Дэвид Гарнетт - Женщина-лисица. Человек в зоологическом саду

• Название: Женщина-лисица. Человек в зоологическом саду
• Автор: Дэвид Гарнетт
• Издательство: Б.С.Г.-ПРЕСС
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-93381-136-Х

В этой книге впервые публикуются две повести английского писателя Дэвида Гарнетта (1892–1981). Современному российскому читателю будет интересно и полезно пополнить свою литературную коллекцию «превращений», добавив к апулеевскому «Золотому ослу», «Собачьему сердцу» Булгакова и «Превращению» Кафки гарнеттовских «Женщину-лисицу» и историю человека, заключившего себя в клетку лондонского зоопарка.

Первая из этих небольших по объему повестей сразу же по выходе в свет была отмечена двумя престижными литературными премиями, а вторая экранизирована.

Я получила настоящее удовольствие… от вашей «Женщины — лисицы», о чем и спешу вам сообщить. Читала, как завороженная, не отрываясь, хотя заранее знала, чем все кончится. По-моему, это успех. Очень заманчиво выглядит ваше желание скрестить современный юмор со стилем восемнадцатого века. Впрочем, даже интереснее другое — ваш талант рассказчика. Каждую минуту что-то происходит, и что поразительно, — без всякой натуги, живо и непринужденно, а вообще все очень похоже на Дефо. Видно, что сюжетов вам не занимать. Это для нас, старой писательской гвардии, самое трудное — необходимость сочинять истории, а у вас они выходят сами собой…

Из письма Вирджинии Вулф Дэвиду Гарнетту (1922 г.)

О том, как это написано, говорить не буду. По-моему, написано здорово: что называется, ни убавить, ни прибавить. Вещь поразительная: она точно выстроена от начала до конца. В ней есть чистота и логика нового творения — я бы сказал, нового биологического вида, неведомо как оказавшегося на воле. Она и впрямь как шустрый, чудной пушистый зверек, живой и прыгучий. Рядом с «Лисицей» большинство рассказов выглядят бледно — эдакими заводными механическими игрушками.

Из статьи Герберта Уэллса (1923 г.)

Огромное спасибо за повесть Д[эвида]. На редкость удачная вещь — я и не припомню ничего подобного за последнее время. По-моему, суть человеческой психологии и поведение зверя схвачены очень точно. В своем роде шедевр — читать местами грустно, местами смешно, при этом нет ни одной (насколько могу судить) неверной ноты в интонации, стиле, замысле. Словом, безукоризненно выстроенная повесть — поздравьте от меня Дэвида.

Из письма Джозефа Конрада Эдварду Гарнетту (1922 г.)

---

Тут мистер Тэбрик воскликнул:

— Я, кажется, действительно сошел с ума! Из-за того, что мне пришлось пережить, я утратил остатки разума. Только того не хватало, чтобы я стал принимать каждую встретившуюся мне лисицу за собственную жену! Соседи называют меня безумным, и теперь я вижу, что они правы. Взгляни на меня, Господь! До чего я жалкое, ничтожное существо! Я ненавижу людей. Я исхудал и ослабел от овладевшей мною страсти, я потерял рассудок и живу одними мечтами. Напомни мне мой долг, наставь меня на правильный путь, не дай мне уподобиться зверю и восстанови мои духовные силы!

С этими словами он залился слезами и, встав на колени, долго молился, чего не делал уже очень давно.

Когда он снова поднялся на ноги, у него закружилась голова, и он ощутил страшную слабость во всем теле; тем не менее, полный раскаяния, он сейчас же отправился домой, где прежде всего тщательно вымылся и переоделся. Однако мучившая его слабость все возрастала, и он вынужден был лечь и провести остальную часть дня в кровати.

Несколько дней после этого мистер Тэбрик вел вполне правильный образ жизни, потому что немощь его все усиливалась. Он ежедневно читал Библию и подолгу молился. Желание исправиться окончательно укрепилось в нем, и он твердо решил постараться преодолеть свое безумие или страсть и, во всяком случае, отныне вести иную жизнь. Ему так искренно хотелось искупить вину за все свои сумасбродства, что он собрался даже записаться в члены религиозного общества и посвятить жизнь проповеди христианского учения в колониях.

