Теодор Старджон - Искатель. 1991. Выпуск №6

• Название: Искатель. 1991. Выпуск №6
• Автор: Теодор Старджон
• Издательство: М.: Молодая гвардия, 1991 г
• Жанр: Детектив
• Год: 1991

_{ПРИЛОЖЕНИЕ К ЖУРНАЛУ «ВОКРУГ СВЕТА»}
ИЗДАЕТСЯ С 1961 ГОДА
_{Выходит 6 раз в год. Распространяется только в розницу.}
Содержание:

Теодор Старджон

СВЕРХОРУЖИЕ

Повесть

Данил Корецкий

ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ

Роман

---

— Замолчи, наконец! — приказал Сергеев бессвязно выкрикивающему объекту. — А то кляп надену, и дело с концом.

Профессия исполнителя всегда будет принадлежать человеку, даже в самом развитом и механизированном, автоматизированном, роботизированном обществе, если оно, конечно, посчитает необходимым сохранить высшую меру. Профессия неотделима от этого наказания. И имеет древнее, как мир, название, которое не затушевать никакими словесными ухищрениями: исполнитель, первый номер, да что там — любой номер спецгруппы «Финал»…

— Слушай меня, — понизив голос, проговорил Сергеев. — Сегодня внимательно следи за всем вокруг. Кто где стоит, кто куда смотрит, что можно увидеть, что нужно предусмотреть. Внимательно! Мне будет не до того, а это последняя репетиция…

Сергеев показался абсолютно спокойным, хотя сегодня именно ему предстояло ставить последнюю точку в операции.

— Ну что? Повезете обратно, да? — заискивающе спросил объект, по-своему истолковав их переговоры.

— Заткнись, я сказал, — Сергеев наклонился к лицу Попова. От него пахло мятой — леденец сосет, что ли?

— Особенно за Викентьевым и доктором. Ну и, конечно, старый мухомор… Да и прокурор, хотя он обычно из-за стола не вылазит…

— А это больно? Скажите, больно? — забился в тесной камере объект. — Дайте хоть колес каких-нибудь, хоть водки стакан дайте… Дайте водки, суки! Нет, извините, это вырвалось…

Спецавтозак въехал в точку исполнения. Здесь их поджидал первый сюрприз. Викентьев, заглянув в кузов, шепотом сказал:

— Смотрите, чтоб все аккуратно, точно по инструкции: прокурор сегодня новый. А новая метла…

— Чего ж раньше не предупредил? — раздраженно спросил третий номер.

— Да только сейчас вспомнил. Тебе-то какая разница?

Сергеев пожал плечами.

— Да никакой.

— И еще, — скороговоркой продолжал Викентьев. — Ты сегодня за первого, значит, Валера — третий, а четвертым попробуем Шитова. Все ясно? Ну давайте, я вниз…

Руководитель спецгруппы прикрыл стальную дверь, по бетонному полу гаража тяжело простучали удаляющиеся шаги.

— Вот блин, — процедил Сергеев и выругался, что делал нечасто. — Черт их дернул именно сейчас затеять перестановки!

Он на миг задумался, потом досадливо крякнул и положил огромную ладонь на плечо товарища.

— А про сдвижку номеров мы и не подумали, вот тебе еще один гвоздь…

— Отменили, да? — раздалось из углового «кармана». — Правда ведь? Теперь обратно на тюремку поедем? Да? Скажите…

— Давай! — бросил Сергеев, быстро отпер камеру, легко, как куклу, выдернул Кисляева, подождал, пока Попов зажал, удерживая, стриженую голову, и вмиг перекрестил мелово-бледное лицо черными повязками.

— Такси подано! — весело и бодро проговорил кто-то, и дверь спецавтозака распахнулась. — Здорово, ребята! Давайте высаживать пассажира, уважаемые люди ждут!

Петя Шитов улыбался немного напряженно, но было заметна, что он польщен пробным перемещением в четвертые и намеревается проявить себя с лучшей стороны.

— Во, правильно, завязали хайло — меньше воя!

Он осторожно, но настойчиво отстранял Сергеева, вцепился в правую руку объекта и зачем-то дважды тряхнул.

— Повели?

Попов и Шитов поволокли слабо сопротивляющееся тело по лестнице, Сергеев шел сзади. В подвале за столом на месте Григорьева находился молодой мордатый парень в костюме, при галстуке, с новой кожаной папкой, на боку которой отблескивала памятная пластина. По обе стороны от него сидели Викентьев и Буренко, а чуть подальше, у стены, сутулился на табуретке Иван Алексеевич с большим треугольным газетным свертком. Когда Кисляева подвели к столу, Ромов поднялся, бочком скользнул за спиной Попова и что-то зашептал.

— Отстань, аксакал, — громко сказал Сергеев.

Викентьев удивленно поднял голову. Новый прокурор выпятил нижнюю челюсть.

— Снимите повязки! — властно скомандовал он.

