Г. Китинг - Новые приключения Шерлока Холмса (антология)

• Название: Новые приключения Шерлока Холмса (антология)
• Автор: Г. Китинг
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-0452

В классических рассказах о приключениях Шерлока Холмса, вышедших из-под пера Артура Конан Дойла, лишь мельком упоминается ряд дел, разгадкой которых приходилось заниматься Великому Сыщику. Даже для тех, кто не обладает дедуктивным мышлением, совершенно очевидно, что эти дела всерьез повлияли на судьбу Холмса и на формирование его методов ведения расследования. Но, в силу определенных, известных ему одному причин, Артур Конан Дойл не уделил этим делам внимания, которого они заслуживают.

Лауреат премии Эдгара По, писатель и литературовед Майк Эшли вдохновил целую плеяду известных писателей на то, чтобы закрасить «белые пятна» в истории Шерлока Холмса. Двадцать шесть вошедших в эту антологию рассказов достойно дополняют классический ряд приключений Великого Сыщика.

Редактор-составитель: Майк Эшли.

Автор введения: Ричард Лэнслин Грин.

---

— Благодарю вас, ваша светлость, — ответил Холмс. — Мне хотелось бы начать с осмотра дома.

Все мы последовали за Холмсом вверх по лестнице, и лорд Эверсден показал нам место, где было обнаружено тело Симеонова. Холмс опустился на колени и тщательно исследовал ковер, после чего спросил:

— Как лежало тело, ногами к лестнице или нет?

— Ногами к лестнице, — ответил лорд Эверсден, — а голова лежала подле маленького столика, что стоит у двери в комнату.

Холмс поднялся на ноги.

— А теперь, ваша светлость, — сказал он, — не могли бы вы вспомнить, где точно находились все присутствующие, когда сюда прибежали вы и Орман-паша?

Лорд Эверсден на мгновение задумался.

— Полковник Юсуфоглу опустился на колени между Симеоновым и дверью в спальню. Господин Леонтиклес стоял в нескольких шагах дальше по коридору.

— Иными словами, он стоял там, где Симеонов не мог его видеть?

— Да, Симеонов не мог увидеть Леонтиклеса с того места, где лежал. Граф Балинский и барон Нопчка прибежали уже после меня и паши и стояли, глядя на ужасную сцену из-за наших плеч.

— Благодарю вас, лорд Эверсден, — сказал Холмс, — ваши комментарии на многое проливают свет. А теперь мне хотелось бы осмотреть спальню господина Симеонова.

Когда мы вошли в спальню, Холмс направился прямиком к окну.

— Закрыто или открыто было окно после убийства? — спросил он лорда Эверсдена.

— Я не входил в комнату, — ответил министр, — но окно было видно мне из коридора, и, насколько я помню, оно было закрыто. Внутрь заходили только барон и полковник, когда вносили тело.

Холмс открыл гардероб, который оказался пустым, потом опустился на пол и заглянул под кровать. Оттуда он вытащил маленький и весьма потрепанный кожаный саквояж.

— Саквояж принадлежал Симеонову? — спросил Холмс.

— Да, — ответил лорд Эверсден, — и больше никакого багажа при нем не было.

Холмс поставил саквояж на кровать и раскрыл его. Внутри не оказалось ничего примечательного, только одежда и личные вещи, которые обычно берет с собой гость, приезжающий в чужой дом на день-другой.

Внезапно Холмс взглянул в окно и замер. На лице его появилось такое потрясенное выражение, что все мы проследили его взгляд, но я, по крайней мере, ничего необычного не увидел.

— В чем дело, Шерлок, — воскликнул Майкрофт, — что было там, за окном?

К Холмсу быстро вернулось его обычное самообладание.

— Ничего, — ответил он. — Так, какое-то внезапное движение, — может быть, птица пролетела.

Он закрыл саквояж и задвинул его обратно под кровать. Затем мы осмотрели спальни всех остальных гостей, но и там ничего интересного не обнаружилось. После осмотра окрестностей дома, где Холмс тщетно искал отпечатки следов, мы вернулись в гостиную и уселись — все, кроме Холмса, который остался стоять у камина.

— Лорд Эверсден, — начал он, — мне хотелось бы встретиться с дипломатами, которые гостили в вашем доме два дня назад. Однако прежде я попрошу вас и моего брата вкратце рассказать о характере и прошлом этих людей. Начнем с Орман-паши. При знакомстве он произвел на меня впечатление человека дельного и честного. Вы оба знаете его лучше, чем я, — разделяете ли вы мое мнение?

Лорд Эверден заговорил первым:

— Да, это в высшей степени достойный и благородный человек. Я знаком с ним уже тридцать семь лет.

Майкрофт кивнул:

— Орман-паша, несомненно, один из самых выдающихся турецких дипломатов. Правительство его величества всегда поддерживало с ним превосходные отношения, он известен своей неподкупностью.

— А что вы скажете о полковнике Юсуфоглу, военном атташе? — спросил Холмс.

— Сложно понять, что он за личность, — сказал Майкрофт. — Человек это мрачный и замкнутый и, как мне кажется, вполне способный затаить в душе недобрые чувства.