Мистер Тэбрик так увлекся этой мыслью, что стал сочинять письмо дядюшке своей жены, тому самому, что был священником в Оксфорде. И вот, сидя за письмом, он вдруг услышал невдалеке от дома лай лисицы.

Однако то новое решение, что он принял, так твердо укрепилось в нем, что он не выскочил из дома, как, наверное, сделал бы раньше, а заставил себя закончить начатое дело.

Он внушал себе, что это был лишь лай дикой лисицы, посланной сюда самим дьяволом, чтобы поиздеваться над ним, и что прислушиваться к этому лаю все равно что верными шагами идти к безумию. И все же у него мелькала мысль, что это могла быть его жена, а в последнем случае его долг был оказать ей гостеприимство. Душа его разрывалась на части, и в конце концов он отверг оба эти предположения. Так он провел всю ночь, мучимый сомнениями и страхами.

На следующее утро он внезапно проснулся, как будто его что-то толкнуло. И тотчас же снова услышал лай лисицы. Тут он уже не выдержал и, наскоро одевшись, со всех ног побежал к садовой калитке. Солнце стояло еще совсем низко, трава была покрыта густой росой, и кругом царила полная тишина. Охваченный волнением, мистер Тэбрик озирался по сторонам, старясь отыскать глазами лисицу, но не мог нигде ее найти. А сердце его уже сжималось от радостного предчувствия.

Он внимательно вглядывался то в одну, то в другую сторону и вдруг увидел, что его лиса вышла из лесочка на расстоянии каких-нибудь тридцати ярдов от него. Он крикнул ей:

— Сильвия, моя дорогая жена! Ты вернулась ко мне!

При первом же звуке его голоса она стала вилять хвостом, и это окончательно рассеяло все его сомнения.

Но вслед за тем, хотя он и продолжал ей что-то говорить, лисица снова повернула в лес, оглядываясь в его сторону. Мистер Тэбрик побежал за ней, но не слишком быстро, чтобы не спугнуть ее. Снова отыскав ее среди деревьев, он опять стал ее звать, но она продолжала держаться от него на некотором расстоянии. Он пошел за ней следом, но, как только приближался к ней, она сейчас же отбегала, продолжая тем не менее беспрестанно оборачиваться.

Таким образом, пройдя по молодому лесочку, он стал подыматься за ней вверх по склону холма. И вдруг она неожиданно скрылась в зарослях папоротника.

Мистер Тэбрик никак не мог ее найти, но, внимательно приглядевшись, заметил ход в лисью нору. Ход этот был так искусно прикрыт и спрятан, что он мог бы тысячу раз пройти мимо и не заметить его, если бы не стал намеренно обыскивать это место.

Опустившись на колени, он все равно не нашел свою лису и, изумленный, решил немножко подождать.

Вскоре ему послышалось, будто в норе кто-то шевелится. Он продолжал, не двигаясь, сидеть почти у самого входа и, действительно, вдруг заметил, что из глубины на поверхность земли выбирается какое-то существо. Оказалось, это маленькое животное с темной шерстью, напоминавшее щенка. За ним показалось второе, потом третье — и так до тех пор, пока не вылезли все, целых пять штук. Последней появилась его лиса; она подталкивала сзади своих малышей; он молча смотрел на нее, терзаемый сложными и далеко не приятными ощущениями, и заметил, что в ее глазах светятся гордость и счастье.

Взяв в зубы одного из своих щенят, она положила его на колени мистера Тэбрика, взволнованно заглядывая ему в лицо. Так, по крайней мере, ему показалось.

Мистер Тэбрик взял лисенка на руки, погладил его и прижался к нему щекой. Это было крохотное существо с очень темными, почти черными мордой и лапками, с широко раскрытыми ярко-голубыми растерянными глазенками и маленьким, как каротелька, хвостиком. Когда его снова опустили на землю, он подошел к своей матери и уселся в очень забавной позе.

