Игорь Курукин - Артемий Волынский

• Название: Артемий Волынский
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03476-1

Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».

На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.

---

Одними из первых помилованных ссыльных стали дети Артемия Петровича: 6 февраля 1741 года Анна Леопольдовна повелела их освободить (а если девушки уже пострижены, то снять с них монашеский чин) и отпустить на жительство в Москву, в дом их дяди, действительного тайного советника Александра Львовича Нарышкина{468}.

Новый переворот в ночь с 24 на 25 ноября 1741 года привел к власти дочь Петра I Елизавету. Беззаконное воцарение сопровождалось широкой пропагандистской кампанией — надо было объяснить свержение законного императора тем, что Бирон и Остерман «насильством взяли» управление империей в свои руки. Церковные проповеди провозглашали, что «немцы», враги России, истребляли людей верных и «весьма нужных» отечеству и назначали вместо них иноземцев, обирали казну, а неправедно нажитые деньги «из России за море высылали и тамо иные в банки, иные на проценты многие миллионы полагали», а также подрывали истинное благочестие и не допускали к власти законную наследницу Елизавету{469}.

Началась и реабилитация пострадавших в годы «немецкого правления». Детям министра были возвращены доброе имя и права состояния; именным указом от 8 января 1742 года Елизавета повелела вернуть им отписанные в казну имения отца (те, что еще не успели раздать) «в вечное и потомственное владение»{470}. Ведавшему Конюшенной канцелярией старому недругу А.П. Волынского обер-шталмейстеру А.Б. Куракину пришлось выполнять указ о возвращении находящихся «в ведомстве той канцелярии… ис помянутых отписных имений и каких вещей» казненного министра, в том числе его лошадей{471}. Правда, императрица всё же отобрала у семейства загородный дом на Фонтанке для размещения собственных охотников и собак, но повелела заплатить за него три тысячи рублей{472}. Вернувшиеся из ссылки Мария, Анна и Петр Волынские весной 1742 года получили имения отца, за исключением деревни Анисимовой Балахонского уезда, о возвращении которой подали прошение 13 апреля 1742 года{473}.

Императрица была добра, но всё же не могла признать, что ее царственная предшественница приговорила к смерти или ссылке в Сибирь невинных людей — это подрывало бы авторитет монаршей власти. А потому в милостивом указе от 15 июня 1742 года специально оговаривалось, что вдову и детей соратника Волынского А.Ф. Хрущова не следует «порицать, понеже они винам его не причастны», то есть наказание главы семейства считалось заслуженным. Дети министра установили на месте захоронения казненных надгробную плиту с надписью: «Зде лежит Артемей Петрович Волынской, которой жизни своея имел 51 год».

Впрочем, Елизавета постаралась помочь дочерям Артемия Петровича пережить подневольное пострижение и утешить их выгодными брачными партиями — она любила устраивать личную жизнь своего окружения. Младшую, Анну, она сразу выдала замуж за своего двоюродного брата графа Андрея Симоновича Гендрикова. Молодая чета должна была блистать в императорском дворце. В 1744 году Гендриков был пожалован в камергеры и кавалеры ордена Александра Невского за «благородные и добродетельные при дворе нашем поступки»{474}, а его супругу Елизавета возвела в почетное придворное звание действительной статс-дамы, не связанное с обременительными обязанностями. Но счастье молодой пары было недолгим. Графиня, кажется, так и не смогла оправиться от постигших ее ударов судьбы. Любимица отца, Аннушка ненамного пережила его — скончалась, по сообщению ее сестры Марии, 19 августа 1744 года. При отсутствии у Анны детей ее имения были «полюбовно» поделены между мужем и сестрой: по заключенному между ними соглашению, утвержденному Вотчинной коллегией 28 марта 1745 года, графу достались вотчины Артемия Петровича в Вологодском, Дмитровском и Юрьевском уездах (всего 2208 четвертей пахотной земли), Марии — все остальные (4071 четверть){475}. 13 июня 1748 года внезапно умер и сам Гендриков{476}.

