Грэм Грин - Меня создала Англия

• Название: Меня создала Англия
• Автор: Грэм Грин
• Жанр: Современная проза

Роман Грэма Грина «Меня создала Англия» отражает социально-политическое брожение 1930-х годов.

---

— А-а, иди ты к черту! — взорвалась она и, размазывая слезы, побежала по коридору. За ее спиной он крикнул в шахту:

— Иду, Холл, — нажал звонок лифта. Перед дверью она привела в порядок лицо, словно удаляла с него не слезы, а самого Энтони.

Крог встретил ее вопросом:

— Где Холл? — Ее поразило, какой он раздраженный и озабоченный.

— Он ушел с Энтони, — ответила она.

— Как здесь душно, — сказал Крог. — Холл курит совершенно мерзкие сигареты. — Он распахнул рамы и перегнулся через подоконник. — Я ищу Холла.

— Мне тоже пора честь знать, — нерешительно заметил капитан Галли, крутя в пальцах пустой бокал и скучая над карточным столиком, фишками из слоновой кости и полной окурков глубокой пепельницей. — Не уходите, — попросила Кейт. — Выпейте еще. — Она наполнила три бокала, но Крог за своим не подошел. — Будем живы, — сказала она словами Энтони.

— Какой туман, — проговорил Крог.

— Нужно было отправить их домой в автомобиле. — Холл захотел пройтись, — раздраженно пояснил Крог. — Сказал, что хочет пройтись. — Он закрыл окно.

— В таком тумане от автомобиля мало проку, — сказал Галли. — Пешком быстрее. На автомобиле можно сковырнуться в озеро в два счета. — Он отобрал из колоды несколько карт. — Вы знаете такой пасьянс, мисс Фаррант, — «Шалун»?

— Я не люблю пасьянсы.

— Этот вам понравится. Сначала закроем валеты — вы следите? Они и есть шалуны, ха-ха!

— Это чей бумажник? Энтони? — спросила Кейт.

— Нет, Холла, — сказал Крог. — Я поздно заметил.

— Вот не подумал бы, что Холл способен оставить деньги, — сказал Галли. — Вы видели, как он держит карты, ха-ха? Скряга, верно? — Эта мысль доставила Галли огромное развлечение; он вообще не скучал в компании, всему радовался как ребенок, ему достаточно было показать палец. — Сегодня еще будут слезы, — сказала Кейт.

— Что? — переспросил Галли, из учтивости отвлекаясь от «Шалунов». — Что вы говорите, мисс Фаррант?

— В чем дело, Эрик? — спросила Кейт. — Выпей. Ты устал.

— Я уже смываюсь, — сказал Галли. — Ага, «Шалун»! Ха-ха!

— Нет, не уходите, — сказал Крог. — Я еще не хочу спать. Рано.

— Лифт поднимается.

— Это Холл спешит за своими деньгами, — сказал Галли. — Давайте спрячем бумажник.

— Вы самый порядочный шалун, — раздраженно сказала Кейт.

Лифт остановился этажом ниже.

— Для первого раза почти получилось, — сообщил Галли, тасуя карты. — Однажды я учил одного француза. Ничего не вышло. Он все время жульничал. А пасьянс теряет смысл, если жульничать.

Крог толкнул раздвижные двери и прошел в кабинет с дорогими книгами и скульптурой Миллеса, оттуда в спальню. Они видели, как он глотал таблетки. — Что случилось, Эрик? — спросила Кейт.

— Голова разболелась. — С полоскательницей в руке он повернулся в их сторону и крикнул через две комнаты:

— Что в этом пакете? — Галстуки, — ответила Кейт.

— Разве у меня мало галстуков?

— Эти сегодня выбрал для тебя Тени.

— Тони?

— Развяжи. Они должны быть хорошие, раз их выбрал Тони.

— Они мне не нужны. Отошли их обратно.

— Он уже заплатил за них.

— Напрасно. Ты должна была остановить его, Кейт.

— Он чувствует к тебе признательность, хотел что-то сделать для тебя. — С какой стати мне делают подарки? — возмутился Крог. — Я могу купить сам. Холл подарил запонки. Мне их и так девать некуда. — Ладно, — сказала Кейт, — я отошлю галстуки обратно. — Она прошла в спальню, взяла пакет. — Ты выпил весь аспирин. Что с тобой, Эрик? — Ничего. Голова болит.

— Посмотрю, что он купил. — Она развязала сверток; галстуки были подобраны в тон, вкус у него, конечно, хороший. — А почему тебе не носить эти?

— Нет. У меня уже есть. Отошли их обратно.

Она отнесла галстуки к себе в комнату и положила в ящик с бельем. Прозвенел звонок лифта; в гостиной щелкнул картами Галли; ничего я не придумала, думала она, дала ему уйти да еще напоследок сказала: «Иди к черту». Трудно простить себе такую неосторожность. Слуги, гадавшие на кофейной гуще, нянька, бросавшая соль через левое плечо, с детства приучили ее следить за словами, сказанными на прощанье. Поссорьтесь, если нужно, только успейте до полуночи помириться. «Иди к черту» — это терпимо в начале вечера, но не в конце; для встречи сойдет, но расставаться так нельзя. В детстве бываешь осмотрительнее — смерть ходит рядом, ты еще не научился держать жизнь за глотку. Она ласково перебирала галстуки, укладывала их в порядок.

