Роман Николаев - Алакет из рода Быка

• Название: Алакет из рода Быка
• Автор: Роман Николаев
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-7620-0062-1

Повесть рассказывает о далеком прошлом Южной Сибири (III–I вв. до н. э.), о племенах земледельцев и скотоводов, создавших высокую культуру. В борьбе с воинственными кочевниками они отстояли свою независимость. Автор, этнограф и археолог, органично вводит научные данные по культуре и быту аборигенов, оказавших влияние на формирование ряда современных народов Сибири.

---

Дальше всадницы двинулись одни. Они переехали овражек и приблизились к подножию горы, зеленый склон которой пересекал ряды красно-бурых камней.

За поворотом показался холм. На нем — серый каменный столб, издали похожий на большую саблю, поднятую к небу острием.

Не доезжая двухсот шагов, всадницы спешились и, взяв коней за поводья, направились к столбу, который вблизи оказался фигурой в остроконечной шапке. Грубо высеченное лицо равнодушно смотрело поверх голов приближавшихся женщин. На животе изваяния выбита огромная бычья морда с расходящимися рогами.

Женщины опустились перед изваянием на колени.

Старуха с дисками на груди приняла из рук девушки повод белого коня, встав на полпути между изваянием и женщинами. Схватив левой рукой коня за недоуздок, она резким движением заставила его опустить голову, а правой выхватила из-за пояса длинное бронзовое шило и вонзила его в шею животного.

Пораженный ударом, конь рванулся в сторону, но, сдерживаемый твердой рукой, повалился на колени. В мгновение ока все было кончено. Старуха подняла окровавленные руки к небу и, позванивая украшениями, пошла вокруг изваяния, убыстряя шаг, приплясывая.

Над холмом и долиной в такт звону полились звуки ее пения:

— Грива белого коня стала лебедиными крыльями! С вершин гор я ступаю на облака! Я лечу в жилище великой матери! Большой дракон стоит на страже у ее ворот! Он не хочет меня впустить! Впусти меня, великий дракон! Вот маленькое солнце на моей груди! Ты не можешь ему противиться!

Она, будто прорываясь через упругую невидимую завесу, шла вперед, изгибаясь всем телом. Вдруг она стремглав бросилась к столбу, внезапно остановилась и упала на колени.

— О, великая мать! Почтительнейшая из дочерей твоих, покорнейшая из служанок твоих решается тревожить тебя. Душа девушки обращается к твоему покровительству. Она шлет тебе в подарок белого коня. Дозволь ей говорить с тобой!

Старуха, повелительно взглянув на девушку в красном покрывале, сделала знак приблизиться. Та, испуганно вглядываясь, робко подошла, стала рядом с ней на колени и начала повторять слова:

— О, великая белая каменная мать! Все животные имеют детей. У всех птиц есть дети, у всех рыб есть дети! А я не хуже ни зверя, ни птицы, ни рыбы! Дай мне детей! Если ты дашь мне детей, я и мое потомство всегда будем чтить тебя. Всегда будем благодарить тебя! Всегда будем благословлять тебя!

Затем заговорила одна старуха:

— Крылья орла помогут мне спуститься из чертогов великой матери! С облаков я ступила на вершины гор! Я спускаюсь все ниже! Вот я у своих дочерей!

Бессильно опустившись на траву, она закрыла глаза. Женщины обложили сухим кустарником труп коня. Удар камня о камень — и пучок травы начал дымиться. Когда пламя, подхваченное ветром, высоко взметнулось, женщины одна за другой стали бросать в костер кто связку бус, кто бронзовую бляшку, кто маленькое металлическое изображение бегущего оленя, коня или козла.

Старая шаманка открыла глаза и поднялась с земли. Луч солнца упал на бронзовый диск, и золотой отблеск-зайчик скользнул по лицу девушки.

— Добрый знак, — сказала шаманка, — белая каменная мать услышала твою просьбу.

Так на третий день после свадьбы юной Фаран шаманка Байгет из рода Быка посвятила ее в доступное лишь женщинам «таинство каменной матери»!

Глава II Дед Хориан и внук Алакет

Дом старого Хориана, как и все дома селения, был наполовину врытым в землю срубом из лиственничных бревен. Сверху его словно придавило двумя слоями наката, и все сооружение покрывало огромное полотнище из сшитых кусков вываренной бересты. Дым из каменного очага в центре дома уходил прямо в дверь.

Когда маленький Алакет не спал, он часто видел деда Хориана восседающим на груде шкур, погруженным в раздумье. В течение дня несколько раз отец и дядя приносили убитых козлов или оленей, из мяса которых мать Алакета Фаран и тетки варили еду.

Утром дед, теребя бороду, говорил властным голосом:

— Гелон и Хангэй погонят на дальние пастбища коней и овец, Асмар и Паан поедут на охоту, а Дунгу — на рыбную ловлю. Женщины пойдут в поле все, кроме Тынгет и Фаран, которые будут готовить пищу.

Так начинался день. Иногда в поле шла Фаран. Она привязывала маленького Алакета платком у себя за спиной и шагала с мотыгой к подножию холма вместе с толпой других женщин.

