Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

• Название: Бездна (Миф о Юрии Андропове)
• Автор: Игорь Минутко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0512-X

Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.

---

Текст был на четырех языках: русском, английском, немецком и французском.

— Отлично! — бодро сказал самому себе Жозеф.— Вот он, «дежурный администратор».

Американский журналист поднял трубку телефона, набрал указанный трехзначный номер, и почти без паузы ему ответили:

— Доброе утро, господин Рафт. Слушаю вас.

— Я бы хотел позавтракать.

— Вы можете заказать завтрак в номер, но это за дополнительную плату. Или, пожалуйста, третий зал на вашем этаже, шведский стол. Стоимость завтрака и ужина входит в дневную оплату номера.

— Благодарю вас. Я отправлюсь в третий зал.

— Приятного аппетита, господин Рафт.

Завтрак занял не более пятнадцати минут. Все как в лучших мировых пятизвездочных отелях с некоторой русской экзотикой: пельмени по-сибирски, копченый байкальский омуль, картофельные котлеты с грибным соусом; все было очень вкусно, а черный кофе с песочной жаровни просто великолепен. Жозеф Рафт определил, что в третьем зале были только иностранцы, русская речь тут не звучала совсем.

Американец вернулся в свой номер (было двадцать минут двенадцатого) и удивился: комнаты были убраны, в ванной заменены все полотенца, на столе в гостиной в хрустальной вазе стоял роскошный букет темно-красных георгинов. В комнатах, особенно в спальне, витали струи нежных дамских духов.

Шторы на окнах были отодвинуты в стороны, и Жозеф невольно воскликнул про себя: «Да я в самом сердце коммунистической столицы!»

Перед ним простиралась широкая, совершенно пустынная площадь, а за ней возвышался за красной кирпичной зубчатой стеной Кремль; на угловой башне алела в лучах солнца рубиновая звезда, а чуть слева, в перспективе, виднелись причудливые витые купола храма Василия Блаженного.

«Значит, там Красная площадь. Все рядом. При первой возможности отправлюсь на прогулку».

В кабинете зазвонил телефон.

Рафт поднял трубку:

— Я слушаю.

— Жозеф! Это я, Ник! Ты как?

«Оказывается, он уже Ник и мы на «ты».

— Я в порядке, господин Воеводин. А вы как?

Возникла пауза, наполненная явным замешательством.

— Я… я звоню от администратора. Машина внизу.

— Я спускаюсь,— сказал американский журналист.

— Одну минуту…— На другом конце провода произошла какая-то возня.

В трубке зазвучал голос Валерия Яворского:

— Доброе утро, господин Рафт. Мы сейчас к вам поднимемся. Надо кое-что уточнить.

Они появились оба через несколько минут, постучав в дверь, и вид у сопровождающих (или опекающих) американского гостя был, мягко говоря, плачевный, особенно у господина Яворского: бурый цвет лица, лепестки синяков под глазами, трясущиеся руки. Да и «Ник» не блистал — он даже не удосужился побриться.

— Прошу! — пригласил русских друзей Жозеф Рафт в гостиную.— Располагайтесь.

Однако визитеры топтались в передней.

— Мы вот что…— вдруг решительно заговорил Николай Воеводин, он же Ник.— Надо бы голову поправить…

— Простите, не понял,— перебил американец.

— Ну… Опохмелиться… После вчерашнего… Немного перебрали…

— Я не знаю, что такое «опохмелиться»,— холодно сказал Жозеф Рафт.— Но если надо — пожалуйста.

— Надо! — жестко и решительно сказал господин Яворский.— Мы, мой друг, мигом. Вы, как я понял, уже позавтракали. Подождите нас здесь, включите телевизор…

Оба сопровождающих по-хозяйски отправились в столовую, где тут же хлопнула дверца холодильника, а Рафт сел в удобное кресло, и настроение у него испортилось. Создавалась ложная ситуация, он попадал в непонятную зависимость, переставал быть свободным. Дело в том, что в эту поездку американский журналист был приглашен советской стороной, ее инициатива исходила отсюда. «Ваши статьи о Советском Союзе,— сказали ему еще в Вашингтоне, в русском посольстве,— произвели очень хорошее впечатление на руководство нашей страны. И коли вы интересуетесь лидерами России, в частности, личностью товарища Андропова,— приглашение посетить Москву можете расценивать как маленькую награду». Предложение Рафт с радостью принял. Он простосердечно обрадовался, когда ему сказали, что все расходы, связанные с его посещением России, берет на себя Союз советских журналистов.

«Нет уж,— думал Жозеф, слушая возню, звон посуды и возбужденные голоса за дверью столовой,— на поводу у вас я ходить не буду. Сейчас, господа, мы с вами все расставим по местам. Или они опять напьются, как вчера?»

