Владимир Игнатов - Палачи и казни в истории России и СССР

• Название: Палачи и казни в истории России и СССР
• Автор: Владимир Игнатов
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1238-1

С древнейших времен человечество применяло смертную казнь как высшую меру наказания за преступления. Палачи — люди, приводившие приговор в исполнение, — имели зловещую репутацию в обществе.

В истории нашего государства были мрачные периоды, когда работа палачей кипела днем и ночью. Автор книги подробно рассказывает об истории и видах казней в России и Советском Союзе, о знаменитых палачах, о матерых преступниках и невинно пострадавших людях.

---

В январе 1949 г. министр внутренних дел Круглов представил в Политбюро ЦК докладную записку, в которой привел статистику, характеризующую число казненных немецких военнослужащих. По его данным, всего по Указу от 19 апреля 1943 г. были повешены 18 немецких генералов и 66 немецких солдат и офицеров. Казненные относились преимущественно к войскам СС. Казни пленных немцев через повешение осуществлялись в 8 городах СССР.

По Указу от 19 апреля 1943 г. была также осуждена группа из двенадцати военачальников японской Квантунской армии. Обвиняемым вменялось в вину создание в Квантунской армии специальных подразделений, занятых разработкой бактериологического оружия, в частности, разведением бактерий чумы, холеры, сибирской язвы и других тяжелых заболеваний, проведение экспериментов над людьми (в том числе советскими военнопленными) по заражению их этими заболеваниями, использование бактериологического оружия против Китая. Процесс проходил в Хабаровске с 25 по 30 декабря 1949 г. в военном трибунале Приморского военного округа. Вина всех обвиняемых была доказана в ходе процесса, и всем им, с учетом степени виновности, были назначены наказания в виде различных сроков лишения свободы. К смертной казни не был приговорен никто.

Указ от 19 апреля 1943 г. широко применялся в судебных процессах по делам пособников оккупантов. Казни оккупантов через повешение на освобожденных территориях проводились в Краснодаре, Харькове, Ростове-на-Дону, Минске и многих других городах при большом стечении народа (42). Единых правил проведения казней не существовало: где-то сооружались стационарные виселицы, где-то роль эшафота играли кузова грузовых машин, которые отъезжали в сторону, оставляя висельников без опоры под ногами.

При рассмотрении дел о пособничестве врагу военным трибуналам не всегда удавалось соблюдать объективность и отличать истинных пособников от граждан, работающих в оккупационных структурах, чтобы не умереть с голоду. При отступлении Красной Армии более 70 миллионов человек вынужденно оказались в зоне оккупации и более миллиона из них работали в качестве старост, бургомистров, переводчиков, на транспорте, обслуживали органы государственного управления Германии на оккупированной территории. Де-юре к числу пособников относились как рабочие, врачи, учителя, агрономы, бухгалтеры и другие специалисты, «работающие на врага», так и каратели, принимающие непосредственное участие в убийствах и насилиях над населением. Поэтому зачастую под нож военной юстиции попадали граждане, чья деятельность явно «не тянула» на высшую меру наказания. Показательным в этом отношении является судьба «пособников фашистов», привлеченных к ответственности по делу о казни фашистами Зои Космодемьянской, первой женщины, которой во время войны присвоено звание Героя Советского Союза. В основе этого драматического события лежит неоднозначный и жестокий Приказ Ставки Верховного Главного Командования № 0428 от 17 ноября 1941 г. о создании специальных команд по разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск, подписанный И. Сталиным и Б. Шапошниковым. Этот приказ был рассекречен совсем недавно. Руководителям страны не хотелось обнародовать информацию о том, что бойцы действующей армии зимой жгли подмосковные деревни.

Из текста приказа: «...Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20— 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.

2. В каждом полку создать команды охотников по 20—30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.

3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.

4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять, как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить, сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты» (43).