Лорд Эверсден добавил:

— Я не очень хорошо знаком с полковником, но должен признаться, что он мне сразу не понравился.

— Что известно о его прошлом?

— Он служил под началом губернатора Фессалии, — ответил Майкрофт, чьи познания в области внешней политики поистине неиссякаемы. — Это часть Греции, которая до сих пор находится под властью Турции, — по крайней мере, таков греческий взгляд на этот вопрос. Губернатор Хасан-паша твердой рукой покончил с мятежами, вспыхнувшими в провинции в прошлом году, но при этом обходился с мятежниками справедливо и тем заслужил благодарность греков — случай в греко-турецких отношениях небывалый. Юсуфоглу, бывший ближайшим помощником губернатора, также получил известность благодаря справедливому отношению к членам различных фракций мятежников, когда тем пришел черед держать ответ за свои действия. На свою нынешнюю должность в турецком посольстве он заступил всего полгода назад.

— А граф Балинский — что он за человек? — спросил Холмс.

— Он твердо придерживается своих вполне определенных убеждений. Как вы, наверное, уже поняли из рассказа Орман-паши, у него бешеный нрав. Это опасный человек, из тех, с кем лучше не шутить. Граф — убежденный приверженец панславизма и питает к туркам закоренелую неприязнь и глубокое недоверие. Что до барона Нопчки, то это благодушный аристократ, представитель одного из старейших семейств Австро-Венгрии. Он состоит в доверительных отношениях с императором. Будучи по своим склонностям либералом, он выступал за увеличение парламентского представительства славянских народов империи, хотя в глубине души относится к политической активности славян в своей стране с большим подозрением.

— Осталось только сказать несколько слов о господине Леонтиклесе, — заговорил Майкрофт. — Он, как и Юсуфоглу, недолго пребывает на своей должности. Прежде он занимал несколько постов в греческом правительстве. Говорят, что он был вовлечен в какие-то политические интриги, чем вызвал неудовольствие короля Греции. Характер у него несколько нервический, и по большей части он держится особняком.

— И последний вопрос: по какому адресу господин Симеонов проживал в Лондоне?

Майкрофт достал из кармана маленькую записную книжку.

— Харрингтон-Мьюз, дом шесть, — сказал он, — но, боюсь, болгарское представительство вряд ли даст тебе разрешение осмотреть это место. После того как британское правительство отказалось поддержать требования Болгарии, ее власти стали весьма несговорчивыми.

* * *

Было еще раннее утро, когда мы с Холмсом вернулись в Лондон. По пути я осмелился поделиться с ним некоторыми своими соображениями.

— Холмс, вы пока еще не сказали, как, по-вашему, объясняется тот удивительный факт, что рядом с телом Симеонова был обнаружен заряженный револьвер, из которого, однако, не стреляли. Я немного поразмыслил и могу лишь предположить, что револьвер принадлежал Симеонову. Он пытался защищаться от убийцы и выхватил револьвер, когда понял, что в него сейчас будут стрелять. Вы согласны?

— Думаю, такое толкование не противоречит фактам, — сказал Холмс.

Поезд между тем остановился у перрона вокзала Виктории.

— Приходили ли вам в голову какие-нибудь другие толкования? — осведомился я.

— Да, Ватсон, приходили, — ответил Холмс, и глаза его блеснули.

Сойдя с поезда, мы подозвали кэб, и Холмс велел кучеру отвезти нас к русскому посольству. По прибытии он вручил свою визитную карточку швейцару и попросил доложить о нашем прибытии послу. Через несколько минут нас проводили в богато обставленный кабинет графа Балинского.

Когда мы вошли, граф остался сидеть, устремив на нас холодный взгляд и плотно сжав губы. На лице у него было выражение плохо сдерживаемой злобы, а в руках он не переставая крутил визитную карточку Холмса. Граф был худ и бледен, глаза сверкали огнем. Лицо его было чисто выбрито, если не считать тонких усиков, концы которых резко устремлялись вверх.

— Вы работаете на турок, не так ли? — холодно спросил он.

— С просьбой оказать содействие в расследовании загадки убийства господина Симеонова ко мне обратился его превосходительство Орман-паша, — ответил Холмс.

— И вы явились ко мне, рассчитывая получить помощь? — с величайшим удивлением в голосе спросил граф.

— Я пришел, чтобы спросить, не можете ли вы пролить немного света на это трагическое происшествие.

— Я могу пролить на него сколько угодно света, мистер Холмс, — угрожающим тоном ответил граф. — Убийство совершил турецкий полковник. Я открыто, при всех, обвинил его в этом.

— Какими доказательствами этого вы располагаете?

— Доказательствами? — переспросил граф с выражением презрительного изумления на лице, как будто вопрос о доказательствах был верхом бестактности. — А у кого еще были мотивы? Кому еще из гостей, если не посланцу султана, могло прийти в голову убить Симеонова? Орман-паша в момент совершения убийства был рядом с лордом Эверсденом, значит, остается Юсуфоглу.