Лора Касишке - Будь моей

• Название: Будь моей
• Автор: Лора Касишке
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Эротика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-389-00527-3

Получив на День святого Валентина анонимную записку с призывом: «Будь моей!», преподавательница маленького мичиганского колледжа Шерри Сеймор не знает что и думать. Это дружеский розыгрыш или действительно она, хорошо сохранившаяся и благополучная замужняя женщина, еще в состоянии вызвать у кого-то бурную страсть? Между тем любовные послания начинают сыпаться одно за другим, и неожиданно для себя самой сорокалетняя Шерри с головой окунается в безумный роман, еще не подозревая, к каким драматическим событиям приведет ее внезапный взрыв чувств.

---

Я натянула однотонные серые колготки, серо-коричневую замшевую юбку, розовую блузку, надела жемчужные бусы, нанесла на каждое запястье по капельке «Шанели номер пять» и устремилась ему навстречу.

Часть вторая

Весна вдруг вступила в свои права.

Она началась именно в то утро, когда, проезжая мимо неподвижной туши оленихи, по-прежнему лежащей на разделительной полосе посреди шоссе, я увидела над ней черного грифа с блестящими перьями.

В первый момент мне почудилось, что у мертвого животного выросли крылья, при помощи которых оно пытается взлететь, и меня охватил ужас. Но затем я разглядела красную птичью голову и поняла, что это гриф. Вот тогда-то, в не самую приятную минуту, на меня и обрушилась весна. Именно грифы — самые первые и верные провозвестники весны. Появление грифа на шоссе означало, что мертвое тело недостаточно оттаяло и стало пригодным для любителя падали.

Вслед за грифами вернулись и другие птицы, все сразу. По грязной траве, словно заводные игрушки, запрыгали дрозды. Каждый вечер на закате в небе проплывал широкий косяк крикливых гусей. В полях пошли бродить канадские журавли, похожие на доисторических динозавров, — они передвигались медленно, наклоняясь к самой земле, как будто что-то потеряли. И множество других птиц — я понятия не имела, как они называются и куда исчезают на зиму, знала лишь, что они улетали за тысячи миль, оставляя нас на всю зиму, а теперь вот вернулись.

Опять появились тени.

От телеграфных столбов — длинные кресты, растопыренные вдоль дороги. От деревьев, все еще голых, — кривые узоры на стенах домов. Даже я отбрасывала тень — по утрам передо мной шествовала длинная фигура в сером балахоне, из-под которого торчали носки туфель, а на закате преследовала еще одна — волочащаяся по земле, будто надвое перерубленная темнотой. За сто двадцать долларов в неделю я нашла квартирку гостиничного типа в жилом комплексе «Розовые сады», прямо напротив колледжа, где могла ночевать по понедельникам и средам. Я привезла туда кофеварку, две чашки, две тарелки, две миски, две ложки, две вилки, два ножа и пару полотенец. Кухня досталась мне вместе с мебелью — небольшим круглым обеденным столом и двумя стульями. Джон принес мне матрас — я решила, что обойдусь без кровати, — и старательно разложил его на твердом полу.

Оказалось, что спать на нем ничуть не хуже, чем на ортопедической кровати с функцией исправления осанки, купленной за две тысячи долларов и служившей нам с Джоном постелью дома.

Реальный Брем Смит напоминал персонаж, созданный моим воображением, но очень приблизительно. Он действительно воплощал собой предмет мечтаний, но в несколько измененной форме. Въехав в мастерскую факультета автомеханики, я моментально догадалась, кто из толпившихся вокруг мужчин (с инструментами, какими-то раскрашенными железяками, ломиками или хромированными деталями в руках) — Брем Смит. И поняла, что видела его сотни раз — на факультетских собраниях, в кафе, в библиотеке, в книжном магазине.

У него были темные глаза, черные волосы, спортивное тело, но выглядел он импозантнее и умнее, чем придуманный мною образ, словно моя юношеская фантазия воплотилась в более совершенном виде. Вместо вымышленного гиганта шести футов ростом я увидела мужчину всего на пару дюймов выше меня, который, несмотря на развитую мускулатуру, казался слишком стройным и даже элегантным, чтобы заниматься физическим трудом.

Сталкиваясь с ним на территории колледжа, я ошибочно принимала его за преподавателя черчения или программиста. Без сомнения, красивый мужчина, но совсем не того типа, который, по моим представлениям, был способен день напролет копаться в моторах и писать преподавательницам английского языка тайные любовные записки, полные потаенной страсти.

И все-таки, едва увидев его, я поняла.

Конечно же.

Он и есть мой поклонник.

Он улыбнулся, когда я заезжала в мастерскую, как будто только меня и ждал.

— Ну наконец-то, — сказал он, когда я опустила окно. — Гроза оленей.

Я раскрыла рот с намерением что-нибудь ответить, но не смогла выдавить из себя ни звука. Единственное, на что меня хватило, это таращиться на него.

У него были абсолютно ровные и белые зубы, а глаза такой глубины, что в них было страшно заглядывать — не глаза, а бездонная пропасть. Сильный подбородок и аккуратно подстриженные бородка и усы вполне соответствовали образу выдуманного мной героя, но чистые изящные руки с длинными музыкальными пальцами решительно не вписывались в схему. Он носил золотые часы. Еще мне показалось, в вырезе черной футболки блеснула золотая цепочка. Когда он улыбался, на правой щеке появлялась очаровательная ямочка.

— Глушите мотор, миссис Сеймор. Попробуем разобраться, что там у вас с ней.

В тот же день, только немного позже, после того как радиаторную решетку сняли, выправили и поставили на место, предварительно счистив с нее последние волоски светлого меха, после того как отзвучали шутки парней о сосисках из оленины и о том, не следует ли мне, прежде чем снова идти на оленя, подождать начала охотничьего сезона, — я пошла проверить свой почтовый ящик. Теперь я ждала письма от человека, в существование которого поверила, от того, к кому могла прикоснуться, просто протянув руку, от мужчины, в чьи объятия могла при желании угодить.

«Вы так красивы, что я бы решился на все, только чтобы вы стали моей».

Из-за внезапной слабости в коленях, поползшей вверх, вдоль позвоночника, мне пришлось опереться о почтовый ящик.

Я убрала записку в сумку.

Пошла к себе в кабинет, сняла телефонную трубку, попросила оператора колледжа соединить меня с голосовой почтой Брема Смита и оставила сообщение следующего содержания:

— «Спасибо… — Тут мое дыхание прервалось, а голос задрожал, вынуждая меня сделать глубокий вдох. — Мне хотелось бы угостить вас чашкой кофе. В удобное для вас время. В качестве благодарности».

Дерзкая, запоздалая мысль — я оставила ему свой служебный номер телефона.

Затем наступили выходные. В субботу к нам пришла Сью со своими близнецами. Я не видела ее с того самого дня, когда у себя в кабинете поделилась с ней догадкой о том, что автором записок мог быть Брем Смит. Она мне не звонила, а я была слишком занята, чтобы самой с ней связаться. Но за годы нашей дружбы мы, бывало, не общались неделями, даже месяцами. Дела наваливались или возникали какие-нибудь трения. Ни она, ни я не хотели идти на открытый конфликт, и мы обе понимали: нужно время, чтобы невысказанное недовольство друг другом рассосалось само собой. Так и происходило: телефонный разговор, пара чашек кофе в кафе, и все возвращалось на круги своя.

Близнецы вытянулись и, как мне показалось, стали еще более необузданными, чем два месяца назад, когда я видела их на праздновании девятого дня рождения в игровом центре «Чак и Чиз».

— Привет, тетя Шерри! — хором гаркнули они и из машины Сью направились прямиком к пустырю в саду. Один из них немедленно схватил палку и полез на второго.

На Сью были брюки от тренировочного костюма и фирменная футболка с лейблом Государственного университета Мичигана, к которому моя подруга не имела никакого отношения. Она училась в Беркли, там, где сейчас был Чад. Студенткой калифорнийского колледжа она ровным счетом ничего не знала о Среднем Западе. («В двадцать лет, — говорила она, когда ее спрашивали, где она родилась и выросла, — я не смогла бы найти это место на карте, а теперь вот живу здесь дольше, чем где бы то ни было. Жизнь — странная штука».)

Джон зашел поздороваться, дружески похлопал Сью по спине, а затем объявил, что собирается в магазин компьютерных принадлежностей:

— Оставляю вас, леди, так что можете спокойно жаловаться друг другу на мужей.

— Спасибо, — шутливо ответила я.

Сью как-то кисло улыбнулась и направилась на кухню.

— Боже мой! — шепнул он мне, убедившись, что Сью вне предела слышимости. — Она выглядит ужасно. И это еще мягко сказано.

— Дети утомляют, — сказала я. С пустыря до нас донесся жуткий крик — пронзительный воинственный вопль. С участка Хенслинов к нам забрел Куйо, и один из близнецов тут же зарылся лицом в грязную шерсть на собачьей шее.

— Вон, смотри, — добавила я, указывая на второго близнеца, лупившего длинной палкой по стволу дерева. — Ты бы тоже выглядел усталым.

Однако, теша свое самолюбие, я обрадовалась, что он отметил, как плохо она выглядит. В моем возрасте критические замечания в адрес внешности другой женщины воспринимаешь как неловкий комплимент, означающий, что я умудрилась найти в себе силы и не покатиться по наклонной плоскости. В молодости я всегда считала, что из нас двоих только Сью действительно красива. Блондинка из Калифорнии. Высокие скулы. Когда мы вместе ходили куда-нибудь, мужчины вроде бы одинаково западали на нас, но все же первую скрипку всегда играла она. Длинные светлые волосы.