Еще раньше оборвалась жизнь единственного законного сына Волынского. Как свидетельствуют бумаги Герольдмейстерской конторы, пятнадцатилетний Петр Артемьевич, явившийся 26 марта 1743 года в Петербург на смотр дворянских юношей, доложил, что он и сестры являются владельцами трех тысяч душ крепостных крестьян, «а других братьев он не имеет»; сам же он «грамоте росиской читать и писать обучен, а ныне обучаетца другим наукам, когда ему бывает от болезни свободнее, ибо он одержим чехотною болезнию (туберкулезом. — И. К.), от которой свидетельствуетца данным от дохтора Гутберха аттестатом, понеже оной дохтур ево от той болезни ползовал и ползует». Приложенный врачебный документ врача удостоверял, что у его пациента «чехотка немалая и одышка, к тому ж происходит часто кровь горлом», отчего больной «весьма слаб и в службе быть неспособен». Юный Волынский просил о том, «чтоб отпустить в дом ево за показанною болезнию». Чиновники конторы отправили юношу на осмотр к собственному врачу и после того, как тот подтвердил заключение коллеги, решили предоставить больному длительный отпуск — он должен был снова явиться на освидетельствование через пять лет{477}. Но приступить к службе Петру Волынскому было не суждено: 25 ноября того же года юноша скончался.

Так единственной наследницей имений отца с двумя тысячами душ и московских хором на Рождественке осталась «девица Мария Артемьева дочь Волынская». Ей же в 1759 году были отданы конфискованная библиотека Артемия Петровича и прочие «отписные отца ее вещи»{478}. В 1745 году государыня пожелала выдать ее замуж за сына другого сподвижника Петра 1 — Петра Александровича Румянцева. Родители юноши были довольны, но жених отказался от завидной невесты — может, и к лучшему для нее, поскольку будущий фельдмаршал предпочитал свободу и разгульный образ жизни, и мать-графиня со слезами писала сыну: «Видно… ни страху божеского нет, ни жалости об нас… мы совсем от вас отречемся».

В феврале 1748 года императрица все же подыскала Марии достойного мужа — Ивана Воронцова. Как и братья Роман и Михаил, Иван Илларионович (1719—1786) с юности обретался при дворе. «В службу определен в 735-м году декабря 18 дня ко двору ее императорского величества государыни императрицы, а в тогдашнее время государыни цесаревны Елисавет Петровны камер-пажем. И имянными ее императорского величества высочайшими указами жалован в 742-м апреля 25-го лейб-гвардии в Преображенской полк в порутчики, в 744-м июля 15-го в капитаны-порутчики, в 751-м майя 26-го в капитаны, а в 753-м году апреля 25 дня ко двору ее императорского величества в камер-юнкеры. Жалованье получает по имянному ж ее императорского величества указу от придворной канторы в год по тысяче рублев. Детей у него мужеска полу: Артемей, по шестому году, обучается в доме ево российской грамоте читать и писать, а на смотр за малолетством еще нигде не объявлен; Петр, десяти месяцов. Дворовых людей и крестьян за ним мужеска полу собственных в Ростовском триста девяносто пять, в Танбовском двести дватцать, в Вологоцком уездех сорок, да приданых жены ево в Московском, Муромском, Пензенском, Луховском, Казанском две тысячи. Всего две тысячи шестьсот пятьдесят пять душ», — доложил он о своей службе и состоянии при переписи чиновников империи в июне 1755 года. Через год он добавил, что пожалован камергерским чином, «а ис показанных в прежней ево скаске детей сын ево Артемей, которой по силе указов в Геролдмейстерской канторе на первой смотр явлен минувшего майя 10-го дня, по высочайшему ж ее императорского величества имянному указу определен майя 27-го лейб-гвардии в Конной полк в рейтары, а июня 2-го числа в капралы»{479}.

Жизнь четы Воронцовых сложилась удачно. Иван Илларионович пользовался придворным счастьем старших братьев, но сам в большую политику не вмешивался и служебной карьере предпочитал спокойную жизнь московского барина. Мария Артемьевна стала ему достойной женой. Ее портрет кисти Федора Рокотова изображает не погруженную в домашние дела мать семейства, а спокойную и уверенную в себе светскую даму, сохранившую в глазах современников ореол мученичества отца.

К тому времени подоспела и его окончательная реабилитация. Ближайший советник императрицы Екатерины II министр иностранных дел Никита Иванович Панин, по совместительству ведавший делами политического сыска о выступлениях против нового режима, в октябре 1764 года рассказывал, что ознакомился со следственным делом Артемия Петровича «и чуть его паралич не убил; такие мучения претерпел несчастной Волынской, и так очевидна его невинность!». Отнюдь не все были согласны с его вердиктом: «На сие зачали описывать, какой негодной человек был Волынской и какого зверского нраву». Примечательно, что вспомнили о казненном министре во время беседы о турецких визирях, которые, «не взирая на то, что так часто их давят, всегда этого места добиваются». Но Панин гнул свою линию: «хотя и признавал, что он был человек свирепой и жестокосердной в партикулярной жизни, однако говорил при том, что имел многие достоинства в жизни публичной, был разумен, в делах весьма знающ, расторопен, бескорыстен, верной сын отечества»{480}.