Александр Михайловский-Данилевский - Описание Отечественной войны в 1812 году

• Название: Описание Отечественной войны в 1812 году
• Автор: Александр Михайловский-Данилевский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24856-8

Книга Михайловского-Данилевского является первым полномасштабным трудом по истории Отечественной войны 1812 года. Эта работа, не переиздававшаяся более 150 лет, до сих пор является одним из главных источников для исследователей эпохи Наполеоновских войн.

Эту книгу неоднозначно оценивали более поздние исследователи, с ней спорил Толстой, многие считали, что Михайловский-Данилевский лишь ограничивался описанием боевых действий, не проведя их анализ с точки зрения военного искусства, однако ни одна из работ по истории 1812 года не обходилась без цитаты из его труда.

Написанная прекрасным литературным языком, эта книга должна обязательно присутствовать на книжной полке любого уважающего себя военного историка – любителя или профессионала.

---

15 Апреля Князь Куракин имел аудиенцию у Наполеона, сообщил ему предложения Государя и получил от него следующий ответ: невозможно вывесть войск из Пруссии; «требование ваше почитаю обидой. Вы пристаете ко мне с ножом. Честь не позволяет мне согласиться. Разве в Петербурге до такой степени забылись, что угрозами думают склонить меня на свои желания? Начнем договариваться; условимся в том, чего хотим». Посол сказал, что не может приступить к переговорам, доколе не получит положительного обещания очистить от Французских войск Померанию и Пруссию и уменьшить Данцигский гарнизон. «Вы поступаете как Пруссаки перед Венским сражением, – отвечал Наполеон, – они требовали вывода войск моих из северной Германии». На возражение, что сам Наполеон утверждал в Тильзите, сколь необходимо для прочности союза быть между Россией и Францией независимому Государству, Наполеон отвечал: «Не могу согласиться на ваши предложения; не настаивайте в принятии их, если хотите договариваться».

Все доводы Посла были тщетны, и на замечание его, что наши войска выступят за границу, если Французская армия перейдет за Одер, Наполеон отвечал: «Мое положение различествует от вашего. Земли, где стоят мои армии, принадлежат мне или моим союзникам. Варшавское Герцогство под моим покровительством; Король Саксонский член Рейнского Союза; Король Прусский мой союзник: и я должен защищать их. Но вы не можете перейти ваших границ, не нарушив прав чужого владения. В Варшавском Герцогстве найдете вы сопротивление, и, если последует оружейный или пистолетный выстрел, я приму его за объявление войны. Не получая долго ответа на посланные с Чернышевым предложения, я беспокоился и, предвидя скорое начатие военных действий, велел Даву отражать вас. Я также приказал Лористону и Посланникам Рейнского Союза в Петербурге выехать оттуда, когда они узнают о переходе ваших войск за границы. Если вы будете стоять за Неманом или даже займете Мемель, я не тронусь за Вислу; но если перейдете через Неман, вступите в Кенигсберг или Варшавское Герцогство, Даву атакует вас. Я прикажу Лористону остановиться в Мариенверде и ожидать, кто будет назначен вашим Государем для переговоров». – «Но, может быть, между тем военные действия уже начнутся», – заметил Князь Куракин. «Тогда я предложу перемирие, – отвечал Наполеон. – Поговорите с моим Министром Иностранных Дел и подпишите перемирие, первым действием которого будет отступление ваше за Неман. В случае если бы Кенигсберг был уже занят, войска мои отойдут за Пассаржу. Повидайтесь с Министром, но не настаивайте в условиях, которых я не могу принять. Если же вам непременно велено предложить их, дайте такой оборот делу, чтобы мне не быть вынужденным отвергнуть ваши требования»[18].

Двусмысленность последних слов Наполеона была в совершенной противоположности с тем, что говорил он при начале аудиенции, где решительно отказался выводить войска из Пруссии. Неясность и темнота последних выражений его, подававших некоторую, хотя, впрочем, слабую надежду на согласие, свидетельствовали, что в нем самом происходила какая-то борьба, что, готовый двинуться на Россию, он, по временам, еще колеблется. Однако не более одних суток оставался он в нерешимости. Министр Иностранных Дел Маре, с которым Князь Куракин имел совещание, немедленно после аудиенции у Наполеона, не только не воспротивился предложениям Государя, но даже согласился на проекты двух конвенций: одной о перемирии, на случай, если военные действия уже восприяли начало, а другой о выступлении Французов из Пруссии и Померании, и статьях касательно торговли. Проекты приготовлены были Князем Куракиным на другой день. Оставалось утвердить их подписью, для чего Маре хотел испросить приказания Наполеона. Судя по словам его, казалось не подверженным сомнению, что он получит на то повеление; казалось, что мир не нарушится и не возгорится война, кровопролитнейшая из всех, веденных в новейшие времена. Случилось противное. Наклонность Наполеона к миру была мгновенна и уступила место обуревавшей его страсти к бранным тревогам. Вскоре, по-прежнему, взяла над ним верх очаровательная для него мысль: одержать еще новые победы, вступить с торжеством в одну из Русских столиц или в обе вдруг, приковать к своей колеснице еще одну Державу, величайшую из Держав вселенной!

