марта 2005 года Карватко пропадал на несколько дней?»

Судья Пантелеева успевает среагировать быстрее свидетеля и снимает вопрос прежде ответа.

Найденов: «В апреле месяце как выглядел Игорь Карватко?»

И опять свидетель успевает сказать лишь: «Плачевно», как судья Пантелеева снимает и этот вопрос, да еще и выговаривает сердито Найденову за «ненадлежащие» вопросы: «Найденов, Вы почему не подчиняетесь председательствующему судье?»

Найденов невозмутимо: «Я пытаюсь выяснить истину, Ваша честь».

На поиски истины судья Пантелеева отвечает неприкрытой и злой угрозой: «Вы можете быть удалены из зала».

Найденов: «Ваша честь, закон один для всех и все перед ним равны».

Судья Пантелеева: «Подсудимый Найденов, свое мнение оставьте при себе!»

Найденов коротко и иронично: «Понял».

Удовлетворенный состоявшейся экзекуцией прокурор просит судью разрешить ему огласить показания свидетеля Семенычева на предварительном следствии, где Семенычев говорит, что свидетель Карватко просил обеспечить ему алиби 17 марта 2005 года. У адвоката Першина встречное прошение допросить Семенычева без присяжных в связи со сведениями об оказанном на него давлении.

Прокурор изо всех сил противится ходатайству защиты: «Протокол допроса получен в полном соответствии с уголовным законом! Откуда у Вас такие сведения, адвокат Першин? Может быть, Вы общались со свидетелем раньше? А что касается ответов свидетеля здесь на суде, то вопросы, заданные ему о способах получения показаний, сняты, и на них не надо обращать внимания».

«Прошу внести в протокол, — просит Найденов, — что на мой вопрос «Оказывалось ли на Вас давление?» Семенычев ответил: «Да, было дело». Я хочу выяснить, Ваша Честь, когда, где и кем оказывалось давление».

Свидетеля Семенычева решено расспросить без присяжных об обстоятельствах его допроса на следствии.

Адвокат Першин: «Где Вы давали показания о Карватко?»

Семенычев: «В здании МВД, на Садовом кольце. Мне позвонили под видом клиента, попросили посмотреть машину. Я был болен, отказался. Но меня уговорили, сказали, что там дел-то всего на пять минут, а машина уже стоит у дома. Ну, я наспех накинул куртку и, как был в домашнем, так и вышел из подъезда. Меня забрали, привезли в МВД».

Першин: «Какое воздействие на Вас оказывали?»

Семенычев: «Меня предупредили, что если я не скажу, как им надо, то у меня могут найти, как у Карватко, и оружие, и все другое. Они искали заговор и пытались навязать мне: скажи, что Карватко у тебя просил алиби».

Першин: «Под угрозой чего у Вас просили такие показания?»

Вмешивается судья: «Свидетель не давал показаний, что ему угрожали».

Першин ставит вопрос по-другому: «Почему Вы подписали показания, не соответствующие действительности?»

Семенычев устало, обреченно: «У меня не было выбора. Мне сказали, что если не будешь делать, как надо, то и у тебя что-нибудь найдем».

Першин: «Вам разъяснили Ваше право явиться на допрос с адвокатом?»

Семенычев удивленно: «Нет».

Першин: «А реально Вы могли прийти на этот допрос с адвокатом?»

Семенычев: «Да меня в тренировочных штанах из дома вывезли!»

Закалюжный, адвокат Роберта Яшина, которого по-прежнему не допускают в зал заседаний: «Сколько человек Вас допрашивали?»

Семенычев: «Два оперативника».

Закалюжный: «Сколько длился допрос?»

Семенычев: «Весь день».

Закалюжный: «Вы читали показания, когда их подписывали?»

Семенычев: «Нет, не читал».

Закалюжный: «Вы имели возможность сделать возражения на протокол?»

Семенычев: «Я в начале писал объяснения своей рукой, но прокурор сказал, что в деле их нет».

Закалюжный: «Присутствие оперативников как-то оказывало на Вас воздействие?»

Семенычев: «Конечно. Оперуполномоченный даже в конце допроса сказал: ну, ты понял, что мы тебе сказали».

Закалюжный: «А Вы вообще читали протокол Ваших показаний на следствии?»

Семенычев согласно кивает головой: «Сегодня читал».

Закалюжный не веря собственным ушам: «Где?!»

Семенычев, не понимая, что вскрывает вопиющее, дикое нарушение закона: «В кабинете у прокурора».

Разоблаченный прокурор суетливо встревает с вопросом: «Вы говорили, что допрос в отношении Вас длился целый день, а потом сказали, что следователь приехал в конце дня. Кто же Вас допрашивал целый день?»

Семенычев удивленно: «Как это кто? Оперативники».

Прокурор торопится, спешит, заваливает свидетеля вопросами, чтобы как можно дальше увести суд от повисшего в зале изумления: как мог прокурор накануне суда встречаться со свидетелем, показывать ему бумаги, на что-то настраивать его!: «Вы следователю заявляли, что оперативники оказывали на Вас незаконные действия?»

Семенычев насупился: «Нет».

Прокурор обличающе: «Почему?»

Семенычев: «Да он же, оперативник этот, рядом стоял! Мы же взрослые люди, — оглядывается на зал, — все все понимают».