Как видно из приказа, для полного уничтожения всех населенных пунктов в ближайшем тылу немецких войск предусматривалось применение авиации, артиллерии, минометов, разведчиков, лыжников, охотников по 20—30 человек из каждого полка и партизанских диверсионных групп. Естественно, что жителей прифронтовых населенных пунктов о грядущей каре, которая их ожидала в суровые зимние морозы, Сталин и Шапошников не предупредили. А ведь среди них были многодетные матери с малыми детьми, старики и больные люди. У большинства из них воевали с фашистами и погибали за родину сыновья, отцы, мужья и дети. Одной из воинских частей, предназначенных для выполнения этого приказа, стала сформированная в первые дни войны диверсионная бригада Западного фронта (в.ч. № 9903), которой руководил Артур Спрогис. Ее основу составили добровольцы из комсомольских организаций Москвы и Подмосковья. Во время битвы за Москву на базе этой воинской части было сформировано и отправлено за линию фронта 50 боевых групп и отрядов. Красноармейцем этой бригады стала и Зоя Космодемьянская, добровольно вступившая в армию. Вечером 20 ноября 1941 г. командиры диверсионных групп П.С. Проворов и Б.С. Крайнов под роспись получили приказ А. Спрогиса: «...сжечь 10 населенных пунктов: Анашкино, Грибцово, Петршцево, Усадково, Ильятино, Грачево, Пушкино, Михайловское, Бугайлово, Коровино. Срок выполнения — 5—7 дней». Участники групп имели по 3 бутылки с зажигательной смесью, пистолет (у Зои это был наган), сухой паек на 5 дней и бутылку водки. Выйдя на задание вместе, обе группы по 10 человек в каждой, в 10 километрах от Петрищева попали под обстрел немцев, понесли тяжелые потери и частично рассеялись. Их остатки объединились под командованием Бориса Крайнова.

27 ноября в 2 часа ночи Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская подожгли в Петрищеве три дома (жителей Кареловой, Солнцева и Смирнова), в которых вместе с хозяевами располагались немецкие офицеры и солдаты. Для предотвращения поджогов жители деревни стали дежурить по ночам. Одним из таких дежурных и был Семен Агафонович Свиридов, который и увидел Космодемьянскую, поджигающую его сарай. Здесь, очевидно, уместно вспомнить, что поджоги домов в российских селах во все времена считались тягчайшим преступлением. Застигнутых на месте поджигателей часто связанными бросали в огонь и сжигали заживо. Да и действующий во время войны в СССР Уголовный кодекс сурово наказывал поджигателей.

Бывший работник Управления НКВД по городу Москве и Московской обл. Б.Я. Чмелев 22 марта 1994 г. рассказывал: «...В 1942 г. в деревне Петрищево арестовали некоего Свиридова, ему вменили в вину, что он предал Зою и что поэтому ее схватили и казнили. Причем все так и было — он был причастен к тому, что немцы арестовали Зою, следовательно, и к тому, что ее казнили. И газеты, и радио уже сообщили обо всем этом, и благодаря “Правде” вся страна знала о героине Зое. Но когда на месте мы стали разбираться с тем, что произошло в деревне Петрищево, оказалось, что все выглядело несколько иначе, и что этот человек не был виноват в происшедшем. Во-первых, Зоя сама нарушила приказ командира партизанского отряда, запретившего какие бы то ни было самовольные акции, а она самовольно, без разрешения командира направилась в деревню Петрищево. Мы допросили и командира отряда, и других партизан и выяснили, что в Петрищево она пошла сама, без разрешения и начала поджигать сарай этого самого Свиридова, где не было ни немцев, ни военной техники — ничего, кроме сена... Но можете себе представить: хозяин сарая выходит из дома — а это было именно так — и видит, что кто-то поджигает его сарай! Какой должна быть его реакция?! А в это время рядом были немцы... Свиридов закричал: “Ты что там делаешь?!” Этого было достаточно, чтобы Зою схватили. Нам было понятно, что реакция Свиридова была вполне естественной, думаю, что точно такой же она была бы и у вас, и у меня: “Ты что делаешь? Почему поджигаешь мой сарай?” Конечно, на этот факт было наложено вето, и мне категорически запретили кому бы то ни было об этом говорить. Обо всем рассказал начальнику УНКВД по Москве и Московской области М.И. Журавлеву. Он долго молчал, наконец спросил: “А что ты думаешь обо всем этом?” Я говорю, что судить Свиридова на основании только того, что он бросился защищать свое имущество, нельзя. “А, черт с ним, в конце концов, — говорит Журавлев. — Давай будем его освобождать... Пишите постановление об освобождении”. Мы тут же написали соответствующую бумагу, и Свиридов неожиданно для себя, как я понимаю, оказался на свободе» (44).