Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

• Название: Бездна (Миф о Юрии Андропове)
• Автор: Игорь Минутко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0512-X

Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.

---

На обеденном столе горела неяркая лампа под розовым домашним абажуром. За стеклами шкафа поблескивала чайная посуда — китайский фарфоровый сервиз, подаренный, кажется, корейскими коллегами. И набор хрустальных рюмок — для пьющих гостей, которые иногда случались в этой комнате.

Для пьющих гостей…

Юрий Владимирович закрыл глаза.

«…Да, Юрик,— сказал Валерий Гаянов, озирая стол,— забота о гостях у тебя, прямо скажем, на нуле».

«Я же здесь никогда не столуюсь»,— оправдывался секретарь комсомольской организации Рыбинской судоверфи.

«Не столуешься,— усмехнулся Валерий.— Для неожиданных приемов надо держать хотя бы минимум необходимого: ложки-вилки, рюмашки-стакащки.— И заведующий отделом кадров Ярославского обкома ВЛКСМ пропел, хитро подмигнув Юрику Андропову:

Стаканчики граненые упали со стола.
Упали и разбилися… Разбита жизнь моя».

Был уже глубокий вечер. Два окна в кабинете Юрия Андропова были завешены газетами, прикрепленными к рамам кнопками, на письменном столе, тоже вместо скатерти накрытом газетой «Водный транспорт», все было приготовлено для дружеской комсомольско-молодежной вечеринки, правда, запретного свойства: две бутылки водки, запечатанных коричневым сургучом, соленая капуста и огурцы в алюминиевых мисках, конская темно-красная колбаса, нарезанная крупными кусками прямо на столе, и — невиданное дело! — банка крабов, умело вспоротая ножом Валерием Гаяновым, попросту Валерой, который этот деликатес вместе с бутылками и выставил на стол. Вот сервировка совсем подкачала: два граненых стакана, столовая алюминиевая кружка, одна гнутая вилка и одна чайная ложка.

Пройдясь вдоль стола, Валерий спросил:

«А она придет? Не продинамит?»

«Обязательно придет,— тут же откликнулся Юрий Андропов, расстегнув верхнюю пуговицу форменной куртки, оставшейся у него со времен речного техникума,— непонятно почему, становилось жарко — Она так обрадовалась…»

«Ты ей про меня сказал?» — перебил гость из Ярославля.

«Как и договорились: намекнул, может быть, Валерий заглянет, если успеет все дела у начальства верфи закончить».

«Молоток! Ты прямо дипломат, Юрик,— засмеялся Валера Гаянов, скаля крепкие белые зубы.— Далеко пойдешь! Надо же! Про начальство верфи придумал! Вот что, пока ее нет, давай-ка по глотку пропустим, для поднятия настроения».

«Мне что-то не хочется…»

«Ладно, ладно! — замахал руками завотделом по кадрам,— Ты же у нас непьющий. Пока… Я, пожалуй, один, в гордом одиночестве».

Валерий ловко выбил из бутылки пробку, налил полстакана водки и одним махом выпил, крякнув, только кадык заходил по шее.

«Эх, крепка советская власть!» — Он с удовольствием захрустел соленым огурцом.

И в это время в дверь робко постучали.

«Просим! Просим!» — Гаянов, дожевывая огурец, бросился к двери и распахнул ее.

В кабинет секретаря комсомольской организации верфи, который на время превратился в подпольную трапезную, вошла Соня Плахова.

«Ой!» — Соня, в старом, не по росту, демисезонном пальто, попятилась было назад, но Валерий Гаянов схватил ее за руку, одновременно успев закрыть дверь.

«Что ты, Сонечка? Тут же все свои! Можно сказать, сливки комсомольского актива судоверфи.— Валера подмигнул Юрику Андропову,— Ведь так?»

«Конечно, Соня,— заспешил Юрик, покрывшись испариной,— все свои, тебе нечего бояться».

И Соню, освободив от пальто, усадили за стол. В ситцевой кофте, в черной тесной юбке, она тут же превратилась в настоящую русскую красавицу, только напряженно и печально было ее нежное ясное лицо.

«Ты что, Соня,— опять заспешил хозяин кабинета,— или не веришь нам?»

«Почему не верю? Верю, раз ты позвал».

«А почему такая грустная?»

«Так…»

«А вот сейчас грусть и победим! — Валерий Гаянов разлил водку по стаканам и в кружку.— Две трети, самый раз. Прошу! Предлагаю первый тост.— Ярославский гость встал, поднялись Соня и Андропов,— За здоровье нашего гениального вождя, первого друга советской молодежи товарища Сталина! Пьем до дна!»

Юрий Андропов не посмел отказаться и выпил, зажмурившись, омерзительную жидкость до дна, впрочем, успев заметить, что Соня свой стакан опрокинула по-мужски, в один глоток.

«Ай да девка! — засмеялся Валера, парень-паренек.— Теперь, Сонечка, закусывай. Вот, рекомендую, дальневосточные крабы, еда богов!»

