Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

• Название: Тайной владеет пеон
• Автор: Рафаэль Михайлов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1960

В 1957 году в Детгизе вышла повесть Р. Михайлова «Держись, Гватемала!» В ней рассказывалось о трагических событиях в жизни маленькой республики Центральной Америки, о юных гватемальцах, которых читатель вновь встретит в этой книге.

---

— Дело было не совсем так, мой команданте. Когда я заступал на пост, то встретил бегущего Артуро. Он и сказал,  что старик вернулся  без сопровождающего.

— Впустите мальчишек, — приказал Карлос.

Мальчишки были взволнованы. Они видели издали, как бежали Артуро и Диего. Наранхо уверял, что сна­чала у дерева показались красные штаны Диего. Хосе не заметил этого. Стрелявший находился у самого де­рева.

— Что ты скажешь на это, Диего?

— Ничего не скажу. Глаза человека не могут ви­деть, как глаза кондора.

— Я могу увидеть шлюпку на горизонте, — с оби­дой сказал Наранхо.

— Ты сказал, Диего, — прервал этот спор Кар­лос, — что Артуро начал работать с рацией.

— Я только подумал об этом, команданте. Он был уже возле самой рации.

— Ты поторопился отобрать автомат у нашего хоро­шего солдата, — сказал один из членов штаба Карлосу.

Диего презрительно улыбался.

— Не обижайся, Диего, — тихо сказал Карлос. — Ведь речь идет о тысяче жизней.

— Науальцы не женщины, — отрезал Диего. — Они не держат мелкой обиды.

И тогда Карлос нанес острый удар:

— Ты к нам прямо из Науаля?

Губы Диего дрогнули. Глаза сузились. Он дернулся и осмотрелся вокруг. Вирхилио смотрел на него с на­смешкой. И снова Диего принял бесстрастный вид.

— Я из Науаля, — ответил он.

— Теперь вспомнил, — сказал Вирхилио. — История с продажей рома относится к временам Убико. Сейчас в Науале ни лавок, ни спиртного, ни солдат. Ты нас на­кормил дохлой сказкой, Диего.

— Это нужно доказать, — резанул Диего.

Вошел врач и что-то шепнул Карлосу.

— Артуро очнулся, — громко сказал Карлос. — Он дает показания.

Диего прыгнул к двери, как дикая лесная кошка, и застыл.

— Что, нервы сдали? — осведомился Карлос. — Ко­гда тебя завербовали?

Через час показания были сняты. Диего признал, что работал на армасовцев. Он связывался с ними три­жды, в четвертый раз пытался вызвать сегодня. Артуро помешал. Каратели интересовались, куда отступает от­ряд. Диего не знал этого, а штабисты как воды в рот набрали. Диего и верно науалец, но в селении своем не был уже много лет. Окончил офицерскую школу и был замешан в мятеже против президента Арбенса. Бе­жал в США. Недавно его закинули в Ливингстон, здесь он работал на подноске грузов. Убил жандарма. Это тоже планировалось разведкой. Бежал к партизанам. Если его отпустят живым, он клянется...

На этом его прервали. Клятв не нужно. Нужны по­зывные. Нужен шифр.

...И рация заработала.

А перед самым отходом отряда товарищи хоронили Артуро. По древнему обычаю этой земли, все друзья покойного слагают о нем рассказы. Артуро мало знали, и рассказы эти были коротки.

Чиклерос сказал:

— Он собирал кофейные зерна для гринго. Он за­хотел собирать их для себя. И он пришел к нам. Он не уйдет от нас. Он будет с нами.

— Он   боялся смерти, — сказал    команданте, — а жизнь отдал за нас.

И снова — путь. Отряд растянулся цепочкой. Пер­вым шел старик Наранхо, последним — Карлос.

Там, где начиналась болотистая почва, Наранхо предупредил:

— Ступать след в след.

Отряд шел. Трое остались.

И вдруг сотни рук взметнулись вверх, сотни голов­ных уборов полетели в трясину.

Может быть, это и был последний привет трем то­варищам.

8. БОЛЬШОЙ КОНВЕЙЕР

Главный капатас был не в духе. Тропическая лихо­радка скосила за два дня десяток пеонов. Это были лучшие сборщики бананов. Где таких найдешь? Ком­пания задержала доставку хинина. Капатас звонил в контору, но ему намекнули, чтобы он не совался не в свое дело. Американцы обещали днями прислать. А ему лучше заботиться о том, чтобы пеоны не строили из себя коронованных особ и брали в лавках то, что ком­пания присылает. И почему уменьшился сбор?

— Я только что объяснял, — заикнулся капатас.

Но из конторы ответили, что это не объяснение и что при желании спад грузооборота на его участке можно приписать саботажу.

Главный пришел в отчаяние.

Как раз в этот момент заявился негр, назвавшийся разорившимся кабатчиком из Ливингстона, и предло­жил услуги повара. С ним была маленькая помощница.

