Журнал Русская жизнь - Понаехавшие (апрель 2008)

• Название: Понаехавшие (апрель 2008)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Самаркандские евреи в Москве

Революция глазами грамотного пулеметчика

ДУМЫ

Андрей Громов - Дверь в русский мир

Борис Кагарлицкий - Страна городов

Олег Кашин - Комиссия по визированию

Евгения Долгинова - Милость к равным

Мариэтта Чудакова – «А в наши дни и воздух пахнет смертью»

ОБРАЗЫ

Дмитрий Быков - Горе завоевателям

Дмитрий Данилов - Продолговатое двухэтажное строение с двумя входами

Максим Семеляк - Время и место

Аркадий Ипполитов - Про всемирную отзывчивость

Дмитрий Ольшанский - Хозяин

ЛИЦА

Маме здесь нравится

ГРАЖДАНСТВО

Олег Кашин - Богородский киберпанк

Михаил Харитонов - Уехать из Мариуполя

Павел Пряников - Неофициальная народность

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Варвары в армии

СЕМЕЙСТВО

Евгения Долгинова - Счастливый исход

Лидия Маслова - Витязь в овечьей шкуре

Евгения Пищикова - В чужих людях

МЕЩАНСТВО

Людмила Сырникова - Западно-восточный желудок

ХУДОЖЕСТВО

Денис Горелов - Белый конь борозду портит

Аркадий Ипполитов - Собирать и возвращать

ПАЛОМНИЧЕСТВО

Геннадий Йозефавичус - Чудо света

ПАРТНЕРСТВО

Жить по правилам

---

Общение - тоже обмен, пусть и словами. Но обмениваться можно по-разному. Например, обмен матюгами, обмен жалобами и обмен идеями - это разные обмены. У обменявшихся матюгами («Ты мля» - «Да пошел ты»), даже если дело не дошло до мордобоя, как минимум, портится настроение. Это, так сказать, взаимное разорение. У обменявшихся жалобами торговлишка так себе. В лучшем случае она выходит на ноль: несколько повышается настроение (не у меня одного все плохо), но понижается отношение к миру в целом (оба думают: у всех все плохо, в каком же дерьмище мы живем). У обменявшихся идеями, особенно если идеи подходят друг к другу, может завязаться и какое-нибудь общее дело. Но даже если не завязывается - все равно оба уходят окрыленные (оба думают: меня наконец-то поняли, а я услышал офигенскую вещь). Это и есть продуктивное общение: игра с положительной суммой.

Перебивочка, но важная. На что тратится эта прибыль? Вообще-то по-разному. Хорошее знакомство можно при известной ловкости превратить и в деньги. Но главное не это. Невидимый прибыток от общения идет на личностный рост.

Не, ну я понимаю, что такие слова всерьез говорить нельзя. Мы тут все взрослые циничные дяди, «личностный рост» - это из попсовых книжечек для девочек-чувствашек, томимых недотрахитом, да? А вот не надо, не надо морщить нос. Это словосочетание довольно точно описывает некую вещь. Личность - вполне себе существует, ее не Черчилль в восемнадцатом году придумал, она вообще у людей есть, даже у охранников в супермаркете, вы только представьте себе. И она, личность, бывает разного, так сказать, размера. Маленькая, побольше, большая. Кстати, это не имеет отношения к тому, «хорошая» она или нет. Плохой человек может иметь очень развитую личность, а хороший - малюсенькую. Правда, и добро от него будет малюсенькое, не добро, а так, доброта… Но это в сторону.

Так вот. Личность питается опытом, а растет от продуктивного общения. В той среде, где есть витамины и удобрения. Для кого-то это накуренная кухня, для кого-то - подвал, для кого-то - клубная зала. Впрочем, главное - люди. Те, с кем общение получается, выходит в плюс. Тогда человек, так сказать, растет. Становится интереснее, умнее, иногда даже лучше. И наоборот - если этого нет, он начинает загибаться. В самом прямом смысле этого слова: спинка горбится, глазки тухнут, все начинает валиться из рук. Потому что скукоживается внутренняя сущность. На каком-то этапе - необратимо. Остается пить и смотреть телевизор.

Теперь внимание. Снова вспомним про - «послать», пожаловаться и обменяться идеями. Заметьте: послать по матери можно кого угодно, тут выбор богатейший, «любого бери». Пожаловаться на жизнь можно только другу или хотя бы знакомому. Найти человека, чтобы поговорить об интересном - о, это задача. Такого надо поискать.

Если же для выхода в плюс нужен не один человек, а несколько, задача становится чертовски сложной. Нужно приложить усилия, потыркаться, найти контакты, познакомиться, стать своим. Все это неудобно, отнимает время, стоит денег, и довольно часто печени, ибо в России пьют водку… Но главное, опять же, простите, усилия души. Ну да, опять пошлость, ну скажите иначе, вы же поняли.

Не теряйте нить: мы подходим к главному.

IV.

Обретенное общение должно заслуживать затраченных усилий, физических и духовных. Не стоит тащиться через заснеженные улицы, чтобы сказать пару глупостей и выслушать то же самое. Лучше выпить водочки с кем попало - не Бог весть какое хорошее занятие, но хоть что-то. Точно так же не стоит тратить годы на то, чтобы войти в кружок местных краеведов, возглавляемых истеричной дурой, тебя за что-то невзлюбившей. Очень сильно надо любить краеведение, чтобы годами тереться возле, ага-ага.

