Брайан Олдисс - Градгродд. Сад времени. Седая Борода

• Название: Градгродд. Сад времени. Седая Борода
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016630-3

Брайан Олдис - мастер "золотого века" мировой фантастики и один из немногих англичан, которых "считали за своих" американские фантасты.

Писатель, трижды резко менявший творческий "стиль и почерк" - от добротной "традиционной" научной фантастики к "Новой волне", а после того как "Новая волна" "схлынула" - назад, к традиции.

Обладатель огромного количества премий и наград - от "Хьюго" и "Небьюлы" до итальянской "Кометы дАрдженто" и французского "приза Жюля Верна".

Перед вами - классические произведения Олдисса. Произведения, уже выдержавшие проверку временем - и доказавшие, что настоящая фантастика вообще ходу времени не подвластна.

Содержание:

Градгродд (роман, перевод А. Орлова), с. 5-156

Сад времени (роман, перевод А. Овчинниковой), с. 157-344

Седая Борода (роман, перевод Е. Смирнова), с. 345-590

---

— Наверно, он болен или умер, — предположил Чарли. Он пригнулся и, миновав окно, приблизился к задней двери, потом прижался к ней плечом, повернул ручку и вошел внутрь. Седая Борода последовал за ним.

Лицо сидящего человека имело тот же серый цвет, что и унылый сумеречный свет, на который он неподвижно смотрел. Губы у него посинели и растрескались, как от сильного яда. Он сидел прямо в старом кресле, лицом к раковине. На коленях у него лежала еще не совсем пустая банка из-под пестицида.

Чарли перекрестился.

— Упокой, Господи, его душу. Теперь многие подумывают о самоубийстве — соблазн большой.

Седая Борода взял банку с пестицидом и зашвырнул в кусты.

— Почему он покончил с собой? По крайней мере, не из-за угрозы голода — ведь у него были овцы. Надо осмотреть дом, Чарли. Здесь может быть кто-то еще.

На втором этаже, в комнате, куда еще заглядывало умирающее солнце, они обнаружили женщину. Она лежала под одеялами и была необычайно истощена. На ящике возле ее постели стояла тарелка с засохшими остатками какой-то пищи.

Несомненно, женщина умерла от болезни, и смерть наступила раньше, чем человек внизу принял яд, поскольку в комнате уже распространился тлетворный ДУХ.

— Наверно, рак, — предположил Седая Борода. — И ее муж не захотел жить дальше, когда она умерла. — Он сказал это, чтобы прервать тягостное молчание, хотя в комнате было трудно дышать. Затем, собравшись с мыслями, добавил:

— Давай вынесем обоих и спрячем в кустах. Тогда можно будет тут переночевать.

— Мы должны похоронить их, Олджи.

— Это отнимет слишком много сил. Давай устроимся здесь и будем довольны, что так легко нашли безопасное место.

— Может быть, Всемогущий привел нас сюда для того, чтобы достойно похоронить этих несчастных.

Седая Борода покосился на разлагавшееся тело в кровати.

— Почему Всемогущий пожелал, чтобы это произошло, Чарли?

— Ты мог бы также спросить, почему Он пожелал, чтобы мы оказались здесь.

— Ей-Богу, Чарли, я часто задаюсь этим вопросом. Но не будем спорить; давай спрячем трупы, чтобы женщины не увидели, а утром, если получится, займемся погребением.

Стараясь сдержать свои чувства, Чарли принял участие в этом мрачном деле. Лучшим местом, где можно было спрятать тела, оказался сарай в поле. Седая Борода и Чарли напоили также овец, которых оказалось шесть, открыли окна, чтобы проветрить дом, и отправились за остальными. Шлюпку надежно закрепили; после этого все пошли в бывшую таверну.

Внизу в погребе, где прежде стояли бочки с пивом, они обнаружили окорок, висевший на крючке вне досягаемости крыс, которых здесь по-видимому было немало. В одной из комнат стояла лампа с овечьим жиром; она распространяла отвратительное зловоние, но светила хорошо. А Товин нашел в холодном камине клеть с пятью бутылками джина.

— Как раз то, что нужно для моего ревматизма! — объявил он, открывая бутылку. Он поднес ее к носу и с наслаждением понюхал, а потом сделал хороший глоток.

Женщины сложили дрова на кухне и приготовили обед, приправив сомнительного вкуса баранину специями, найденными в кладовой. Все отогрелись и чувствовали себя словно на своего рода вечеринке. После еды они в хорошем настроении устроились на ночлег.

Марта и Седая Борода легли в маленькой гостиной на первом этаже. Судя по всему, прежние обитатели таверны не подвергались нападениям извне, и Олджи решил не выставлять ночной караул; эта предосторожность в Спаркоте превратилась в навязчивую идею. В конце концов, в последние годы люди представляли друг для друга меньшую опасность; и старая таверна находилась как будто довольно далеко от других поселений…

И все же Седая Борода испытывал беспокойство. Произошел странный случай, о котором он ничего не сказал остальным. Под настилом в лодке у него хранились два штыка, и он хотел вооружить ими Товина и Чарли. Прежде чем покинуть лодку, Олджи просунул руку в свой тайник, но штыков там не оказалось; исчезли также и кое-какие другие вещи. Это исчезновение означало только одно: кто-то посторонний знал о местонахождении шлюпки.

