Виктор Поротников - Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии

• Название: Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-6039

ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ! Вся трилогия о Батыевом нашествии. Русь истекает кровью в неравной борьбе, но стоит насмерть!

Когда беспощадная Орда, словно железная саранча, опустошает Русскую землю, когда вражьи стрелы затмевают солнце, тараны крушат городские стены, а бесчисленные полчища лезут в проломы и по приставным лестницам — на защиту родных очагов поднимаются и стар и млад, и даже женщины берутся за меч. Здесь нет ни бегущих, ни молящих о пощаде, ни сдающихся в плен. Этой лютой зимой 1237 года русские люди бьются до последней капли крови и погибают с честью. Ведь если невозможно победить — надо умирать так, чтобы память о твоих подвигах, отваге и стойкости осталась в веках, чтобы каждый русский град стал для поганых «Могу-Болгусун» — «Злым городом»! Раз русским храбрам не устоять против Батыевых туменов — остается по примеру Евпатия Коловрата «УТОНУТЬ В КРОВИ» вместе с ненавистным врагом!

---

Виктор Поротников Утонуть в крови

Вся трилогия о Батыевом нашествии

Батыево нашествие

Повесть о погибели Русской Земли

Часть первая

Глава первая Диковинная игрушка

Золотые руки были у Мирошки, сына Фомы, что жил в Рязани близ Исадских ворот. Ремесло, коим Мирошка занимался всю жизнь, вроде и ремеслом-то нельзя назвать по сравнению с трудом плотников и кожемяк или по той пользе, какую приносят людям, к примеру, кузнецы и смолокуры. Несмотря на это, Мирошка пользовался известностью в Рязани наравне с лучшими оружейниками, бронниками и древоделами. Занимался Мирошка изготовлением детских игрушек. Он лепил их из глины, вытачивал из мягкого камня-змеевика, вырезал из дерева, шил из кожи. Мирошкины игрушки продавались не только в Рязани и Муроме, за ними приезжали купцы даже из Новгорода и Суздаля.

Мирошка вкладывал в свои изделия измыслы разные и секреты всевозможные. Глиняные волки у него выли, а медведи рыкали, нужно было лишь подуть в специальное отверстие. Кузнецы деревянные начинали молотками бить по наковальне, если за нижнюю планку подвигать. Сундучки игрушечные сами открывались, а детские лошадки сами ногами переставляли, если их поставить на наклонную плоскость.

Вот и сегодня, вернувшись с торга, Мирошка заперся в своей мастерской, чтобы разобраться в устройстве куклы чужеземной в виде сидящего божка с поджатыми под себя ногами и шишечкой на голове. Игрушечный божок был сделан из меди. Стоило коснуться пальцем его маленькой головки, как она начинала равномерно покачиваться из стороны в сторону. И движения эти могли продолжаться, пока не остановишь.

Игрушку эту Мирошка купил у одного знакомого булгарского купца, который привез ее из далекого Хорезма.

Мирошкины игрушечные воины и скоморохи почти все были с двигающимися руками и ногами, поскольку состояли из сборных частей. Такую куклу можно без труда усадить на стул или верхом на игрушечного коня. А эта диковинная кукла сама запросто головкой качает!

Полдня Мирошка возился с медным божком, вертел его и так и эдак, обмерял, взвешивал, обстукивал маленьким молоточком.

Когда в дверь мастерской постучали, Мирошка нехотя прервал свое занятие, отодвинув дверную щеколду.

На пороге возникла его шестнадцатилетняя дочь Пребрана.

— Ну, чего тебе? Чего? — недовольно спросил Мирошка.

— Тятя, матушка зовет тебя полдничать, — промолвила Пребрана, заглядывая через отцовское плечо в тесную мастерскую. Чем это отец тут занимается?

Мирошка только сейчас почувствовал, что проголодался.

— Иду. Уже иду! — проворчал он, оттесняя любопытную дочь от двери.

Однако Пребрана успела заметить маленького медного истуканчика, стоящего на столе среди разбросанных тёсел, ножей, ножниц и прочего инструмента.

Покуда Васса, супруга Мирошки, наливала в глиняные тарелки горячую уху, Пребрана поглядывала на отца с хитринкой в очах.

Наконец девушка спросила:

— Тятя, что там у тебя за человечек медненький с круглой головкой? Откель он у тебя?

— Сегодня поутру на торгу купил, — ответил Мирошка, принимаясь за уху. — Ишь, глазастая, все-таки углядела!

— Углядела, — улыбнулась Пребрана. — Что в этом плохого? На то мне и глаза дадены.

— Лучше бы жениха себе приглядела, — пробурчал Мирошка, прихлебывая уху деревянной ложкой. — Вон, целая ватага мо́лодцев за тобой увивается, а ты и не взглянешь ни на одного, будто боярышня какая!

— Вот еще! — Пребрана скривила свои красиво очерченные уста. — На кого там глядеть-то! Знаю я их всех как облупленных, мы же росли вместе.

— Аникей чем плох? — заметил Мирошка. — Иль сын купеческий тебе тоже не ровня?

— Глупый он! — засмеялась Пребрана, переглянувшись с матерью.

За столом ненадолго водворилось молчание.

После ухи Васса подала клюквенный кисель.

