Андрей Дашков - Наша фантастика, №3, 2001

• Название: Наша фантастика, №3, 2001
• Автор: Андрей Дашков
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Критика
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01439-6

Третий выпуск альманаха целиком составлен из произведений писателей и критиков, принимавших участие в фестивале фантастической литературы «Звездный мост», который ежегодно проводится в Харькове. Фестиваль каждый раз собирает целое созвездие популярных писателей-фантастов, многие из которых представлены в этом альманахе. Вас ждет встреча с новыми и классическими произведениями С. Лукьяненко, Г. Л. Олди, В. Васильева, М. и С. Дяченко, Л. и Е. Лукиных, А. Белянина, А. Зорича, А. Дашкова, А. Бессонова, А. Калугина, молодых отечественных фантастов, а также интервью с Генри Лайоном Олди, анализ творчества известных писателей — классиков жанра, рецензии на новинки книжного рынка.

---

Итак, настоящий доклад посвящен относительно новому в современной русскоязычной фантастике жанру, все чаще (с легкой руки Г. Л. Олди) именуемому криптоисторией, то есть историей тайной, скрытой. Этот термин появился после публикации в 1997 году двух произведений, вызвавших достаточно широкий резонанс у читающей и пишущей публики: девятитомной эпопеи Андрея Валентинова «Око Силы» и романа Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Посмотри в глаза чудовищ». Термин прижился, его все чаще поминают по делу и без оного, а посему попытка его изучения представляется вполне своевременной. Автор доклада, имеющий некоторое отношение к одному из «адептов-генераторов» (по выражению Андрея Лазарчука) криптоистории, счел своим долгом предпринять эту первую попытку.

Но сначала — три совершенно необходимые оговорки.

Во-первых, о понятии «жанр». Оно взято в данном случае в абсолютно необязательном смысле, поскольку споры о том, жанр ли это, поджанр или вообще метод, для докладчика в настоящее время не особо интересны. Скорее, конечно, метод, однако слово «жанр» используется чаще. Посему пусть послужит и сейчас.

Во-вторых, автор сразу же спешит спрятаться за спины своих авторитетных коллег, подчеркивая, что высказываемое ниже понимание жанра криптоистории заранее согласовано им с ее «адептами-генераторами», в том числе с упоминавшимися выше Андреем Валентиновым, Андреем Лазарчуком и Михаилом Успенским. С явной долей условности эту точку зрения можно назвать если не общей, то близкой.

И наконец, последнее. Настоящий доклад затрагивает лишь короткий отрезок времени — 90-е годы нашего века. Исследование генезиса криптоистории как жанра в целом — тема отдельного исследования.

Итак, что есть криптоистория и чем она отличается от иных, очень близких жанров — исторического романа, с одной стороны, и альтернативной истории — с другой?

Как представляется, в самом коротком виде сущность криптоистории можно выразить формулой: «Чапаев не тонул в реке Урал».

На этом доклад можно и закончить, ибо Чапаев действительно в Урале не тонул, а сказанное выше, собственно, и есть криптоистория. Однако любая формула, как известно, требует разъяснения.

Посему — приступим.

Для начала сравним две аналогичные формулы, которыми можно определить жанр исторического романа и жанр альтернативной истории.

Исторический роман: «Раненый Чапаев утонул в реке Урал» (Фурманов «Чапаев» и одноименный сценарий братьев Васильевых).

Альтернативная история: «Чапаев выплыл и повел Красную армию в поход на немецко-фашистских захватчиков» (боевой киносборник 1941 года).

Что мы видим?

Исторический роман (повесть, рассказ) следует за написанной и общепризнанной историей. И ход событий, и результат в нем должен с этой историей в целом совпадать. Автор может лишь домыслить нужные ему детали, не меняя общей канвы. Так поступили братья Васильевы, когда писали сценарий своего фильма. Это и чапаевское «Врешь, не возьмешь!», и прощальная улыбка умирающего Петьки, и то, что начдива убили именно из пулемета «максим».

Вольности историческому роману противопоказаны. Возможны лишь некоторые сдвижки, мало меняющие ход событий. В том же сценарии Васильевых гибель Чапаева происходит при свете солнца, а не ночью, как на самом деле, героя ранят в руку, а не в живот, а возмездие за его смерть (вторичный захват Лбищенска красными) наступает буквально в считанные часы, а не через два месяца. Такие вольности исторический роман терпит — но не более того. Добросовестные авторы спешат оговорить подобные сдвижки, часто при этом извиняясь (например, Алексей Константинович Толстой, на три года перенесший казнь Басмановых и Вяземского в романе «Князь Серебряный»), Наиболее яркий пример из современной литературы — цикл романов Балашова «Государи Московские». Автор в самом тексте или в послесловиях честно оговаривает, что именно он домыслил или переиначил. Иногда он даже указывает на собственные же ошибки в предыдущих романах цикла. Еще более показательный пример подобного рода уже из мировой литературы — «Проклятые короли» Мориса Дрюона.