Ровно две недели, каждый день, наш Посол, письменно и словесно, обращался к Маре о подписании конвенции, для начатия потом переговоров. Маре всякий раз извинялся неимением еще повелений. «Такие отзывы, – доносил Князь Куракин, – беспрестанные отлагательства, пустые извинения достаточно доказывают, что Наполеон не намерен принять наших предложений и предпочитает вести войну, для остановления коей единственным средством было бы согласие на требования Государя. Во всем видна только цель Наполеона выиграть время и оставить нас в неизвестности»[19]. Между тем все предвещало неминуемую войну. Полмиллиона войск толпились между Рейном и Одером. Короли Вестфальский и Неаполитанский, Вице-Король Италийский и все Маршалы были уже при корпусах, вверенных начальству их. Наполеон учреждал народную стражу на время своего отсутствия и составлял положение о регентстве на случай своей смерти. Гвардия выступила из Парижа; тронулись оттуда экипажи и верховые лошади Наполеона; везде говорили о скором, непременном его отъезде. Положение Князя Куракина становилось час от часу затруднительнее. Маре не давал ему ответа; Прусский Посланник избегал его; Австрийский посол, Князь Шварценберг, издавна с ним дружный, уехал из Парижа, не сказав ему ни слова. После самых убедительных домогательств Посол наш был приглашен Министром Иностранных Дел на совещание. Желая, чтобы конференция сия не прошла, как все предшествовавшие, в бесплодных прениях, Князь Куракин отвечал принятием приглашения, но с условием, что потребует паспортов, если в предстоящем заседании не получит удовлетворительного отзыва. «К сему поступку, – доносил он ГОСУДАРЮ, – обязывали меня честь, совесть, достоинство Вашей Империи, тем более что чрез сутки назначался отъезд Наполеона к армии». Но и эта конференция, самим Французским Министром назначенная, не состоялась. Маре только спросил письменно у Князя Куракина: имеет ли он полномочие на заключение договора? На другой день, не повидавшись с нашим Послом, уехал он из Парижа в Дрезден, не дав ему ответа и не снабдив его требованными паспортами. Вслед за Министром Иностранных Дел должен был и Наполеон отправиться в Дрезден.

Государю неизвестно было, как примет Наполеон решительные Его предложения и согласится ли очистить Пруссию и Померанию, для начатия потом переговоров. В случае отказа Наполеона остановить дальнейшее движение своих войск и переправы их на правый берег Одера, Государь, решась принять это за объявление Войны, положил выступить за границы и действовать наступательно. Для перехода через Неман избраны были три пункта: Олита, Мереч и Гродно. В непроницаемой тайне и под видом сплавки хлеба и леса в Кенигсберг свозили на сии пункты большие запасы продовольствия, а для построения мостов лес, якоря, канаты[20]. Корпусным командирам разосланы были повеления о принятии нужных мер к выступлению, по первому о том известию. Куда им следовать, где переходить границу и как потом действовать, все подробно было объяснено в повелениях, данных им в конвертах, запечатанных Императорской печатью. Корпусным командирам разрешалось вскрыть конверты не прежде, как по получении приказаний к выступлению. Все было готово к походу за Неман, если бы значительные силы Наполеона показались на правой стороне Одера, как вдруг новое политическое происшествие разрушило наступательные предначертания и заставило помыслить об ином роде войны – действиях оборонительных.

Австрия, до Марта месяца 1812 года, не заключала с Францией никаких обязательств; но, видя приближение разрыва России с Наполеоном, собирала в Галиции наблюдательный корпус, желая в возгоравшейся войне сохранить вооруженный нейтралитет. Наполеон не согласился на сие желание и требовал, чтобы Венский Двор соединился с ним союзным договором[21]. Победителю не могли отказать; Австрийский Посол в Париже, Князь Шварценберг, получил приказание заключить союзный договор, который и подписан 2 Марта. Сущность его состояла в том, что Австрия и Франция ручались в неприкосновенности своих владений и обязывались, в случае нашествия на них, помогать одна другой 30-тысячным корпусом. Наполеон желал первоначально, чтобы сей корпус состоял из 50 000 человек, на что, однако же, не склонился Император Франц. Во время войны России с Францией Австрия обязывалась выставить обещанные 50 000 к Апрелю и подчинить их начальству Наполеона, с тем чтобы корпус не был раздробляем, но оставался всегда в совокупности. Наполеон ручался, что Галиция останется за Австрией, которой, однако, предоставлялось на волю, если она пожелает, обменять Галицию на Иллирию. В случае счастливой войны против России Наполеон обещал Венскому Двору вознаграждение за его участие. Он хотел, чтобы начальство над вспомогательным Австрийским корпусом было поручено одному из Эрцгерцогов, дабы тем показать всему свету, сколь тесен союз его с Австрией; но предложения, сделанные по сему предмету Эрцгерцогам Карлу и Иоанну, не были ими приняты, и Главнокомандующим назначен Князь Шварценберг.