Попов отметил, что держится тот уверенно, явно ощущает себя хозяином положения и хочет, чтобы другие это чувствовали. Он хорошо знал такую категорию прокурорских чинов, которые любят себя в системе надзора за законностью больше, чем сами законы. Они менее опасны, чем въедливые формалисты-буквоеды вроде желчного Григорьева, с ними легче найти общий язык. Достаточно не подвергать сомнению их власть и авторитет, и все будет в порядке: несмотря на извергаемые по поводу и без него громы и молнии, они, как правило, не мешают работать. Впрочем, поглядим…

— Снимите повязки, я сказал! — повысил голос прокурор, и Валера понял, что это именно он должен снимать черные зловещие ленты, черт его знает, как они расстегиваются. Но ему не понадобилось ничего делать.

— Есть, товарищ прокурор! — рапортнул Шитов и мигом сорвал повязки, будто делал это уже много раз.

— Имя, фамилия, место и год рождения…

Григорьев выполнял обязательную часть будто по принуждению, спеша закончить тягостную процедуру, его преемник напротив — смаковал ситуацию, допрашивал со вкусом и основательно, как начинающий следователь полностью изобличенного вора.

— В Верховный Совет республики ходатайство подавали?

Кисляев кивнул.

— Не слышу! — громыхнул прокурор.

— П-п-подавал…

— Ответ знаете?

Осужденный кивнул и заревел.

— Отказали там, отказали…

— А Президенту ходатайство подавали? — голос прокурора приобрел скорбную торжественность, ибо ему предстояло объявить судьбу осужденного Кисляева.

— Тоже подавал, сразу же…

— Ответ знаете?

Вопрос был обязательным, хотя и липшим, ответ лежал в кожаной прокурорской папке, и его содержания осужденный не знал, хотя о смысле, безусловно, догадывался: если бы ходатайство удовлетворили, ему бы объявили под расписку в тюрьме да перевели из блока смертников в общий корпус.

Кисляев затряс головой и заревел еще сильнее.

И тут прокурор выкинул удивительный номер — встал и, торжественно чеканя фразы, металлическим голосом произнес:

— Именем Союза Советских Социалистических Республик за совершение тягчайших преступлений вам в помиловании отказано! Приговор будет приведен в исполнение немедленно!

И совсем неожиданно брякнул!

- Вопросы, жалобы, заявления есть?

Очевидно, он привык спрашивать так при проверках тюрем и колоний, вот и всплыла в памяти затверженная казенная формулировка, да и застряла костью в горле.

Потому что с того момента, как пришел последний отказ, а особенно с той минуты, когда «Финал» забрал осужденного из особого блока, уже и непонятно, кто он такой есть: мертвый человек или живой мертвец… Юридически он лишен жизни, вычеркнут из числа граждан, никаких прав у него не осталось, и обязанность единственная — получить пулю в затылок, одно слово — объект исполнения. Оттого и протягивают его спешно через необходимую официальную процедуру, чтобы быстрее свести воедино юридическое и фактическое, а тут вдруг «вопросы, жалобы, заявления…». И стоят первый, второй и третий номера, ждут чего-то, и объект задергался обнадеженно:

— Есть, есть жалоба! Я не согласен! У меня и заявление есть — не я, другие убивали! Я вам все-все расскажу, отвезите обратно…

У объекта началась икота, тело била крупная редкая дрожь.

Столбом стоял прокурор, не двигались Попов и Шитов, непонимающе смотрел Буренко, Ромов делал какие-то знаки и, округлив глаза, бесшумно складывал губы в неразборчивые слова.

— Привести приговор в исполнение! — резкая команда Викентьева прервала затянувшуюся немую сцену.

Попов с Шитовым рывком развернули осужденного, втащили в комнату с засыпанными опилками полом, Сергеев синхронно вошел следом, поднял к стриженому затылку штатный ПМ и выстрелил. В замкнутом пространстве грохот мощного патрона ударил в барабанные перепонки. Объект рвануло вперед, Попов выпустил его руку, а Шитов — нет, поэтому тело крутанулось и упало прямо на ноги сержанту. Тот брезгливо отпрыгнул.

Попов механически фиксировал происходящее. Викентьев в проеме двери, прокурор, опустившийся наконец на свое место, половина головы и плечо Ивана Алексеевича… И наконец, труп, глядя на который невозможно поверить, что попадание в голову девятимиллиметровой пули можно имитировать на живом человеке.

— Давай убирать, — Сергеев задрал синюю арестантскую куртку на простреленный череп, не так ловко, как Наполеон, но достаточно сноровисто и быстро. — Доктор, смотреть будете?

Буренко покосился на прокурора, нехотя подошел, тронул обтянутую рукавом руку. По инструкции он должен проверять реакцию зрачка на свет, слушать фонендоскопом сердце, но на практике все сводилось к прощупыванию пульса, да и то формальному, ибо слишком наглядным был проверяемый результат.

— Готов! — Врач небрежно бросил на опилки безвольную руку и выпрямился.