Эрик Хелм - Уцелевший

• Название: Уцелевший
• Автор: Эрик Хелм
• Издательство: Акация
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-900116-07-7

Мистико-приключенческая книга современного английского романиста повествует о переселении душ, о борьбе добра и зла, о магических ритуалах. Насыщена действием, изобилует фактическими сведениями, снабжена подробными примечаниями переводчика. Предназначается взрослому читателю.

Книга основана на романе Денниса Уитли «Против тьмы», в который Хелм внес некоторые изменения и добавил еще одну сюжетную линию.

---

Беседа со священником несколько успокоила де Монсеррата касательно адского пламени, которое уже наяву мерещилось несчастному рыцарю, но пережитое потрясение оказалось чересчур сильным. Бертрану срочно и незамедлительно требовалось выпить. Доносившиеся из-за неплотно прикрытой двери женские рыдания остановили барона, двигавшегося прямиком к столовой. Де Монсеррат заглянул в светелку и узрел служанку Эрны простертой на постели. Решив, что видит очередного пришельца с того света, Бертран буквально взвыл.

— Господин! — вскочила ненамного меньше перепугавшаяся Иветта.

— Откуда ты? — выкрикнул де Монсеррат.

— Я не виновата, господин! Лошадь понесла, и госпожа осталась позади, а сеньор де Монтагут... Де Монтагут...

— Что сеньор де Монтагут?!

Плача в три ручья, Иветта сбивчиво рассказала все.

* * *

Разум Танит словно завеса окутала. Все существо девушки начало подчиняться непонятному опьянению — духовному и физическому; веки стали непроизвольно смыкаться... смыкаться...

— Власть и знание, знание и власть, — бормотала Танит. — Веди, Мизка, веди.

— Теперь заговорила прежняя умница, — хрипло и радостно прокаркала старуха. — Не бойся, ночь едва спустилась, мы поспеем еще прежде, нежели явится Повелитель. Не бойся, ничего не бойся.

Девушка шла вперед устремленно и неотвратимо. Зрачки ее расширились до предела, мышцы лица подергивались, пальцы судорожно сжимались.

Она едва заметила, как пересекла дорогу, снова полная странной силы после долгого и утомительного дня.

Странная пара торопилась по совершенно безлюдной местности. Ни домика, ни фермы, ни дерева, ни куста не попадалось им по дороге. Затем в густой, почти непроницаемой тьме возникло синеватое световое пятно.

Сатанисты продолжали нечестивый ритуал. Старая ведьма немного просчиталась: в долине уже бушевала оргия. И Танит с неожиданной ясностью поняла: отступать некуда. Цыганка быстро и безошибочно привела ее на шабаш, и участвовать в дьявольском действе предстоит независимо от желания или нежелания.

Девушка не могла оторвать переполненных ужасом глаз от чудовищной фигуры на каменном троне. Хотелось повернуться, без памяти бежать, укрыться спасительным ночным мраком, но старуха держала крепко и неумолимо влекла туда, в окаянное сборище.

Увидев кощунство, которое де Ришло запретил наблюдать Рексу ван Рину, Танит почувствовала, что вот-вот упадет и не поднимется. Она пыталась опустить веки — и не смогла. В отчаянии, просветлев разумом от неимоверного испуга, попыталась перекреститься — но цыганка мертвой хваткой впилась в ослабевшую руку. Слова молитвы не приходили на память.

Старуха гоготала, увлекая Танит в долину. Девушка спотыкалась, едва не падала. Пересохшее, сжатое спазмой горло отказывалось кричать, а противиться было немыслимо: незримые злобные токи, витавшие вокруг, уже сгибали волю, в корне пресекая любую попытку отпрянуть.

Нечеловеческая какофония, музыкальных инструментов неожиданно стихла. До ближайшего из участников оставалось не свыше десяти ярдов. Танит икнула от ужаса.

— Пришли, моя красотка, пришли, моя сладкая, — прокудахтала Мизка.

Колоссальная козлиная башка повернулась, и пылающие глаза устремились прямо на Танит.

Поздно.

Предупреждения Рекса пропали вотще.

Силы, которые девушка столь наивно мечтала подчинить себе, готовились поглотить ее душу, а потом подвергнуть осквернению тело. После чего предстояло умопомрачительно жуткое падение в неизмеримо глубокий Колодец, Черную Бездну.

15. Сила света

До глубокой ночи граф дез Эркольт развлекал собравшихся песнями собственного сочинения. Звонкий струнный перебор и неожиданно глубокий голос очаровали всех, а в особенности — Эрну, присевшую рядом на крохотной скамеечке, подпершую подбородок ладонями, безотрывно глядевшую в тонкое, точеное лицо провансальца. И тот, казалось, пел исключительно для нее одной, время от времени улыбаясь юной хозяйке замка, ласково щурясь и вкладывая особое чувство в нежные куплеты, исполненные замысловатых и не всегда понятных девушке метафор.