— Повара нам не нужно. — Капатас отметил про себя широкие плечи негра и его сильные руки и предло­жил: — В сборщики пойдешь? Тогда девчонка могла бы помогать на кухне.

— Можно и в сборщики, — весело отозвался негр. — Приходилось и бананы срезать. Только пусть капатас прикажет выдать парусиновые туфли. Робби страшно боится змей.

— Ладно, туфли выдадим, — сказал капатас. — Но смотри, работай покрепче, болтай поменьше.

— О, Робби не из болтливых — ухмыльнулся негр.

Он действительно работал сноровисто и молча. Раз­говаривать наш старый друг Роб предпочитал в бара­ках, наедине с рабочими.

Незадолго до этого Роб встретился с Риверой, ко­торый предложил ему перебраться в район столицы, а по дороге чуточку поработать на партизан. Одной за­бастовкой больше — одной карательной экспедицией меньше. Роситу можно взять с собой. Но девочку надо поберечь. Она порядком устала, да и в столице ей най­дется дело.

Так Роб и Росита очутились в гватемальском аду, как назвали пеоны район плантаций в долине реки Мотагуа. Зной днем и холод ночью. Тропическая лихорад­ка и укусы москитов. Крики надсмотрщиков и удары хлыстом. Жулики-весовщики и гнилые продукты в лав­ках. Все это выработало в пеонах какое-то безразличие к жизни. Оно было нарушено реформами правительства Арбенса. Оказалось, достаточно бросить спичку, чтобы пеоны откликнулись пламенем. Волнения охватили гва­темальский ад.

Но пришли армасовцы и начали с того, что на ка­ждой плантации воздвигнули десяток виселиц. Пеоны, к которым попал Роб, не выдали вожаков. Тогда армасовцы  стали  обыскивать  бараки.   У  одного   нашли газету с реформой — его вздернули в ту же минуту и объявили самым опасным врагом республики. А соседи по бараку отлично знали, что «самый опасный» был са­мым тихим рабочим, который всего боялся и даже не знал, в какую газету обернул свое единственное до­стояние — крест, полученный от матери.

У другого нашли портрет бывшего президента Арбенса. Владельца портрета постигла та же участь.

Когда армасовцы уходили, они приколотили к во­ткнутому в землю шесту портрет своего президента — дона Кастильо.

— Смотрите и молитесь! — приказал офицер. — Этот человек научит вас жить.

С плаката на пеонов смотрели наглые глаза, жест­кие, слегка вздернутые усы и портупея, натянутая гру­зом тяжелых пистолетов. Казалось, губы истерично вздрагивают и вот-вот с них сорвется вопль: «Моли­тесь на меня, не то начну стрелять!»

У пеонов и без молитв были свои заботы. Весов­щики наглели с каждым днем и обсчитывали сборщи­ков бананов. В лавку завозили гниль. Даже от бобов несло затхлостью. Одной ночью пеоны не спали; они проделали путь в тридцать миль, но принесли из бли­жайшего городка Тенедор запас продуктов на месяц: маис, фасоль, лук, тыквы-чайоты, пальцевидные какту­совые плоды в кожуре с шипами (очищенные от шипов они стоят дороже) и, конечно, яркие стручки перца, без которых не обходится почти ни одно местное блюдо. Лавка компании терпела убыток. Главный капатас по­лучил нагоняй. У ворот плантации выставили охрану, в город больше не отпускали. Не хочешь брать гниль — голодай.

В один из таких тревожных дней Роб с Роситой и оказались на плантации. У Роба были свои дела, у Роситы — свои. В обеденный перерыв она доставляла на участки кофе и маисовые лепешки. Вот и сейчас она погоняет мула и весело напевает ему под смех пеонов:

Ждут нас знатные сеньоры.
Торопись! О-хо!
Мы везем им помидоры —
Больше ни-че-го!
Накормить их рады, право.
Торопись! О-хо!
Но у них всего сентаво —
Больше ни-че-го!

Бидоны бьют по жестким бокам мула. Росита акком­панирует себе, ударяя по бидонам, и рабочие выходят из банановых рощ, чтобы поздороваться с девочкой. Она успевает одному кивнуть, другому помахать рукой, третьему спеть:

Нынче новые порядки.
Торопись! О-хо!
Жизнь горька, а перец сладкий —
Больше ни-че-го!

У поляны, где висит большой портрет Кастильо Ар­маса, девочка задерживает мула, привязывает его к шесту. Нарочито долго всматривается она в портрет: жди шутку.

Дон Кастильо к нам посажен.
Задержись! О-хо!

Она похлопывает мула по глянцевитому крупу:

Будь хоть ты к нему привязан...
Больше ни-ко-го!

Оглушительный хохот разносится над плантацией. Сбегаются надсмотрщики, Роб подает Росите предосте­регающий знак, но она как ни в чем не бывало отвин­чивает крышку бидона, черпаком разливает по мискам кофе. И при этом поет: