Аркадий и Борис Стругацкие - А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1

• Название: А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1
• Автор: Аркадий и Борис Стругацкие
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-7921-0695-9 (TF), 5-699-17144-4 (Эксмо), 5-699-17252-1 (Эксмо).

А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1 Собрание сочинений выдающихся отечественных фантастов - Аркадия и Бориса Стругацких. Десятитомник издавался в двух оформлениях: стандартном для серии "Отцы-основатели. Русское пространство" и в более ярком переплете. В заливке присутствуют оба варианта оформления Оформление серии "Отцы-основатели. Русское пространство" А. Саукова. Иллюстрации на обложках В. Нартова Повести из «Предполуденного цикла». Содержание: Том 1. "Страна багровых туч" А.и Б. Стругацкие Страна багровых туч (повесть), с. 5-314 А.и Б. Стругацкие Путь на Амальтею (повесть), с. 315-396 А.и Б. Стругацкие Стажеры (повесть), с. 397-626 В. Курильский. Комментарии (статья), с. 627-637    

---

— Mon dieu,— тихо сказал Моллар и снова лег навзничь.

— А, все это ерунда, барахтанье,— сказал Дауге.— Конечно, Быков не способен сидеть спокойно, когда костлявая берет нас за горло. Пошли. Пойдемте, Шарль, мы уложим вас в амортизатор. Приказ капитана.

Они взяли Моллара под руки с двух сторон, подняли и повели в коридор. Голова Моллара болталась.

— Mon dieu,— бормотал он.— Простите. Я есть весьма плёхой межпланетнйкь. Я есть только всего радиооптйкь.

Это было очень трудно — идти самим и тащить Моллара, но они все-таки добрались до его каюты и уложили радиооптика в амортизатор. Он лежал в длинном, не по росту, ящике, маленький, жалкий, задыхающийся, с посиневшим лицом.

— Сейчас вам станет хорошо, Шарль,— сказал Дауге.

Юрковский молча кивнул и сейчас же сморщился от боли в позвоночнике.

— П-полежите, отдо-охните,— сказал он.

— Хорошё-о,— сказал Моллар.— Спасибо, товарищи.

Дауге задвинул крышку и постучал. Моллар постучал в ответ.

— Ну, хорошо,— сказал Дауге.— Теперь бы нам костюмы для перегрузок...

Юрковский пошел к выходу. На корабле было только три костюма для перегрузок — костюмы экипажа. Пассажирам при перегрузках полагалось лежать в амортизаторах.

Они обошли все каюты и собрали все одеяла и подушки. В обсерваторном отсеке они долго устраивались у перископов, обкладывали себя мягким со всех сторон, а потом легли и некоторое время молчали, отдыхая. Дышать было трудно. Казалось, на грудь давит многопудовая гиря.

— П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки,— сказал Юрковский.— П-пришлось сбрасывать в-вес.

— Да,— сказал Дауге.— Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии со специями?

— В-вкусная вещь, правда? — сказал Юрковский.— Наш штурман в-вез тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в ч-чемодане.

— Ну? — сказал Дауге.— Опять? Ну и лакомка! Ну и контрабандист! Его счастье, что Быкову сейчас не до этого.

— Б-быков, наверное, еще н-не знает,— сказал Юрковский.

«И никогда не узнает»,— подумал он. Они помолчали, потом

Дауге взял дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо.

— Кольцо у Юпитера? — презрительно сказал Дауге.

— Да,— сказал Юрковский.— Я давно это подозревал. И теперь вот убедился.

— Нет,— сказал Дауге.— Все-таки это не кольцо. Это полукольцо.

— Ну, пусть полукольцо,— согласился Юрковский.

— Кангрен большой молодец,— сказал Дауге.— Его расчеты просто замечательно точны.

— Не совсем,— сказал Юрковский.

— Это почему же? — осведомился Дауге.

— Потому что температура растет заметно медленнее,— объяснил Юрковский.

— Это внутреннее свечение неклассического типа,— возразил Дауге.

— Да, неклассического,— сказал Юрковский.

— Кангрен не мог этого учесть,— сказал Дауге.

— Надо было учесть,—сказал Юрковский. — Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть.

— Просто тебе стыдно,— сказал Дауге.— Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно.

— Балда ты,— сказал Юрковский.— Я учитывал неклассические эффекты.

— Знаю,— сказал Дауге.

— А если знаешь,— сказал Юрковский,— то не болтай глупостей.

