Вячеслав Бондаренко - Герои Первой мировой

• Название: Герои Первой мировой
• Автор: Вячеслав Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03657-4

Нет в нашей стране более замалчиваемой, более оболганной, более проклятой и забытой войны, чем Первая мировая (1914—1918). Горька судьба ее героев. В силу исторических обстоятельств они не дождались ни юбилейных медалей, ни пенсий, ни музеев, ни вечных огней, ни цветов в день Победы…

Эта книга — скромная дань уважения тем, кто не вернулся с кровавых полей Галиции, Волыни, Польши, Литвы, Латвии, Белоруссии, над кем навсегда сомкнулись холодные воды Балтики или Черного моря.

Вниманию читателя представлены двенадцать очерков — кратких биографий людей, которые навсегда вписали свои имена в историю Первой мировой войны. Это выдающийся полководец и командир боевого корабля, сын великого князя и простой донской казак, первый в России летчик-истребитель и сестра милосердия, военный священник и лихой гусарский офицер… Жизнеописание каждого героя прослеживается в тесной взаимосвязи с судьбой России, отчего по прочтении складывается целостное представление о великой и трагичной эпохе.

Книга снабжена приложениями, из которых читатель узнает много полезного об организации и структуре Русской Императорской армии, воинских званиях и наградах.

---

Наступило 12 сентября. Первым, в половине шестого утра, еще в предрассветных сумерках, оторвался от земли «Илья Муромец-VII» под командованием штабс-капитана Башко (на нем в качестве пулеметчика летел Брант), следом стартовал экипаж Макшеева. Но в организации налета сразу же начались накладки: на «Муромце-XVII» поручика Белякова загорелись двигатели и он не смог взлететь, а «Муромец-ХVI» штабс-капитана Городецкого так и не пересек линию фронта по причине отсутствия… «опытного помощника у командира». К тому же сопровождающие истребители начали стартовать с сильным запозданием. Но делать было нечего. Два бомбардировщика, набрав высоту два с половиной километра, на скорости примерно 60 километров в час приближались к расположению противника…

Внезапно мерный гул моторов «Муромца-XVI» изменил звучание. Офицеры тревожно переглянулись — вышел из строя крайний правый двигатель. Продолжать полет было рискованно, и Макшеев скрепя сердце принял решение повернуть на базу. Но Карпов решительно обратился к нему:

— Дмитрий Дмитриевич, позвольте мне!..

Конечно, выходить на крыло огромного биплана и ремонтировать двигатель прямо во время полета было чрезвычайно опасно, но другого выхода не было. Спустя несколько минут улыбающийся Карпов вернулся в кабину. Неисправность удалось устранить, и «Муромец-XVI» полетел догонять скрывшегося из виду товарища.

Неожиданно из-за густых осенних облаков показался характерный фюзеляж летевшего навстречу «муромца». Это машина капитана Башко, уже успешно отбомбившаяся по Борунам, возвращалась назад. Прикрыть коллег Башко не мог — горючее у его бомбардировщика было на исходе, а возвращаться нужно было уже не в Мясоту, а на дальний аэродром Станьково. Оставалось лишь прощально покачать сослуживцам крыльями и надеяться на лучшее. Тем более что вдогонку макшеевскому «Муромцу» проследовал русский истребитель «моран-парасоль» XI корпусного авиаотряда, а это значило, что в случае опасности бомбардировщик не остался бы в одиночестве…

Борунов экипаж Макшеева достиг около семи утра. Над землей стлался густой дым — горели артиллерийские склады, пораженные сброшенными Башко пятнадцатью бомбами. Заметив еще один русский самолет, немецкие зенитки открыли ураганный огонь по нему. Но это не помогло — поднявшись на полкилометра, чтобы уйти из зоны досягаемости германских орудий, «Илья Муромец-XVI» спокойно, как на учениях, начал бомбить отмеченные на карте цели.

На перехват «муромца» с аэродрома Боруны поднялись четыре германских истребителя — два «фоккера» и два «альбатроса» 45-го истребительного авиаотряда. К несчастью, у сопровождавшего «муромца» русского «морана» вскоре заклинило пулемет и он был сбит (летчик, рядовой К. Янсон, погиб). Немцы позволили «муромцу» углубиться на три-четыре километра за линией фронта и, зайдя ему в хвост, сблизились на дистанцию атаки. Первым открыл огонь по «муромцу» с расстояния 300 метров лейтенант Вольф. Пулеметная очередь попала в крайний правый двигатель воздушного гиганта, бомбардировщик задымил и заметно снизил скорость.

Закладывая тяжелую машину на крыло, чтобы затруднить врагу прицеливание, Макшеев обернулся к боевым друзьям и коротко скомандовал:

— К пулеметам!..

Гаибов, Рахмин и Карпов бросились к «мадсенам»…

Подробности дальнейшего хода боя над Борунами содержатся в рапорте лейтенанта Вольфа: «Неожиданно в середине верхнего крыла открылся люк, в нем появился пулеметчик и открыл по нам огонь. Тем временем я приблизился на расстояние 100 метров и мой наблюдатель начал стрелять вперед. Я расположил самолет таким образом, чтобы наблюдатель мог вести огонь по главной кабине между крыльями. Мой самолет бросало из стороны в сторону сильной воздушной струей от его винта, и мне несколько раз приходилось стабилизировать машину и держаться той же скорости, чтобы не обогнать его, потому что он мог затем атаковать меня сзади.