Увы. Россия - страна больших расстояний. Большие пустоши, по которым ходят, выбиваясь из сил, люди. Ища друг друга - и не находя, как правило (или находя уже слишком поздно).

Есть такое слово - «глушь». Это когда ни до кого не докричишься, сколько не надрывай глотки. Если кто и есть, то слишком далеко.

Все, приехали.

В России главная проблема - эта самая глушь. То есть невозможность натянуть социальные сети, наладить продуктивное общение. На которое тратишь меньше усилий, чем получаешь взамен результата. Выходишь в плюс. Вот этого у нас нигде нет. Глушь, степь, ни до кого не докричишься. Разжигаешь огонек, а его никто не видит.

Если бы было так везде, Россия была бы безнадежно провинциальной страной.

Ибо провинция, она же глушь, гребеня и так далее, описывается точной психологической формулой: усилия, потраченные на налаживание общения, больше, чем достигнутый результат.

Такие места сидят обычно на какой-нибудь информационной игле, создающей хотя бы иллюзию общения с кем-то. В России это, как уже было сказано, телевизор плюс водка (ибо без водки телевизор смотреть с каждым годом все труднее). Для продвинутых есть книги, они отчасти заменяют это самое. Хотя даже самая большая библиотека - все равно глушь, и даже самые отъявленные отшельники и книжные черви оставляли после себя обширнейшую переписку… Еще, говорят, можно Богу молиться. Ну, не знаю - может быть. Не задевать же чувства верующих.

Так или иначе, Россия сейчас - в основном глушь. Кое-где теплится жизнь: люди как-то собрались, склеились, наладили кое-какое взаимодействие. Где-то этого больше, где-то меньше. Но есть все же место, о котором все знают: вот тут да, тут достаточно людей, денег и прочих ресурсов, чтобы продуктивное общение налаживалось относительно быстро.

Это Москва. Там можно найти все, но самое главное - можно найти своих. Попасть в свой мир, где уже можно что-то делать, как-то развиваться. Заниматься своим делом, в чем бы оно не состояло - бизнес, философия, современное искусство, политика или экстремальный спорт. И вырасти до своего натурального размера.

Более того: в наше технически просвещенное время можно сначала отыскать своих, а потом уж ехать в Москву.

V.

О существовании электронных сетей я узнал на втором, что ли, курсе: в МИФИ это дело вел Васильков, тощий, ехидный, длинноногий и длинношеий, я лекции его любил - читать он умел, - но сам курс слушал вполуха: ясно ж было, что предмет имеет ценность чисто теоретическую, ибо какие, к свиньям, у нас в СССР сети, кроме военных? Если бы я слушал курс повнимательнее, а еще, чего доброго, увлекся б, то, глядишь, моя судьба сложилась бы сильно по-другому. Не жалею, нет, но все-таки.

В восемьдесят девятом в России уже был интернет. Чуть-чуть, но на ГКЧП хватило.

Потом еще было ФИДО. Я там не был, я был занят другим.

Интернет я завел в девяноста восьмом…О черт, почему я сижу посреди ночи за компом, посреди такой же, как тогда, весенней ночи, и стучу, как дурак, в клавиатуру, как в дверь, за которой давно уже нет никого; мне бы перо, чтобы порвать бумагу, и зачем я это пишу, и зачем я это помню, замнем для ясности, отвлечемся на технические подробности. Провайдер «Зенон», кроликом верещащий и змеей шипящий модем: «йййиии… хррррщщ», и потом в окошечке «Проверка имени пользователя и пароля», и дальше счастье - «Вход в сеть». «Обнаружен узел Web. Ожидается ответ». Ответ приходилось ждать минут по десять, связь по телефонным линиям, хреновая связь, мокрая веревка, на которой висят пакеты данных. Дерг, дерг, дерг. В бродилке вырисовывается полотно форума. Это место, где можно, наконец, поговорить.

Роль интернета в становлении русских социальных сетей трудно преувеличить. Он, впрочем, везде сработал одинаково, но тут не было совсем ничего, и вдруг образовалось что-то. Появилась возможность найти людей, которых интересует примерно то же, что и тебя. Это было чудо, к которому долго не могли привыкнуть.

В Мариуполе интернет завелся, понятное дело, позже. Если в Москве уже вовсю кипела жизнь, то там только-только появился первый, что ли, провайдер - ну, может, второй, пусть кто-нибудь другой напишет историю мариупольского интернета. Так или иначе, Стаса занесло в провайдерскую контору: он к тому моменту был владелец белого ящика с четыреста восемьдесят шестым процессором, который он умел разбирать и собирать. Остальное он рассчитывал освоить по ходу дела.

В принципе у него это получилось. Правда, большую часть времени он, пренебрегая служебными обязанностями, тратил на хождение по сети. Его все больше увлекала литература.

Литературные тусовки были к тому моменту не столь разнообразны, как сейчас. Патриотические же литераторы имели всего несколько точек сбора. В некоторых местах появляться не хотелось вовсе: хозяева не внушали доверия. Например, был такой сайт с сомнительной вывеской «Золотопогонник. org», популярный среди радикально-патриотической публики. Содержал его некий юноша из Америки с характерным именем Миша Парус. На сайте занимались тем, что ругательски ругали единокровников этого самого Паруса, в чем, собственно, и состоял весь патриотизм. Потом Парусу надоело валять дурака, и лавочку он прикрыл… Еще были какие-то безумные сборища коммунистов, в ту пору многочисленных - у них всегда все почему-то ломалось в самый неподходящий момент.