Мистер Тэбрик снова посмотрел на свою жену и заговорил с ней, называя ее всякими ласковыми именами. Он уже примирился в душе со всем, что случилось, несмотря на то, что, пожалуй, впервые отдал себе в этом ясный отчет и понял, какая пропасть их теперь разделяет. Но, глядя на лисят, в то время как они карабкались на него и ползали по его коленям, он незаметно забыл о своем горе и невольно залюбовался ими. Он даже наслаждался этим красивым зрелищем. Изредка он гладил свою лису и целовал ее. Она и не думала возражать против подобной вольности. Сегодня он больше чем когда-либо был поражен ее красотой: ее нежное обращение с детьми и бесконечная гордость за них делали лисицу еще более прекрасной в его глазах. Он так увлекся игрой с ними, что провалялся на земле у лисьей норы целое утро.

Мистер Тэбрик поочередно играл то с одним, то с другим лисенком, переворачивая их на спину и почесывая им животики; они были еще слишком малы, чтобы с ними можно было играть в какую-нибудь более сложную игру. Изредка он оборачивался к своей лисе, гладил ее или просто любовался ею. Время шло совсем незаметно, и он был искренне удивлен, когда она вдруг собрала лисят, втолкнув их всех по очереди обратно в нору, еще раз подошла к нему и посмотрела на него с таким видом, будто хотела попрощаться и сказать ему, что надеется скоро снова его увидеть, теперь, когда он знает сюда дорогу.

Лисица так ясно выразила свою мысль, что слова оказались бы ненужными, даже если бы она обладала даром речи. Мистер Тэбрик прекрасно ее понял, тотчас же поднялся на ноги и отправился домой.

Как только он остался один, все те чувства, которые не беспокоили его, пока он был вместе с ней, и которые он бессознательно отгонял, чтобы не испортить себе настроение, разом нахлынули и стали терзать его.

Прежде всего перед ним встал мучительный вопрос: разве жена не изменила ему? Разве она не опустилась до того, что отдалась животному? Смел ли он, мог ли он любить ее после этого? Но это беспокоило его все-таки меньше, чем можно было ожидать: ведь теперь он уже пришел к внутреннему убеждению, что нельзя предъявлять к ней требования, которые обычно предъявляются ко всякой порядочной женщине. На нее теперь следует смотреть просто как на лису. А если судить ее с этой точки зрения, то она была ничем не хуже других лисиц. Она даже заслуживала похвалы за то, что произвела на свет и с любовью растила своих лисят.

Был мистер Тэбрик прав или нет, придя к такому умозаключению, — судить не нам. Но я хочу только напомнить тем, кто будет осуждать его за слишком широкие взгляды, что они, эти люди, не видали того, что довелось видеть ему. Если бы подобная сцена разыгралась на их глазах, очень возможно, что и они пришли бы к такому же выводу, что и мистер Тэбрик.

Все это, однако, составляло лишь десятую долю тех страданий, коим подвергся мистер Тэбрик. Он, кроме того, спрашивал себя: не ревнует ли он? Заглянув в свое сердце, он убедился, что несомненно ревнует и даже ярится из-за того, что ему приходится уступать свою лису каким-то диким животным. Он спросил себя: не бесчестно ли с его стороны мириться с этим? И не следует ли постараться вовсе вычеркнуть жену из памяти? Не следует ли исполнить свое недавнее решение уйти от мира и никогда не видеться с ней?

Так он мучил себя весь остаток дня. И наконец уже вечером пришел к окончательному убеждению, что ему не следует ее больше видеть.

Но среди ночи он проснулся с ощущением необычайной ясности мыслей и сказал сам себе с удивлением:

— Ну не безумец ли я? Целый день изводил себя какими-то воображаемыми ужасами. Разве может животное обесчестить человека? Я человек и стою неизмеримо выше любого животного. Разве мое достоинство позволяет мне опускаться до того, чтобы ревновать ее к зверю? Нет, тысячу раз нет! Если бы я ощущал влечение к лисе, я, несомненно, был бы преступником. Но я имею право радоваться, видя свою лису, потому что люблю ее; а она поступает правильно, устраивая свое счастье согласно тем законам, которые существуют среди ей подобных.