К этому времени я находился в 50 метрах в стороне и мог ясно видеть каждое движение членов экипажа. Стрелок исчез с верхнего крыла, неожиданно открылся другой люк в задней части кабины, и в нас стали стрелять из двух или трех пулеметов. Пули с грохотом били о мой самолет, как будто кто-то сыпал горошины на крышку стола».

В рапорте Вольф описывал действия только своего истребителя и потому не упомянул самого главного — пулеметный огонь, который вели Фаррух Гаибов, Митрофан Рахмин и Олег Карпов, оказался убийственно точным. По свидетельству русских очевидцев беспримерного боя, стрелками «муромца» буквально за несколько минут были сбиты три из четырех атаковавших самолет-гигант немецких истребителей. Один за другим беспомощно уходили в сторону помеченные большими черными крестами дымящие бипланы. А ведь в то время далеко не каждый русский истребитель отваживался вступить в схватку с такими высококлассными машинами, как «фоккер» и «альбатрос»…

Снизу, с земли, с замиранием сердца следили за неравным боем сотни глаз. С русской стороны фронта — со смесью радости и отчаяния. Радости, когда очередной «германец» заваливался на крыло и кувыркался вниз, отчаяния — когда в цель ложились немецкие пули. А на другой стороне фронта солдаты и офицеры 89-й германской резервной дивизии с изумлением смотрели за тем, как гигантский аэроплан с трехцветными эмблемами на фюзеляже, оставляя за собой шлейф черного дыма, медленно, но упрямо продолжает лететь, яростно отстреливаясь от наседающих на него истребителей…

Между тем бой продолжался уже девять минут. Три вражеских самолета были сбиты, но последний уцелевший «немец» намертво вцепился в «муромца», то резко отходя в сторону и вверх, чтобы увернуться от пуль, то снова сбрасывая газ и приближаясь, чтобы самому обстрелять бомбардировщик. Огонь уже охватил два двигателя русского самолета из четырех и постепенно подбирался к изрешеченному фюзеляжу. Смолкли пулеметные очереди — вражеские пули настигли на боевом посту Гаибова, Рахмина и Карпова. «Муромец» был уже в десяти километрах за линией фронта и медленно снижался. Дмитрий Макшеев, несколько раз раненный, последним усилием положил бомбардировщик на обратный курс, но германский истребитель открыл шквальный огонь по кабине «Муромца»… Командир корабля выпустил из своих рук штурвал только мертвым.

Какую-то секунду «Илья Муромец» еще продолжал лететь вперед, словно выполняя волю своего погибшего экипажа. Потом огромный самолет начал раскачиваться из стороны в сторону и резко перешел в отвесный штопор…

При падении русского аэроплана взорвались от удара о землю бомбы, которые наши летчики не успели сбросить на цели. На земле запылал огромный костер…

Тем временем в двух километрах от места падения «муромца» приземлился самолет лейтенанта Вольфа, сбившего русский бомбардировщик. Посадка была вынужденной и чудом оказалась удачной — пострадавший от множества попаданий мотор «немца» остановился в воздухе. Вольф насчитал в фюзеляже своего аэроплана 70 пулевых пробоин, лопасть пропеллера была пробита дважды, из бензобака хлестал бензин, из картера — масло. Самого германского летчика от неминуемой смерти спас… стартер, в котором застряла пуля.

«Мы немедленно отправились посмотреть на обломки гигантского самолета… — писал Вольф в своем рапорте. — Основные элементы конструкции самолета еще можно было распознать, но большая часть мелких деталей была уничтожена при катастрофе. Хвостовая секция лежала примерно в тридцати метрах в стороне от крыльев, от которых было сравнительно мало повреждено и имело в длину 21 шаг, так что общий размах крыльев должен был составлять 44—48 шагов. Фюзеляж был очень длинным и тонким, покрытым клееной фанерой. Нижняя часть кабины также была сделана из фанеры, верхняя была остеклена. В верхнем крыле был люк, который позволял вести огонь с этой позиции, в кабине также были люки для пулеметов. Бортовое вооружение состояло из одного пулемета с водяным охлаждением и двух — с воздушным…

Все четыре члена экипажа были мертвы. Экипаж состоял из командира, артиллерийского капитана и первого лейтенанта из кавалерии, четвертое тело обгорело так сильно, что распознать его было нельзя. Экипаж, вероятно, был убит еще в воздухе, поскольку три офицера имели многочисленные раны в голову и грудь. Кабина была буквально изрешечена пулями».

…Между тем на аэродроме Станьково начали волноваться — время шло, а «шестнадцатый» все не возвращался. В полдень встревоженный Башко по телеграфу запросил Мясоту, а получив неутешительный ответ, загрузил своего «Илью Муромца-VII» десятью пудами бомб, взял четыре пулемета и отправился на поиски сослуживцев. «Илья Муромец-VII» вторично прошел до Борунов, успешно бомбил их в течение пятнадцати минут (за что Башко затем был награжден орденом Святой Анны 4-й степени «За храбрость»), но никаких следов машины Макшеева так и не обнаружил.