Когда Марта уснула, Седая Борода поднялся. Лампа еще горела, хотя он заслонил ее со стороны окна. На минуту он позволил мыслям блуждать, где им вздумается; слушал тишину и чувствовал, что за окном начинает подмораживать. Лампа стояла на комоде. Олджи выдвинул наугад один из ящиков и осмотрел его содержимое. В ящике были всевозможные безделушки, сломанные часы, несколько огрызков карандашей, пустой пузырек из-под чернил. Испытывая угрызения совести, он сунул себе в карман два самых длинных карандаша и открыл другой ящик. Там хранился старинный семейный альбом; на нем лежала фотография ребенка в рамке.

Со снимка смотрел мальчик лет шести в длинных клетчатых штанах; он держал в руках игрушечный паровоз и весело улыбался, показывая пробел в зубах. Снимок уже немного выцвел. Вероятно, на нем был запечатлен тот человек, который теперь валялся в овечьем хлеву.

Внезапно слезы навернулись на глаза Седой Бороды. В таких гниющих ящиках по всему миру лежало все, что осталось от детства; сама память о нем невозвратно стиралась. После того злосчастного события — несчастного случая, преступления, бедствия — в прошлом веке дети перестали рождаться. Не было больше детей — таких мальчиков, как этот. И не было также подростков, юношей и девушек; не осталось даже людей среднего возраста. Из семи возрастов человека сохранился в основном последний.

«Пятидесятилетние как будто еще довольно молоды», — подумал Седая Борода, обхватив руками плечи. И, несмотря на все пережитые ужасы и лишения, многие шестидесятилетние тоже не утратили бодрости. А еще через несколько лет… Но как бы там ни было, он оказался одним из самых молодых людей на Земле.

Впрочем, это не совсем так. Ходили слухи, будто у какой-то одной пары еще рождаются дети; и в прошлом случалось… Когда поселенцы только обосновывались в Спаркоте, женщина по имени Ив родила девочку от майора Траутера и затем исчезла. Через месяц люди, собиравшие хворост в лесу, нашли трупы ее и ребенка… Но помимо тех редких случаев, никто уже не видел детей. Трагедия была повсеместной. Планета осталась одним старикам.

Смертная плоть теперь принимала лишь безобразные формы старости. Смерть витала над землей, нетерпеливо поджидая свои последние немногочисленные жертвы.

«…И все это доставляет мне странное жуткое удовольствие, — подумал Седая Борода, не в силах оторвать взгляд от улыбающегося ребенка на фотографии. — Но пусть меня рвут на части, я не сознаюсь, что во мне живет какое-то существо, похожее на горностая, которое торжествует, взирая на всеобщее бедствие. Быть может, все дело в моей глупой привычке ценить всякий новый опыт. Или тут сыграло роль самодовольное сознание того, что тебе не грозит «отстать от жизни»; даже дожив до ста лет, ты будешь принадлежать младшему поколению».

Он постарался выкинуть из головы эту безумную мысль, которая посещала его уже не в первый раз. Но она продолжала тлеть. Жизнь Седой Бороды оказалась удачной, удивительно удачной, благодаря несчастью всего человечества.

Пострадало не только человечество. Беда постигла многих млекопитающих. Собаки перестали щениться. Лисы едва не вымерли; возродиться, в конце концов, им удалось потому, что они выращивали свое потомство под землей, а также благодаря обилию пищи. Домашние свиньи вымерли еще раньше собак — их в самом начале стали повсеместно резать и есть.

Домашняя кошка и лошадь оказались столь же стерильными, как человек; только большое количество детенышей в помете позволило кошкам сохраниться. По слухам, они теперь снова размножались в некоторых районах; странники, посещавшие Спаркот, рассказывали об ужасных нашествиях диких кошек.

Более крупные представители кошачьего семейства пострадали сильнее. Во всем мире в восьмидесятые — девяностые годы наблюдалась одна и та же картина: животные утратили способность к воспроизведению. Такая апокалиптическая природа катастрофы побуждала даже агностиков говорить о ней библейским языком: твари земные перестали плодиться и размножаться. Лишь более мелкие существа, привыкшие укрываться в земных недрах, благополучно пережили тот период, когда человек пал жертвой собственных изобретений. Но теперь все это осталось в давнем прошлом; почти пятьдесят лет разделяло щербатую улыбку, запечатленную на фотографии, и гнилой оскал трупа в холодном сарае.

Седая Борода резко задвинул ящик.

Что-то обеспокоило овец. Они испуганно заблеяли.

На миг он представил себе, как мертвец бродит по сараю, но сразу унял свое воображение. Скорее всего, овцы почуяли какого-то хищного зверя. Седая Борода прошел на кухню и выглянул в окно. Небо было светлее, чем он ожидал. Сиял месяц, придавая ближайшим деревьям причудливый вид. Приложив ухо к пробоине в оконном стекле. Седая Борода услышал, как овцы топчутся в загоне. Он снова посмотрел на двор — на тонких листиках осоки поблескивал иней. В это время послышался отчетливый шум шагов по траве. Седая Борода поднял винтовку; он знал, что ему не удастся выйти через заднюю дверь бесшумно.