Иосиф Кобзон - Как перед Богом

• Название: Как перед Богом
• Автор: Иосиф Кобзон
• Издательство: ФГУП Издательсво "Известия" Управления делами Президента Российской Федерации
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-206-00670-Х

Иосиф Давыдович Кобзон дал документальное согласие на издание своих воспоминаний и размышлений в форме литературной записи «Иосиф Кобзон Как перед Богом», автором которой является Николай Алексеевич Добрюха.

---

Раз-два и… картошка готова

…Мы находимся в удивительно светлой огромной кухне. Света в ней больше, чем обычно потому, что две стены из четырех почти целиком из стекла. Готовимся сесть за стол, когда в дверях появляется высокий исхудавший человек с лицом иконописца. Знакомимся.

— Я тоже Николай, но меня все зовут Никас, — тихим голосом говорит художник. — Мне Неля Михайловна про вас столько рассказывала, что я просто рад познакомиться. Я хочу подарить вам свой лучший альбом, который признали в Европе… — (Позже, когда мы сойдемся в разговорной схватке и поймем, что нам действительно, несмотря на очень разное видение мира, есть что сказать друг другу, Никас уже у себя дома подпишет мне этот альбом словами: «Николаю — в знак начавшейся дружбы…» Но это произойдет позже, а пока… Пока мы садимся за стол.) Никасу все еще тяжело двигаться. Перед тем, как сесть, он задирает свитер и показывает мне белую металлопластмассовую конструкцию для восстановления позвоночника после автокатастрофы…

— Он удачливый художник, но, — как говорит Неля, — переживает «общественное одиночество», потому что у него нет своей Нели. Вот уже лет десять, как мы поддерживаем отношения, а он все никак не может найти свою судьбу…

А перед этим Неля скажет: «Вы человек умный, но я ведь тоже не дурочка, чтобы то особенное и личное, что собираюсь когда-нибудь описать сама, выложить на блюдечке вам, Николай. Давайте уж ограничимся тем, что я подам вам блюдо… Рыбное ассорти. От него вы не поправитесь».

Я соглашаюсь съесть разные закуски и приготовленный ею суп при условии, что в следующий раз буду, есть только в том случае, если она, как и обещала, от и до покажет мне, как умеет варить любимый борщ Иосифа Давыдовича Неля смеется и соглашается.

— А еще, — говорю я, — я хотел бы посмотреть, как Кобзон сам себе картошку жарит…

— Да я вам лучше расскажу, — перебивает Неля. — Все начинается со слов: «Наташа! (это наша помощница), я хочу поджарить себе картошку… Начисть! Так, Наташа, а теперь нарежь… И сало нарежь. He-ля! Я хочу поджарить себе картошку… Где сковородка? Так, поставь на плиту! He-ля, а где соль? Посоли. Так… Вот теперь можно жарить». (Только начинает помешивать — телефон. Домешиваем я или Наташа. Он только приходит и говорит: «Вот, раз-два и картошка готова!» А то и вообще не приходит… Куда-то срочно вызывают, и он уезжает… И стоит она, остывает…) Вообще… он такой избалованный. Возвращается обычно поздно. Часто голодный. Холодильник забит едой. А он опорожнит вот эту миску с сухариками, и все. Ну еще запьет чем-нибудь, если что под руку подвернется. А нет… так и ляжет спать на-сухую. Нет, чтобы в холодильник или в кастрюли заглянуть. Избалованный…

— А может быть, не избалованный, а просто дорожит сном своей Нели и не лезет в те дела, в которых не он хозяин, — возражаю я.

— Ну не знаю… По-моему, это уже слишком… Когда хочется есть, ограничиваться только тем, что осталось на столе, и даже не заглянуть в холодильник. Избалованный…

— Нет. Не избалованный, — настаиваю я, вспоминая, что и сам часто поступаю так же.

— Нет, избалованный, — возмущается Неля, — в конце концов, кто его лучше знает, вы или я?

— Знать-то знаете, да не все хотите понять, — стою я на своем.

— А может, и не избалованный и то, что он делает, надо назвать другим словом, которое я сразу и не подберу, — почти соглашается Неля. Когда позже я показал ей запись этих слов, Неля с недоумением посмотрела на меня: «Разве я могла такое сказать, если никогда не ложусь спать, пока не дождусь Иосифа, чтобы покормить его?!»

…Сидим с Кобзоном (это уже в другой раз), разговариваем про советские эстрадные времена. С нами за столом Неля. Изредка пригубляя легкое вино, слушает наш разговор и вздыхает. Красивой женщине скушно…

Я спрашиваю: «Тогда „левые“ концерты были?» Кобзон что-то вспоминает и думает, что сказать. Не успевает ответить, как Неля опережает его: «Были. Были. Конечно, были…»

— Неля, не мешай нам, — просит Кобзон.

— А я буду мешать, — нарочито по-детски прерывает его Неля. Красивой женщине скушно. Ее настроение не меняет даже французское вино. Да… Она такая: то предельно серьезная и жесткая, то как прелестный непослушный ребенок.

Красивой женщине все можно… И почти все от нее — в радость!