— Не ори на меня,— сказал Дауге.— Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому сам видишь какая.

— Это тебе такая цена,— рассердился Юрковский.— До сих пор не читал моей последней статьи.

— Ладно,— сказал Дауге,— не сердись. У меня спина затекла.

— У меня тоже,— сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.— П-посмотри-ка,— сказал он.

Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:

— Скучно.

Он поправил подушки и снова лег на спину.

— Этого еще никто не видел,— сказал Дауге.— Это свечение металлического водорода.

— Т-таким н-наблюдениям,— сказал Юрковский,— грош цена. Может, пристроим к п-перископу с-спектрограф?

— Глупости,— сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину.— Жалко,— сказал он.— Ведь этого еще никто никогда не видел.

— Д-до чего м-мерзко ничего не делать,— сказал Юрковский с тоской.

Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь.

— Что ты? — спросил Юрковский.

— Тише,— сказал Дауге,— Послушай.

Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.

— Что это? — спросил Дауге.

— Не знаю,— отозвался Юрковский вполголоса. Он сел.— Может быть, это двигатель?

— Нет, это оттуда.— Дауге махнул рукой в сторону перископов.— Ну-ка...— Он опять прислушался, и снова послышалось нарастающее гудение.

— Надо поглядеть,— сказал Дауге.

Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа.

— Смотри! — закричал он.

Юрковский тоже подполз к перископу.

— Смотри, как здорово! — крикнул Дауге.

Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько мгновений обсерваторный отсек заполнился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.

— Эй, в обсерватории! — раздался в репродукторе голос Быкова.— Что это за бортом?

— Ф-феномены,— сказал Юрковский, пригнув голову к микрофону.

— Что? — спросил Быков.

— П-пузыри какие-то,— пояснил Юрковский.

— Это я и сам вижу,— проворчал Быков и замолчал.

— Это уже не металлический водород,— сказал Юрковский, почти не заикаясь.

Пузыри исчезли.

— Вот,— сказал Дауге.— Диаметры: пятьсот, девятьсот и три тысячи триста метров. Если, конечно, здесь не искажается перспектива. Больше я не успел. Что это может быть?

В розовой пустоте пронеслись еще два пузыря. Вырос и сейчас же смолк густой басовый звук.

— М-машина п-планеты р-работает,— сказал Юрковский.— И мы никогда не узнаем, что там происходит...

— Пузыри в газе,— сказал Дауге.— А впрочем, какой это газ — плотность как у бензина...

Он обернулся. На пороге открытой двери сидел Моллар, прислонившись виском к косяку. Кожа на его лице вся сползла к подбородку от тяжести. У него был белый лоб и темно-вишневая шея.

— Это есть я,— сказал Моллар.

Он перевалился на живот и пополз к своему месту у казенника. Планетологи молча смотрели на него, затем Дауге встал, взял две подушки — у себя и у Юрковского — и помог Моллару устроиться поудобнее. Все молчали.

— Очень тоскливо,— сказал наконец Моллар.— Не могу один. Хочется говорить.— Он делал самые невообразимые ударения.

— Мы очень рады вам, Шарль,— сказал Дауге совершенно искренне.— Нам тоже тоскливо, и мы все время говорим.

Моллар попытался сесть, но раздумал и остался лежать, тяжело дыша и глядя в потолок.

— А к-как жизнь, Шарль? — спросил Юрковский с интересом.

— Жизьнь хорошё-о,— сказал Моллар, бледно улыбаясь.— Только мало.

Дауге лег и тоже уставился в потолок. «Мало,— подумал он,— гораздо меньше, чем хочется». Он выругался вполголоса по-латышски.

— Что? — спросил Моллар.

— Он ругается,— объяснил Юрковский.

Моллар вдруг сказал высоким голосом: «Друзья мои!» — и планетологи разом повернулись к нему.

— Друзья мои! — сказал Моллар,— Что мне дьелатть? Ви есть опытные межпланьетники! Ви есть большие льюди и геройи. Да, геройй! Mon dieu! Ви смотрели в глаза смерти больше, чем я смотрелль в глаза девушки,— Он горестно помотал головой.— И я совсем не есть опытний. Мне страшно, и я хочу много говорить сейчас, но сейчас уже близок конец, и я не знаю как. Да, да, как надо сейчас говорить?

Он смотрел на Дауге и Юрковского блестящими глазами. Дауге неловко пробормотал: «О черт» — и оглянулся на Юрковского. Юрковский лежал, заложив руки за голову, и искоса глядел на Моллара.