Вывод: автор исторического романа обязан вести корабль своей выдумки по реальной реке Истории. На самом корабле может происходить что угодно, но течение реки (той самой, в которой утонул Чапаев) неизменно.

Теперь поглядим на формулу номер 3, то есть на альтернативную историю. Напомню: «Чапаев выплыл и повел Красную армию в поход на немецко-фашистских захватчиков». Что мы видим? А видим мы то, что автор сознательно меняет ход и результаты исторического процесса. Еще раз подчеркну: сознательно. В этом и состоит замысел альтернативной истории. Делается это для разных целей (как, например, упомянутый боевой киносборник, снятый для поднятия духа), но методика едина: Чапаев выплыл, история изменилась. Река Истории поменяла русло, затянулась льдом, пошла паром в небеса, а герои пересели на космический корабль и полетели на планету Ы.

Жанр альтернативной истории сейчас весьма популярен. Приведу некоторые достаточно известные примеры: немцам и русским в 1941 году пришлось вместе воевать против инопланетян (Тертлдав), южанам и северянам — сражаться опять же не друг с другом, а против англичан (Гаррисон), во Второй мировой войне победили немцы (Гаррисон, Лазарчук и еще десятка полтора авторов), Сталин стал добрым и хорошим, после чего дожил до наших дней (Рыбаков).

Автору альтернативной истории незачем извиняться перед читателями за несоблюдение исторических реалий, ибо в этом и состоит метод и особенность его творчества.

Криптоистория, как представляется, занимает нишу между этими двумя жанрами.

Рассмотрим внимательнее приведенную выше формулу: «Чапаев не тонул в реке Урал». Что из нее следует? То, что тело народного героя Василия Ивановича Чапаева не отправилось на дно реки. Не больше — но отнюдь не меньше. Поглядим на рамки этого «не больше — не меньше».

Не больше — ибо автор вовсе не претендует на то, что Чапаев не исчез в 1919 году под Лбищенском, выпав из реальной истории. В этой, нашей истории, видимой глазу и запечатленной в монографиях и справочниках, его нет. Он не отбил у врага Лбищенск, не взял в плен Колчака, не стал первым маршалом вместо Ворошилова и не был расстрелян в 1937 году. Результат тот же — Чапаева нет в реальной истории. А вот как он из нее выпал — иной вопрос.

Но может быть, это та же альтернативная история? Не утонул, значит…

Нет, не значит.

Возможность самого существования криптоистории заключается в относительности и неполноте наших исторических знаний. Историю пишут историки, пользуясь определенными источниками. Источники могут сознательно солгать (показания штабных, бросивших раненого Чапаева на берегу Урала и попавших за это в ВЧК), добросовестно ошибаться (уцелевший красноармеец от кого-то услыхал и по горячке не уточнил, что сам того не видел), вообще умалчивать (Чапаева видели на берегу реки — а что дальше, бог весть). Историк может неумышленно написать неправду, поверив неточному источнику. Может быть и хуже: историку приходится лгать, ибо так требуют от него некие обстоятельства. Наконец, история может стать мифом, с которым вообще невозможно воевать (как стало невозможно опровергнуть версию Фурманова и братьев Васильевых).

Вот тут-то и вступает в бой криптоисторик.

Он исходит из очевидного и вероятного. Очевидное: после боя под Лбищенском Чапаев исчез из реальной истории. Как именно — сказать трудно, ибо все, что мы знаем, есть не истина, а лишь более-менее достоверные версии. Вероятное: сие произошло не совсем так — или совсем не так.

Не совсем так — раненного в живот Чапаева охрана из венгров-красноармейцев переправила на обломке плетня через реку, где он и умер, после чего был похоронен, а могилу через несколько лет смыла река. Версия вероятная, логичная (логичная — с точки зрения историка), исходящая из реальных фактов.

Совсем не так — Чапаев спасся, но воевать расхотел и отправился во Внутреннюю (или Внешнюю) Монголию к своему другу барону Унгерну, захватив с собою Петьку (Пелевин «Чапаев и Пустота»), Версия невероятная, нелогичная (опять-таки с точки зрения историка, ибо логика художественного произведения совсем иная), но… в принципе тоже допустимая, ибо никак не меняющая известную нам историю. Чапаев действительно исчез, причем при неясных обстоятельствах. Автор, используя буйную фантазию, эти обстоятельства домысливает, заставляя свой корабль плыть не по главному руслу реки Истории, а по обводному каналу, старице — или вообще тащит свой корабль волоком. Но — все с тем же конечным результатом.

Для того чтобы показать возможности криптоистории на все том же «чапаевском» примере, добавлю, что имеющиеся факты (не опровергнутые или прямо подтвержденные) говорят о том, что комиссар Фурманов не был в то время коммунистом, именно он, а не бывший офицер (прапорщик) Чапаев, бузил, пьянствовал и скандалил, за что и был с позором снят с комиссарства, а знаменитая психическая атака на берегу реки Белой осуществлялась не менее знаменитым Ижевским полком Колчака под красным знаменем и с пением «Варшавянки».