«Я лучше колбаски,— сказала Соня, уже смело и открыто глядя на Юрика Андропова темными влюбленными глазами,— К крабам мы не привычные».

«С характером,— В голосе Гаянова прозвучала обида,— Ничего, до крабов у нас обязательно дело дойдет. А теперь я предлагаю выпить за наш славный ленинско-сталинский комсомол, и в лице Сони Плаховой за наших комсомолок!»

На этот раз Юрик Андропов отпил лишь глоток, чувствуя, что уже тупо опьянел, и вместе с этим опьянением его заполнили тревога, беспокойство, даже отчаяние. И предчувствие беды. Беды, которая может коснуться и его.

Соня же и на этот раз выпила водку до дна, если не с удовольствием, то покорно, но закусывать не стала, лишь ковырнула вилкой капусту. И, опустив голову, задумалась.

«Соня, да что у тебя случилось?» — спросил Андропов.

«Ничего…»

«Выкладывай, выкладывай,— снисходительно сказал Валерий Гаянов — С кем, как не со старшими товарищами, поделиться. Может, и пособим…— Валера подмигнул Юрику Андропову — чем могим».

«Что выкладывать! — Соня подняла голову. В ее глазах стояли слезы.— Ведь мы из Мологи. Выселяют мологжан. Кого выселяют, кого насильно сгоняют. Ну, известно, затопят наш город, море над ним образуется, это… Рыбинское. Будь оно проклято, ваше окаянное море! — вдруг выкрикнула Соня, стукнув кулаком по столу.— Будь оно проклято!»

«А дальше что?» — спросил завотделом по кадрам Ярославского обкома ВЛКСМ.

«Что дальше? Что дальше…— лихорадочно зашептала Соня.— Хорошо, наш дом в Мологе не забраковали, сюда перевезли, на последние деньги. Здесь, в Слипе, собрали эти, из «Волгостроя», как попало да с матюгами, мы для них лишняя обуза, у них напряженный сталинский план. Вот и стоит сейчас дом, считайте, на болоте, весь перекосился, сырость, холод. А у меня младших братиков и сестричек — восемь душ, мама больная, отец нас бросил, в Ярославль подался на какую-то стройку — и хоть бы рубль прислал, уже второй год. И еще — бабушка…» — Соня Плахова заплакала.

«Что бабушка?» — спросил Юрик Андропов, с трудом ворочая языком.

«Моя любимая бабушка…— Соня просто заливалась слезами.— Я у нее в деревне выросла. Деревня Холмики, пять верст от Мологи. Ей сейчас восемьдесят семь лет…» — Соня умолкла, опять опустив голову.

«И что же любимая бабушка?» — жестко спросил товарищ Гаянов.

«Отказалась с нами сюда переехать, вот что! И правильно. Какая здесь жизнь после нашей Мологи и деревни Холмики? Но дело не в этом… Не в этом!» — В голосе Сони Плаховой прорвалось рыдание.

«А в чем же дело, гражданка Плахова?» — спросил, как на допросе, Валерий.

«Бабушка сказала: из своих Холмиков она никуда не переедет. А всех одиноких беспризорных стариков и старух… Беспризорными их наши начальники называют. Всех будут переселять в сиротские дома, для престарелых. Кто отказывается — силой. Моя бабушка сказала…»

«Ну, ну! Гражданка Плахова, что сказала бабушка?»

«Сказала… Если придут силком брать, запрется, избу подожжет и сгорит вместе со своим домом. И еще сказала… Когда на Мологу и все деревни, что по берегам стоят, антихристы Волгу пустят, она тоже не уйдет из своей избы. Возьмет в руки икону Владимирской Божией Матери, есть у нее такая, и вместе с ней под воду уйдет».

«Очень, гражданка Плахова, у вас несознательная бабушка,— перешел на «вы» комсомольский руководитель областного масштаба,— Очень! Да и у вас, Софья Плахова, сознание явно хромает, поповщиной отдает. Верно говорю, товарищ Андропов?»

«Так ведь она выпила…»

«Выпила!… Я тоже выпил. И ты — выпил. Мы же с тобой антисоветские, контрреволюционные разговоры не ведем?»

«Валера! Да ты что, спятил? — Юрик Андропов даже вскочил со стула.— Чего ты ей шьешь?

«Ладно, ладно, успокойся. Понимаю. Просто с ней надо провести разъяснительную работу. И я ее проведу. А для начала — тост! — Валерий Гаянов разлил водку,— Этот бокал я предлагаю выпить за победное шествие великой сталинской стройки на Волге, и в результате, это… разольется Рыбинское море, которое займет площадь современной Швейцарии. Вы только вообразите этот масштаб свершений! И встанут на Волге Рыбинская и Угличская ГРЭС, дадут электроэнергию городам и селам, промышленности и социалистическому сельскому хозяйству. Ура!»

«Ура»,— вяло откликнулся Юрий Андропов.

А Соня Плахова промолчала, пристально глядя на гостя из Ярославля.