Андрей Буровский - 1941. Совсем другая война (сборник)

• Название: 1941. Совсем другая война (сборник)
• Автор: Андрей Буровский
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50362-9

«История не знает сослагательного наклонения» — опровергая прописные истины, эта книга впервые поднимает изучение альтернативных вариантов прошлого на профессиональный уровень и превращает игру в «если» из досужей забавы писателей-фантастов в полноценное научное исследование. В этом издании ведущие военные историки противоположных взглядов и убеждений всерьез обсуждают альтернативы Великой Отечественной, отвечая на самые острые и болезненные вопросы:

Собирался ли Сталин первым напасть на гитлеровскую Германию? Привел бы этот упреждающий удар к триумфу Красной Армии — или разгрому еще более страшному, чем в реальной истории? Мог ли Гитлер выиграть войну? Способен ли был Вермахт взять Москву и заставить Сталина капитулировать? Наконец, можно ли было летом 1941 года избежать военной катастрофы? Имелся ли шанс остановить немцев меньшей кровью, не допустив их до Москвы и Сталинграда? Существовали ли реальные альтернативы трагедии?

---

Но решил он так не в последнюю очередь благодаря дезинформации Канариса иного рода, намеренно занижавшей военный и экономический потенциал СССР.

К слову… Насколько я помню, в одной из своих книг (если не ошибаюсь, в «Самоубийстве») Владимир Резун заявляет, что Гитлера-де подталкивало к войне с нами его окружение. Конечно, экс-майору Резуну — креатуре «Интеллиженс сервис» — важно выгородить другую креатуру «Интеллиженс сервис» — адмирала Канариса и распределить фактически единоличную ответственность англо-американского агента влияния Канариса за провоцирование Гитлера на все окружение фюрера.

Но кто мог влиять на фюрера подобным образом?

Гесс? Он не был авторитетом для фюрера в военных вопросах, как и Гиммлер, Геббельс, Борман.

Геринг — на этот счет есть надежные свидетельства — войны с Россией опасался.

Что уж говорить о генералитете, который фактически поголовно относился к идее такой войны скептически, как и экономическое руководство рейха?

Нет, важнейшую роль сыграли провокации Канариса, предпринимаемые им по указанию Вашингтона и Лондона, которым крайне важно было стравить Россию и Германию именно в 1941 году. Но вина Канариса за расширение масштабов войны имеет подчиненное значение по отношению к вине за раздувание военного пожара двух англосаксонских «демократий». А это выставляет их перед историей не в лучшем виде.

Вот, судя по всему, и получает экс-майор Резун задание по мере сил обелить адмирала от разведки, обеляя тем самым и страну своего нынешнего пребывания, как и ее «старшего брата» из-за океана.

Но, как уже сказано, Гитлер и сам склонялся к войне. Можно вспомнить, например, в качестве иллюстрации, послевоенные признания бывшего советника германского посольства в Москве Густава Хильгера. В своих мемуарах он писал, что в последние недели перед войной работа посольства утратила смысл — Берлин перестал интересоваться отчетностью, и лично Хильгер убивал время в чтении и дискуссиях с послом Шуленбургом.

Предлагаю почитателям автора «Ледокола» самим хорошенько поразмышлять над сказанным выше, не очень-то доверяясь «открытиям» «кумира». Возможно, тогда им станет понятно, что идея превентивной войны СССР против Германии — особенно для конкретного 1941 года — была глубоко порочной со всех точек зрения: геополитической, политической, военно-политической, военной, экономической и даже с моральной, хотя последнюю точку зрения в разумной государственной политике учитывать удается далеко не всегда.

В геополитическом отношении СССР в результате превентивного удара отнюдь не улучшал своих позиций. К лету 1941 года фактически бескровно и без серьезных военных действий, если не считать финской кампании, Советский Союз уже вышел на естественные геополитические рубежи, вернув в состав Российского Геополитического пространства Западную Украину, Западную Белоруссию, Прибалтику, Бессарабию и старые российские территории, переданные Александром I в состав Великого княжества Финляндского в начале XIX века. Кроме того, СССР включил в свой состав Северную Буковину. То есть геополитические задачи к лету 1941 года были решены без большой войны.

В политическом и военно-политическом отношении СССР в случае превентивной войны с Германией добровольно переходил из выгодного по тем временам положения нейтральной невоюющей страны, сохраняющей для себя широкие возможности внешнеполитического маневра, в сомнительное и опасное положение воюющей страны. Причем опасность для России таилась не только в возможности ее неуспеха в войне с Германией. Единоличный успех в войне с Германией в 1941 году был для СССР не менее опасен. Позднее я подробно поясню, что имею в виду.

Кроме того, превентивный удар делал бы СССР агрессором, чего Сталин не желал допустить никак.