Придя в поле, мать рыхлила землю мотыгой с бронзовым наконечником, а малыш то гонялся за пестрой бабочкой, то пытался незаметно подкрасться к застывшему рыжим столбиком суслику или ловил верткую зеленую ящерицу, удивленно глядя на извивающийся в ручонке хвост, в то время как бесхвостая ящерица скрывалась в траве.

Иногда он убегал далеко, не обращая внимания на наставления матери.

Тогда Фаран грозила:

— Смотри, придет злой хунн[1] и увезет тебя далеко-далеко в безводную пустыню.

Ребенок, испуганно глядя вдаль, перебирался ближе к матери.

Однажды теплым летним утром, когда по всей степи неслось пение кузнечиков, голубоглазый светлоусый Хангэй взял сына на руки и вышел из дома. Минута — и стройный гнедой конь мчал их на окраину селения к овечьим стадам.

Там собрались тетки и дяди Алакета, его маленькие братья и сестры. В центре семейного круга сидел дед Хориан. Халат его был распахнут, и на обнаженной груди виднелись вытатуированные красным и черным цветом тигры и барсы, быки и орлы. Это были знаки славных дел Хориана на войне и охоте.

Отец поставил Алакета рядом с матерью, затем погнал коня к испуганно шарахнувшейся отаре. На полном скаку, перегнувшись с седла, подхватил он огромного барана с завитыми рогами и, перекинув яростно отбивавшееся животное поперек седла, поскакал назад.

И вот баран стоит перед маленьким Алакетом и свирепо косит взглядом. Отец держит его за рога.

— Держись крепче, — шепчет сыну Фаран, сажая его на мохнатую спину дрожащего от ярости животного. Маленькие ручки вцепились в шерсть, освобожденный баран, сделав несколько прыжков вбок, вскинул задом и понесся в степь. Дома и горы, роща и стремительно отдаляющаяся толпа родственников пляшут перед глазенками Алакета. Иногда земля будто становится на дыбы и сам он летит неведомо куда. От встречного ветра, а может быть, и от страха перехватывает дыхание. Малыш крепко прижался к спине животного. Немеют вцепившиеся в шерсть ручонки. Алакету кажется, что он вот-вот кувырком полетит под копыта барану. Но что это? Движения косматого зверя стали вялыми. Он тяжело дышит. Вот он поднял голову и заблеял удивленно и жалобно.

Облегченно вздохнули, улыбаясь, женщины в толпе. Лица мужчин остались невозмутимыми, но в глазах мелькнула довольная искорка, а дед Хориан сказал:

— Будет охотником!

Теперь Хангэй, когда ехал в степь к стадам, брал сына с собой.

Там Алакет вместе с отцом и дядей по многу дней жил в палатке из войлока, питаясь, как и они, мясом диких козлов и оленей, овечьим сыром и молоком.

Хангэй сделал Алакету маленький лук и стрелы с костяными наконечниками. На березовой дощечке отец вырезал ножом круг с точкой посередине и повесил его на ветку куста.

Утром и вечером маленький Алакет упражнялся в стрельбе. Он старательно целился в круг, а отец приговаривал:

— Пусть рука твоя не дрогнет, как серая скала над рекой, сын мой. Пусть глаз твой, как глаз степного ястреба, не мигнет, когда спустишь ты тетиву.

Иногда отец показывал суслика, стоявшего столбиком вдалеке, и говорил:

— А ну попади!

Часто стрела летела мимо и падала в траву, а суслик желтым комочком стремглав удирал в норку. Тогда Алакет сердито хмурился, отчего топорщились белесые щетинки бровей, больно прикусывал нижнюю губу.

Он подолгу стоял против березового круга, держа лук в вытянутой руке, стараясь не мигать. И чем дальше, тем чаще стрела попадала в цель, мальчик вприпрыжку бежал за своей добычей и со счастливой улыбкой приносил ее отцу. Тот гладил его льняные волосы, похлопывал по плечу:

— Старайся, сын. Будешь охотником. Однажды, когда дед Хориан, сидя возле дома, беседовал с сыновьями, взгляд его упал на внука, игравшего невдалеке с братьями в «набег на хуннов». Они проникли в безводную степь и собирались внезапным налетом захватить в плен самого кагана. Им был старый козел, который пасся на лужайке и совсем не подозревал об опасности.

— Алакет, — позвал дед, — иди сюда, внук мой!

Мальчик подбежал к старику и в знак уважения склонил голову.

— Хангэй, — продолжал старик, — сможет ли сын твой попасть стрелой в глаз вороны, что села на ветвь вон той березы?

— Ты слышал, что сказал дедушка? — проговорил Хангэй. — Ответь же ему сам.

— Да, смогу, — ответил Алакет.

Мелькнула стрела, и ворона, пораженная в шею, замертво свалилась с дерева. Лицо отца потемнело. Могучая ладонь с размаху опустилась на шею Алакета. Едва устояв на ногах, он с плачем бросился в дом.