Журнал Русская жизнь - Скандалы (декабрь 2008)

• Название: Скандалы (декабрь 2008)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Записки с Восточного фронта

Потоп на Пасху

Школьные сочинения

Мария Бахарева - По Садовому кольцу

ДУМЫ

Максим Кантор - Стратегия Левиафана

Олег Кашин - Он кричит

Дмитрий Быков - Величие и падение русского скандала

Юрий Сапрыкин - Напугали ежа

ОБРАЗЫ

Михаил Харитонов - День за днем

Наталья Толстая - Мифы о Родине

Борис Куприянов - Буйвол Георгиевич

Максим Семеляк - Склочный порыв

Дмитрий Ольшанский - Бесы 2.0

ЛИЦА

Олег Кашин - Хвалебный примитив юродивый

Мое второе десятилетие

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Точильный круг

Екатерина Шерга - Любовь к хорьку

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Боинг над Россией

СВЯЩЕНСТВО

Дмитрий Данилов - Много улыбающихся лиц

СЕМЕЙСТВО

Евгения Пищикова - Драный ты козел

Андрей Гамалов - Между прочим, и это

ПАЛОМНИЧЕСТВО

Карен Газарян - Another world

МЕЩАНСТВО

Эдуард Дорожкин - Искусственная шампанизация

ХУДОЖЕСТВО

Аркадий Ипполитов - Жаба

Денис Горелов - Скрипач не нужен

---

Работа

Безработица во второй половине 20-х была фантастическая: люди мечтали устроиться на любую, пусть самую тяжелую работу - к примеру, на фабрику - чтобы только прокормить семью. У моей подруги Вари Гондуриной отец был большой человек, начальник Главреперткома, и смог устроить ее на завод «Динамо» токарем. Моей другой подруге, Вере Чернышевой, ее отчим, большая шишка, нашел место мотальщицы на резиноткацкой фабрике. Я пошла к дяде Давиду и попросила, чтобы и меня устроил на работу: я к тому времени училась на чертежника-конструктора. Но он ответил, что 15 лет это слишком рано, и мне пришлось учиться еще два года. Своим трудоустроенным подругам я страшно завидовала.

В конце десятилетия ненадолго стало чуть полегче: пошло строительство, начался какой-никакой подъем в народном хозяйстве. Моя сестра Рута работала в Институте прикладной минералогии, основанном купцом Аршиновым и переданном им, со всем накопленным богатством, советской власти (благодаря этому он сумел остаться его руководителем). Рутиными стараниями я была вызвана туда на беседу, и вскоре была принята чертежником-конструктором. Я - почему-то это запомнилось - купила себе за рубль белую булку с черной икрой, села на трамвай у Страстного монастыря и поехала в Толмачевский переулок, где располагался институт. Рута работала в отделе цветных металлов, я была принята в отдел твердости и абразивов. Это был 1929 год. Почему я запомнила булку? Потому что еды скоро не стало.

Проститутки

В Москве середины 20-х годов было очень много проституток. На Цветном бульваре было средоточие этого промысла. Приехавшие в столицу из деревни девушки выходили на Неглинную. Самые страшные, старые и грязные съезжались почему-то на Смоленскую, в Проточный переулок. А по Тверской, с ее тогдашними шикарными ресторанами, ходили женщины другого рода - они просили мужчин «хотя бы провести их внутрь» какой-нибудь шикарной ресторации, «и более ничего». Тверская была очень злачным местом. Я же частенько возвращалась домой поздно и, чтобы избавить себя от приставаний, шла все время по диагонали, зигзагами, переходя с одной стороны улицы на другую.

Записал Алексей Крижевский

Редакция благодарит коллектив Государственного Литературного музея и Анну Чулкову за помощь при подготовке материала.

* ГРАЖДАНСТВО * Евгения Долгинова Точильный круг

Слеза матери и ребенка

I.

Недельная голодовка многодетной матери и ее пикет перед Смольным не потрясли Петербург и не попали в телевизор. Она стояла тихо, не раскладывала палатку, не кричала и не плакала, не билась о мостовую, не бросалась под ноги чиновникам, выходящим из машин. Она стояла всего по три часа в день со своими самодельными плакатиками, похожими на школьную стенгазету: фотография троих детей, подпись «Бомжи», по бокам короткое изложение сюжета - и все это не плакатным пером, а тонким фломастером, и надо было сильно напрячь глаза, чтобы прочитать объяснение. Алена Ковалева немного надеялась, что ее - может быть! - увидит госпожа губернатор, спросит: «Это еще что?» - и Алена расскажет ей, что после Нового года возвращается Сергей Иванович, и Валентина Ивановна - может быть, может быть! - ужаснется и скажет: «Так жить нельзя!» Но Валентина Ивановна была в Стокгольме. Милиционеры были добры и предупредительны, прохожие выражали сочувствие и рассказывали свои жилищные триллеры, и Алена думала, что ее ситуация - еще не самая страшная. Отстояв три часа, Алена Ковалева на маршрутке возвращалась домой, на Васильевский остров, кормить малышей - молоко у нее не пропало.

В понедельник, 8 декабря, Алену Ковалеву пригласили к начальнику жилотдела Василеостровского района. После разговора она вернулась домой, свернула плакаты и положила их под диван.