Однако скоро Ник Воеводин и Валерий Яворский появились в гостиной, имея вполне пристойный и даже здоровый вид, нечто деловое и собранное появилось в облике обоих.

«Что же с людьми происходит, — несколько удивленно подумал Жозеф, наблюдая своих сопровождающих,— после того как они утром опохмелятся?»

— Значит, таким образом,— деловито заговорил господин Яворский,— сейчас без четверти двенадцать. В Переделкино мы будем через полчаса. Ничего! Василий Воскресеньев нас ждет, я ему утром звонил. Немного опоздаем, он и не заметит. Все русские поэты рассеянны.

— Все-таки лучше позвонить, сказать, что задерживаемся,— предложил Воеводин.

— Позвони.

Ник ушел в кабинет.

«Да, теперь вспомнил,— обрадовался американский журналист,— Мой первый визит к знаменитому поэту. Стихи его мне показались манерными и в то же время старомодными какими-то. И везде присутствует «эго», уж больно он занят собой и своим внутренним миром. Впрочем, может быть, переводчик виноват. Вообще, по-моему, по переводам оценить и понять поэта невозможно. Поэтов надо читать в оригинале. А вот публицистическая книга Воскресеньева «Крест России» меня весьма заинтересовала».

Вернулся из кабинета Воеводин, сказал:

— Он поздно встал, сейчас только кофе пьет. Даже обрадовался, что мы опаздываем.

— Вот что, господа.— Жозеф Рафт придал своему голосу официальное звучание,— Я хочу сказать вам следующее.— У Ника вытянулось лицо; Валерий Яворский напряженно смотрел прямо в глаза гостю,— Меня несколько угнетает роскошество этого номера. В своих поездках я просто не привык жить в таких условиях. Зачем все это? Словом, я хотел бы переехать в другой, более скромный, если угодно, демократический отель.

— Но…— начал было господин Яворский.

— Это первое,— перебил Жозеф Рафт.— А второе… Я хотел бы сам оплачивать свое проживание в отеле.

— Да ты… Да вы что? — искренне удивился Ник Воеводин,— Ведь за все оплачено! Вся ваша поездка!

— Именно так,— спокойно и, показалось Жозефу, насмешливо сказал Валерий Яворский,— Вся ваша поездка профинансирована «от и до», включая этот номер. Он оплачен на две недели вперед — до последнего дня вашего пребывания в Москве.

— Господи! Да зачем же? — всплеснул руками американский журналист.— А если поменяются наши планы? Мы из Москвы куда-нибудь уедем?

— Нет проблем! — воскликнул с энтузиазмом господин Воеводин.— Уедем — номер вас всегда будет ждать.

— Жозеф,— мягко, дружески сказал Яворский,— я думаю, вам не следует пренебрегать нашим русским гостеприимством. Вас могут неправильно понять, испортятся отношения, могут сорваться намеченные встречи.

Что-то здесь было, что-то таилось, однако Рафт понял, что идти на обострение отношений, создавать конфликтную ситуацию не стоит, даже опасно…

— Ну, хорошо,— сказал он, вздохнув.— Пусть все остается как есть. Поехали?

— Поехали! — воспрянул Ник Воеводин.

Внизу, у подъезда отеля «Националь», их ждала черная «Волга». Американского гостя усадили рядом с шофером, огромным молчаливым детиной с красной крепкой шеей. За всю дорогу до Переделкино он не проронил ни одного слова и воспринимался как самая большая деталь автомобиля, неотделимая от него.

…А в писательском дачном поселке Переделкино знаменитый поэт Василий Воскресеньев уже ждал американского журналиста, нервничал, злился на жену, которая сварила отвратительный кофе и к тому же еще не была одета, ходила по комнатам непричесанная, в халате, что-то искала и не могла найти. Василий Александрович нервничал, потому что точно знал: от того, как пройдет эта встреча, зависит его поездка в Штаты через две недели, то есть выпустят его на этот раз или не выпустят к американским друзьям.

«А ведь уже афиши отпечатаны,— со сладостным замиранием сердца думал поэт.— Митчел звонил…»

Он знал, что от него требуется, с ним беседовали. Не первый раз, привычно. Однако сегодня особый случай… «Самое главное,— было сказано ему,— чтобы у американца не возникло никаких подозрений. Он хотел встретиться с известным советским литератором, прогрессивных, в их понимании, даже либеральных взглядов. Пожалуйста! Выбор волей случая пал на вас. Подчеркиваю: волей случая! Вы даже не знаете, что интересует этого Жозефа Рафта. То есть он ни в коем случае не должен почувствовать предварительную подготовку его встречи с вами».