— Вот ваш Холл, — встретил их Галли, — что я говорил? Я знал, что он вернется. — Лифт остановился — действительно, Холл. Он вошел, зажав в руке шляпу, худой, застывший, в тесном пальто, хмурый. Туман набился ему в глаза, комом застрял в горле. Он хрипло выговорил:

— Я забыл свой бумажник.

— Вот он, Холл, — сказал Крог. Холл тянул время, рукой в желтой перчатке растирая горло, словно хотел сказать что-то и тщетно ждал подсказки.

— Я пойду с вами. Холл, — сказал Галли, но и это не развязало язык Холлу.

— Энтони тоже вернулся? — спросила Кейт. Ей показалось, что у себя в горле он растирает комок нестерпимой боли, выпрашивая даже у нее хоть каплю сострадания к своим мукам. Но она не верила ему и не желала входить в его положение. — Он не пришел с вами?

— Нет, — сказал Холл, — я с ним распрощался и пришел один.

— Выпейте, Холл, — сказал Крог.

— Благодарю, — сказал Холл. — На улице просто горло перехватывает. А войдешь, выпьешь, — он вскользь и неуверенно улыбнулся, — и все опять хорошо, все о'кей.

— Сейчас он уже добрался, — сказала Кейт. — Я позвоню. — Вы раскладываете пасьянс, Холл? — спросил Галли, выпуская на стол «шалунов».

— Пасьянс? Нет, — сказал Холл. — Нет, — эхом отозвался голос в трубке, — капитан Фаррант еще не приходил.

— Попросите его позвонить, когда он вернется, — сказала Кейт. — Говорит его сестра. Даже если поздно. Передайте, что я жду его звонка. Да, в любое время. Меня беспокоит плохая примета, — пояснила она мужчинам и с грустной нежностью добавила:

— Это что-то невероятное: теперь он называет себя капитаном.

7

Минти стоял у дверей — разбирал имена, разглядывал венки; огромный венок от Крога, маленький от Лаурина; он обратил внимание, что нет венков от Кейт и Холла. Гроб плавно заскользил по рельсам к подножию угловатого распятия; раскрылись дверцы, пропустили и захлопнулись. Через микрофон в алтаре хлопающие звуки огня наполнили громадное холодное здание. Минти перекрестился: стоило ради этого выуживать тело из воды? Он испытывал ужас перед огненным погребением.

Кейт и Крог стояли в первом ряду, за ними старик Бергстен, Холл и Галли; посланник прислал венок. Ближе к выходу стояли два-три служащих, женщина из гостиницы, снаружи толпились желающие посмотреть, как выйдет Крог. Кто-то привел ребенка показать похороны, тот не понимал, зачем нужно стоять спокойно, чего так долго ждут, почему вокруг тихо и неинтересно; его надоедливое нытье раздражало Минти. Он был в положении немого: кто-то говорит от его имени и все перевирает.

Ибо Минти страдал. Он страдал, разглядывая венки, разбирая имена на лентах, страдал, допекаемый надоедливым скулежом и желанием курить. Займу крону у Нильса, подумал он, не прекращая страдать. Это его четвертый друг. Новых столько уже не наживешь.

Воробей; его травили за то, что он не любил мыть шею; по воскресеньям они гуляли вместе, уныло брели по шоссе, подальше от слишком людных проселочных дорог, и почти все время молчали. У них не было общих интересов; во время каникул Воробей безуспешно учился выдувать яйца, давил скорлупу и пачкал рот; Минти собирал бабочек. В учебном же году они собирали только пыль, поднятую на шоссе автомобилями, и дружили потому, что больше с ними никто не дружил. Они стыдились друг друга, испытывали взаимное чувство благодарности, а если приходилось удирать от расправы в раздевалке — тогда они любили друг друга.

Коннел проболел всего неделю и умер. Он и героем был ровно неделю, когда подложил учителю на стул конторскую кнопку; он подарил Минти плитку шоколада, сказал, что пригласит на чай; утром, прямо с французского урока, отправился домой и умер от скарлатины.

Голос за спиной произнес:

— Как это печально. Бедный юноша. Целую неделю пробыть в воде. — Это подкрался со своей записной книжкой Хаммарстен, как всегда позже всех. Прикрывая рот ладонью, он зашептал:

— Репетиции проходят успешно. Только Гауэр никуда не годится. Я ищу другого Гауэра. — И уже по-деловому спросил:

— Из родственников кто-нибудь приехал? — Нет, — ответил Минти, — никто. — Он вспомнил мать, тетушку Эллу; не выходит у нас с родственниками, подумал он.

И еще был Бакстер, который так подвел его в решающий момент, отказавшись даже притронуться к посылке с Черинг-Кросс. — Подумать только, — шептала рядом с Хаммарстеном блондинка, — всего неделю назад он обнимал меня.