Пребрана поморщилась и отодвинула свою кружку с киселем.

— Опять кисель, матушка. Не хочу!

Васса лишь молча вздохнула, зная, что дочь ей не переспорить.

Мирошка и тут ввернул свое:

— Вот выходи замуж за Родиона, гридня княжеского, будешь каждый день меды да разносолы вкушать. Родька молодец хоть куда! И глаз на тебя, кажись, положил.

— Бабник он, твой Родька! — отрезала Пребрана. — Будто я не знаю.

— А мужики они все такие, дочка, — вставила Васса. — Либо глупцы, либо бабники. И отец твой по молодости за чужими женами волочился и за молодухами бегал, покуда я его не окрутила.

Пребрана изумленно взглянула на мать:

— Раньше ты мне этого не говорила, матушка!

— Надобности не было, вот и не говорила, — промолвила Васса. — Я даже побаивалась, краса моя, как бы ты нравом в батеньку своего распутного не уродилась. Однако Господь миловал.

Васса осенила себя крестным знамением.

— Ой, ну хватит звонить-то! Хватит! — сердито воскликнул Мирошка, чуть не поперхнувшись киселем. — Поимей совесть, Васса. Не с той ноги ты сегодня встала, что ли?

Дабы разрядить обстановку, Пребрана принялась упрашивать отца показать ей медного болванчика.

Мирошка согласился и принес игрушку из мастерской, хотя это было не в его правилах. Своими секретами он не любил делиться даже с женой и дочерью.

— Глядите-ка, какой чудной болванчик! — сказал Мирошка и привел в движение круглую головку божка с чуть раскосыми глазками и коротким носом.

Пребрана от восторга захлопала в ладоши.

На румяном лице Вассы расползлась мина непередаваемого изумления.

— Надо же, как живой! — прошептала она, разглядывая маленькую медную фигурку на ладони у мужа. — До чего же забавно сделано! Тебе, Мирон, такую куклу, наверно, смастерить не по силам. Тут особое умение надобно.

— Как бы не так! — обиделся Мирошка. — Вот отверну головенку этому истуканчику и узнаю, какая хитрая загвоздка у него внутри спрятана. Сам таких же истуканчиков понаделаю, даже лучше. Вот увидите!

— Тятенька, — взмолилась Пребрана, — не губи ты этого божочка. Он такой славненький! Подари его мне, а себе другого купи.

— Подарю, когда распознаю его нутро, — стоял на своем Мирошка. — Такие игрушки не продаются на каждом углу. Купец-булгарин, продавший мне этого истуканчика, привез его аж из Хорезма за тыщи верст отсюда. Сам он в Хорезм больше не ездит, ибо страну эту дикие мунгалы разорили дотла. Нету там больше ни городов, ни торговли. Прошлой зимой мунгалы и Волжскую Булгарию огню и мечу предали, так что бедным булгарам, кто уцелел, приходится по русским городам скитаться.

Пребрана так просила отца, так умоляла его, словно речь шла не об игрушке бездушной, а о живом существе.

— Ладно, — уступил дочери Мирошка, — не буду я отрывать головку у этого болванчика. И так дознаюсь, что к чему. А покуда не дознаюсь, божок этот у меня в мастерской храниться будет.

— Тятя, почто ты думаешь, что это божок? — спросила Пребрана. — Может, это просто знатный муж или князь бохмитский?

— Божок это, — насупившись, проговорил Мирошка. — Зовут его Будда. Мне про него купец-булгарин поведал. Где-то за Хорезмом, за высокими горами, есть далекая страна, где люди ему поклоняются. И такие вот игрушки ставят у себя в домах, как мы ставим иконы святых великомучеников, либо берут с собой в дорогу.

— Господи Иисусе! — прошептала Васса и перекрестилась. — Может, не надо, Мирон, кукол на манер этого истуканчика мастерить, коль вещица эта священная?

— Я веры чужеземной не приемлю и тем, что секрет истуканчика этого разгадаю, бога ихнего никак не оскорблю, — возразил жене Мирошка. — Я о хлебе насущном промышляю, а греха в том нету. Вот так-то, женушка.

Мирошка удалился с горделивым видом, зажав медную фигурку в кулаке.

Васса вздохнула и стала убирать со стола.

— Чудное имя у этого бога, — с задумчивой улыбкой вымолвила Пребрана. — Будда! — Она вдруг нахмурилась и спросила с тревогой: — Матушка, а злобные мунгалы до нас не доберутся?

— Не доберутся, доченька, — ответила Васса. — От Хорезма до Руси многие тыщи верст. Ты же слышала, что отец говорил.

— Однако до волжских булгар мунгалы добрались, — не унималась Пребрана, — а река Волга от Рязани недалече.

— В той стороне, говорят, сплошные равнины и лесов мало, потому там степняки и буйствуют, — сказала Васса. — В наших лесах и дебрях для конницы мунгалов раздолья нету, опять же, князья наши гораздо сильнее князей булгарских. Они сами не единожды побеждали и булгар, и мордву, и половцев…

Такой ответ матери успокоил Пребрану.

Глава вторая Уноты и молодицы

Стояли теплые июньские деньки. За высоким тыном боярских усадеб буйно цвели вишни и яблони. Раскидистые кроны дубов шумели свежей листвой под порывами ветра.