В чисто военном и военно-техническом отношении превентивная война СССР с Германией означала бы в 1941 году авантюру в силу неполной готовности РККА, находящейся в 1941 году в стадии активного перевооружения и переформирования. Все это достаточно хорошо известно, и я здесь сошлюсь на один лишь представительный пример, однажды уже мной приводившийся. Будущий дважды Герой Советского Союза генерал армии Дмитрий Данилович Лелюшенко весной 1941 года был назначен командиром 21-го механизированного корпуса, который предстояло сформировать в составе двух танковых и одной мотострелковой дивизии. По штату корпус, дислоцировавшийся на юго-западе Псковской области на даугавпилсском направлении, должен был иметь 1031 танк разных марок. В наличии же имелось 98 БТ-7 и Т-26. Новые тяжелые танки КВ и новые средние танки Т-34 в корпус только начинали поступать. В конце мая 1941 года Лелюшенко имел в Москве разговор с начальником Главного автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенантом Федоренко. В ответ на вопрос комкора Лелюшенко о том, когда прибудут танки, Федоренко сказал: «Не волнуйтесь! По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в 1942 году».

Ситуация с 21-м мехкорпусом была типичной. Так что, выходит, Сталин предполагал вначале ударить по Гитлеру в июле 1941 года неукомплектованными корпусами, выиграть с неукомплектованными корпусами превентивную войну, а уж затем — в 1942 году, уже в местах новой дислокации корпусов в Восточной Пруссии, под Берлином, в районе Мюнхена и т. д., полностью укомплектовать корпуса-победители новой техникой?

Абсурд?

Пожалуй…

Но именно этот вариант вытекает из сценария «Суворова» и остальных «суворовцев». Хотя всего одна фраза из рассекреченной в 1990 году стенограммы Совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года полностью опровергает измышления «суворовцев»-«резуновцев». Собственно, их опровергают и все остальные материалы этого совещания, но я приведу лишь одну фразу из доклада все того же Якова Николаевича Федоренко:

«Особенная трудность в 1941 году будет заключаться в том, что целый ряд танковых соединений не получит материальной части и придется учиться на минимальном количестве материальной части».

Это ведь был доклад народному комиссару РККА за полгода до, как оказалось, реальной войны, доклад «без дураков», не на публику — совершенно секретный. И где же здесь изобретенная Резуном готовность бронетанковых соединений Красной Армии к «автострадным» рейдам по имперским автобанам и итальянским автострадам в 1941 году?

Ну, сколько же еще легковерный читатель будет верить резуновской галиматье?

В экономическом отношении превентивная война против Германии в 1941 году была для СССР тоже нерациональной. Она лишала нас очень нужных поставок промышленного оборудования, которое мы должны были получить из Германии и получали, хотя реально получали и со скрипом — Гитлер-то войну должен был начать вот-вот, и это сказалось на темпе поставок. Однако они были, эти поставки. И главное — на них в СССР рассчитывали.

В доказательство абсурдности заявлений об агрессивности Сталина в 1941 году можно привести еще множество данных, часть которых имеется в моих предыдущих книгах, а также в книгах многих отечественных и западных, в том числе и немецких, авторов. В этом отношении интересна, например, уже давняя книга «От Брест-Литовска до «Барбароссы» западногерманских историков Ф. Круммахера и Г. Ланге. Они признают, что в 1941 году Красная Армия не была готова даже к обороне, не то что к наступлению.

Надеюсь, сказанного здесь достаточно для того, чтобы решительно отставить в сторону версию о сталинском замысле превентивного удара по Германии летом 1941 года.

Тем не менее перед нами стоит задача анализа и невероятного варианта прошлого. Поэтому спросим себя: «А как все было бы, если бы Сталин, все же, ударил? И ударил так, как это описано у Виктора Суворова и ряда других «суворовцев», то есть неожиданно для немцев и превентивно — в 1941 году?»

Что ж, поразмышляем, начав с краткого анализа еще одной версии «суворовского» пошиба, то есть с утверждения нового «соратника» Владимира Резуна — Марка Солонина, о том, что при любом развитии событий, в том числе и в случае упреждающего удара РККА, Красную Армию ожидал бы в 1941 году только разгром, потому что командование РККА сверху донизу было бездарно, а красноармейцы за «тирана Сталина» воевать не хотели.

Забавно, что по «Суворову»-Резуну все обстояло бы наоборот — превентивный удар Сталина по Гитлеру летом 1941 года означал бы, по уверениям Резуна, быстрый разгром Третьего рейха. Солонин утверждает обратное, но при этом удостаивается комплиментов Резуна.

Я уже анализировал «открытия» и Резуна, и Солонина в своей книге «10 мифов о 1941 годе» и здесь разберу только один пассаж Солонина. Он сообщает цифры потерь (в процентах) боевой техники и автомашин летом 1941 года, и на том основании, что потери танков, артиллерии и т. д. превышали потери автотранспорта чуть ли не вдвое, делает примерно следующий «глубокомысленный» вывод. Мол, на танке, а уж тем более — на пушке, далеко не уедешь, да и стрелять из них надо, а это задерживает бегство в тыл и осложняет его. А на самой плохонькой «полуторке» можно быстро отмахать сотню-другую километров в сторону, от фронта противоположную. Вот и бросали-де красноармейцы танки, не желая-де на них «защищать тирана». Зато автомашины — нет, не бросали. Они на них драпали от немцев. Потому, мол, машин и сохранилось намного больше, чем танков.