II.

29- летняя Ковалева просила совсем немногого: не отдельной квартиры -об этом не было и речи, не улучшения жилищных условий, но хоть каких-нибудь жилищных условий в принципе, хоть какого-нибудь жизненного пространства для своих детей - 6-летней Ульяны и полуторагодовалых Василисы и Левы, законных жителей северной столицы, родившихся и прописанных в ней.

У тонкой интеллигентной девушки Ковалевой среднее юридическое образование, но она работает дворником. И муж ее, высококвалифицированный столяр, тоже работает дворником, - они выходцы из того мира, где не зарабатывают на жилье, а зарабатывают само жилье, где за тяжелый, многолетний черный труд муниципия дает работнику сколько-то казенных метров. В их семикомнатной коммуналке все комнаты когда-то были служебными, их получали такие же лимитчики, как и родители Романа, рожали детей, ждали улучшения, некоторые даже дождались. Пора освобождаться от архаических коннотаций: поколение дворников и сторожей - нынче не диссидентствующая фронда, а представители почтенной трудовой династии, второе, а где-то и третье поколение буквальных дворников и сторожей; они работают за угол и на обретение угла тратят самую активную часть своей жизни.

Сама Алена из Пскова; восемь лет назад она в родном городе познакомилась с молодым петербуржцем Романом Ковалевым. Любовь, свадьба, все как положено. Он привез ее в Петербург, в комнату на Большом проспекте, в которой жил - так вышло - вместе с отчимом Сергеем Ивановичем. Эту комнату, собственно, и получал Сергей Иванович, электрик золотые руки, двадцать лет назад. Бывшая супруга его, мать Романа Раиса Михайловна - тоже многодетная и тоже дворник, за упорный, терпеливый дворницкий труд она получила еще две комнаты здесь же, на 11-й линии, прямо у метро, где магазин «Белочка», - и уехала с детьми, оставив старшего взрослого сына и стремительно спивающегося супруга. Когда Алена приехала в Петербург, Сергей Иванович уже пребывал в глубоком деградансе, - собирал бутылки по дворам, сдавал, ночевал где упадет, практически бомжевал, кормился с помоек. Молодые супруги устроили его дворником на соседний участок, работник он, конечно, неважный, «так, выйдет, потопчет помойки», в основном приходилось работать за него, однако на эту зарплату Сергея Ивановича можно было содержать, еда, белье - все требует денег.

Всего 58 лет Сергею Ивановичу, два года до пенсии. Человек хороший, добрый, одна проблема: с утра не помнит, что делал вечером. Надевает на голову тяжелый точильный круг. «Как тебе, Алена, - серьезно так говорит, - моя новая шляпа?» - «Прекрасно, - отвечает невестка, сглатывая ужас, - вы прямо как Дон-Кихот». Голова качается, но не падает, он ходит так целый вечер - нравится быть Дон-Кихотом. Но точильный круг это ладно, а вот случаются приступы ярости - во время разговора вдруг кидается на Алену и начинает ее душить - прямо при муже. Оттаскивают, ругают. Утром он удивляется: а что это у тебя, Ален, шея синяя? Да ты что? Нет, я не мог такого сделать, да ты что. А так, конечно, безобидный человек, очень хороший. Броситься может в любой момент.

Да, тяжелое детство. У Сергея Ивановича на одной ноге почти нет ступни, и сухая голень - последствия детского полиомиелита, документы на ВТЭК он подал 20 лет назад, донести донес, но так и не дошел до комиссии. Ходить в назначенное время, добиваться - это тяжелая работа, ну ее. Вот попал с ногой в институт имени Бехтерева, там диагностировали водянку мозга, направили представление в психоневрологический диспансер, однако на учет так и не поставили, потому что выяснили: стоит на учете в наркологическом диспансере; Алена говорит - это такая негласная политика: не регистрировать алкоголиков по психиатрической части, либо ты псих, либо алкаш, для биографии надо выбрать что-то одно. А то он, значит, будет всю жизнь водку жрать, а государство, нате пожалуйста, плати ему пенсию по инвалидности, - не жирно ли?

Сергей Иванович - сознательный, понимающий человек: последнее время он живет по друзьям, наведывается к пасынку только в гости. Освободил, так сказать, жизненное пространство для молодежи. Можно жить, дышать, не бояться за детей, - и, наверное, не пошла бы Алена к Смольному, если бы Сергей Иванович не объявил, что возвращается после Нового года на законную площадь. Друг, у которого он гостевал, уезжает в деревню, квартиру сдает, и Сергей Иванович теперь будет жить согласно прописке.

Нужно срочно эвакуироваться - но куда? Когда была одна Ульяна, снимали комнату; сейчас, с тремя детьми, - совсем не по деньгам.

Алена поплакала и пошла рисовать плакат.

III.

В 15- метровой комнате помещаются: шкаф, диван, двухэтажная кровать, компьютер, маленький стол. В комнате проживают супруги Ковалевы, трое детей и бабушка Алены Валентина Никифоровна, приехавшая из Гдова, где обвалился потолок, -поскольку квартира приватизирована, гдовские власти отказались ее ремонтировать. Соседи выехали к родственникам, к детям, 76-летняя Валентина Никифоровна - к внучке и правнукам. Больше у нее никого нет.