Столь не похож был этот случайный пришелец на людей, окружавших Эрну с детских лет, столь разительно изящен душой и телом, что влюбленность вспыхнула сразу. Наутро, когда молодой граф тронулся в дальнейший, лишь ему ведомый путь, Эрна безудержно разрыдалась и несколько недель бродила по замку Валленштедт словно потерянная, вяло отзываясь на вопросы и ни с кем не заговаривая первой. Забыть Раймбаута вполне ей не удалось даже в последующие, богатые пылом и приключениями годы.

Но до утра было еще далеко.

Дез Эркольт слегка покрутил костяные колки, дернул струну-другую, прислушался к звуку и запел:

Когда я родился, заране проклят Роком,
Простерла надо мной Луна свои крыла;
И с той поры мой стих сочится горьким соком,
И дух мой с той поры окутывает мгла.

Средь бесконечных гор, в стремлении жестоком,
Почти обнажена, за мной богиня зла
Ступала, словно тень и, темным глядя оком,
Не Авелем звала, но Каином звала.

Пред кем я виноват — пред Небом или Адом?
Но стражду без конца, отравлен жгучим ядом:
Стрела в груди — навек, и негде черпать сил.

И сирая душа томится в плоти сирой, —
(Как нищий властелин, простившийся с порфирой!)
И тает, как свеча, среди ночных светил.[26]

Присутствовавшие помолчали, как требовала того печальная песня графа. Проняло даже седоусого задиру, который собственноручно подал дез Эркольту серебряный кубок и предложил выпить мировую.

— Благодарю, — добродушно и учтиво сказал трубадур.

Он осушил горячую, дымящуюся чашу до дна, поставил, откинулся на прямую спинку стула, давая понять, что больше играть не станет. Пятеро-шестеро гостей, предводительствуемые Конрадом, поднялись и понемногу двинулись в замковую столовую, где уже накрывали не то преждевременный завтрак, не то неимоверно запоздалый ужин. Поесть у фон Валленштедтов можно было едва ли не во всякое время суток.

Эрна и дез Эркольт немного задержались.

— Ты молода и прелестна, — молвил граф, обращаясь к Эрне. Он сидел неподвижно, полуприкрыв глаза и, казалось, витал мыслями где-то в невообразимой, бесконечно грустной дали. — Грех будет преследовать тебя настойчиво и неотступно. Противиться ему надлежащим образом под силу только святым, а ни ты, ни я не принадлежим к числу праведников. Помни: главное — не множить мирового зла. Остальное, думаю, простится.

Эрна сглотнула поднявшийся в горле комок.

«Я люблю вас!» — чуть не выпалила девушка. И промолчала, смущенная, оробевшая, беспомощная перед властно заполонившим все ее существо неизведанным дотоле чувством.

Не раз и не два пожалела Эрна в грядущие годы о минутной своей робости. И никогда не уразумела загадочных слов дез Эркольта:

— Двоекрылая луна будет неустанно тебя преследовать — уж больно завидная добыча. Покуда не соблазнишься тайнами запретными и неназываемыми, не бойся — искупить можно куда больше, нежели принято полагать... Но страшись поставить на кон бессмертную душу.

Певец побледнел еще больше обыкновенного, он часто и глубоко дышал, точно испуганный одному ему открывшимся видением.

Ведаю: в далеком, еще неведомом веке ты подойдешь к чудовищной кромке бездны, из которой почти не бывает возврата. И черная двоекрылая луна возликует, но властитель рукотворных лун, явившийся из неоткрытой земли, противостанет ей. Злобные силы вопьются в тебя за свершенное здесь по неведению либо слабости человеческой, прегрешение; вцепятся, желая увлечь за собою. Но добро, свет и разум заслонят и спасут. И отпрянут, и расточатся побежденные страшилища!..

Раймбаут распахнул веки:

— Ибо сказано: дохнул Господь — и они рассеялись.

— О чем вы? — тихо спросила Эрна.

— О ком, — устало улыбнулся провансалец. — О тебе. О той, которую не узнаю, повстречав. Не гадай над моими словами, девочка. Лучше проводи поужинать...

* * *

Они скакали по едва освещаемой луною тропе до тех пор, покуда лошади не начали выбиваться из сил. Тогда испанец велел перейти на медленную рысь и, слегка натянув поводья, поравнялся с Эрной. Древняя дорога римлян, прорубленная сквозь Хэмфордскую чашу, служила уже многим поколениям, однако все, кто прошел по юго-западной Англии после закованных в бронзу легионеров, не слишком-то заботились об удобстве путей. Да и пользовались этой тропою нельзя сказать чтобы много и часто. Кое-где внезапными темными преградами начали возникать рухнувшие от ветра или старости древесные стволы, грозившие изувечить коня и вышибить всадника из седла. При дневном свете обомшелые бревна не представляли бы особой опасности, однако ночью следовало глядеть в оба.