Посмотрите на мои руки!

…Помню, я, Никас и Неля заговорили про лень. «А я была какая ленивая! Ленивая-ленивая была, пока не встретила Иосифа. Это он сделал меня такой деловой, — смеется Неля. — Знаете, как он меня от лени отучил? Нет, не скажу. Лучше опишу сама. Да Иосиф создал меня. И я создала его… в какой-то мере. Ведь он уже и до меня был личностью. И все-таки я чувствую, что стала для него энергетическим донором. Я даже физически ощущаю, когда отдаю ему свою энергию. И он берет ее и очень злится, когда я не хочу отдавать. Не хочу потому, что уже знаю, когда она может оказаться для него лишней, когда он может с головой броситься в дело, о котором потом станет сожалеть…» Когда я согласовывал с ней эти слова, она заметила «Знаете, писать про это не надо. Потому что здесь что-то не так…» А как надо, чтобы было так, она толком ничего не сказала.

Между тем наш разговор продолжался.

— Нет, какая же я ленивая? — вдруг опять вернулась к началу своих рассуждений Неля. — Я фактически сама вырастила сына и дочь. Да посмотрите же, наконец, на мои руки! Ну, разве я белоручка? — И смеется. Смеется вовсю. Красивой женщине весело…

Однажды вечером приезжаю в концертный зал «Россия». Кобзон уже там. Репетирует новую песню. Потом, если будет время, обещает рассказать, что чувствовал, когда первым шел на переговоры к чеченским террористам, сделавшим заложниками почти тысячу зрителей мюзикла «Норд-Ост»…

Только пробил час, и я приготовился узнать то, чего никогда бы не узнали другие, дверь в гримерную распахнулась. На пороге стояла сияющая и ничего не знающая о моих планах Неля. Она сияла так, что я сразу забыл, что на улице жуткий пасмурный день, да и вообще… наступил вечер. Да и про дело забыл… Была она в таких неожиданных старомодных нарядах, впрочем, удивительно идущих ей, что я не мог оторвать глаз. От нее. А она сразу заговорила, явно осознавая, что такая женщина не может помешать никакому делу.

— Ну что, Иосиф, тебе нравится, как я одета?

— Как 30 лет назад…

— Ты угадал… И знаешь почему? Мода опять сделала неожиданный крутой поворот. Знающие люди сообщили мне, что срочно приобретают в свои гардеробы ретро-модели 60–70-х годов. Пошить их стоит больших денег, а если это оригиналы тех лет, то они вообще оцениваются в бешеные суммы. Я же никогда и ничего не выбрасывала. И вот как это оказалось кстати. Тем более что все хорошо сохранилось. Видишь, как дешево обходятся тебе мои наряды?

— Слава Богу! Тем более, если этот крутой поворот последовательно будет продолжаться 30 лет. У тебя же действительно столько в шкафах этого, почти неношенного, добра! Сколько денег сэкономим…

— Нет, Иосиф, не сэкономим. Надо в антикварном купить в твой кабинет два кресла с лирами и… кое-что еще.

— Покупай! Я же вчера оставил тебе на тумбочке у кровати всю получку…

— Ах, Иосиф, я уже купила на нее люстру. Так что, нужны денюжки. Еще!

— Неля! Есть ли такая сумма, после которой ты бы не сказала «еще»? Короче, я тебя понял… Но денег сейчас дать не могу.

— Ну и ладно. Буду ждать, когда сможешь. Только ты не заставляй слишком ждать, если не хочешь снова услышать слово «еще»… Неля уходит.

…У Нели есть подруга. Телеведущая. Увидела у Нели платье. Говорит: «Невиданное… Дай на один день!» И вот Неля в нерешительности: и подруге отказывать не хочется, и платье не может дать. Ведь та «засветит» его на весь бывший Союз. Как ей, Неле, потом надевать его, если одно оно такое на весь белый свет? «Не дать — дать, не дать — дать, не дать???» Где ты, ромашка моя…

Другой случай. Совершенно неожиданно я попадаю на званый семейный праздничный ужин. Мне повезло. Мое место оказывается рядом с… на редкость информированной в «звездных делах» дамой. Еще бы! Это вдова самого Бориса Брунова, так сказать, доктора эстрадных наук. Мария Васильевна — говорящая энциклопедия. Да и вообще — величественная женщина. Разговорились. В какой-то момент, как бы, между прочим, спрашиваю о Неле. И слышу: «Неля? О-о-о… Неля! Вы думаете, что она только красивая. Да у нее не голова, а синагога».

И здесь на память мне приходит откровение Кобзона «Когда после расставания с Гурченко у меня случился затяжной и тяжелый кризис, из которого я никак не мог выбраться, рядом появилась Неля и… вывела меня из того страшного, казалось, безвыходного состояния!»

Террористы и Кобзон

Итак, Неля ушла. Чтобы узнать о ней больше и одновременно услышать сугубо личное о встречах с террористами, спросил: «А как Неля реагировала на все эти ваши, Иосиф Давыдович, походы(?)… к тем, кто объявил вам: „Мы хотим умереть больше, чем вы жить хотите!“» Кобзон вздохнул…