Майкл Скотт - Восточные страсти

• Название: Восточные страсти
• Автор: Майкл Скотт
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-87322-373-4

Это величественная сага о стремительных клиперах и о людях, которые их строили, чтобы бороздить моря и покорять мир.

Семейство Рейкхеллов, преуспевающих судовладельцев из Новой Англии, ведет прибыльную торговлю в Китае. Но на пути встают заклятые враги, которые не брезгуют ничем, чтобы сокрушить и уничтожить соперников.

Могучая корабельная империя Рейкхеллов — торговцев со сказочными странами Востока — снова в опасности, а сердце Джонатана Рейкхелла разбито внезапной смертью жены… Сможет ли он противостоять самому страшному оружию своего врага, маркиза де Брага — рыжеволосой обольстительнице Эрике, чьи страстные поцелуи таят в себе смерть?

Майкл Уильям Скотт — создатель увлекательных семейных саг «Хроника Кентов», «Австралийцы» и серии «Фургоны идут на Запад». Тетралогия о семействе Рейкхеллов прочно лидирует в списках бестселлеров. Глубокое знание Востока и талант делает Скотта замечательным проводником и спутником в захватывающих приключениях героев.

---

— Я уже метал ножики таким способом, — сказал он. — У моего дяди, Джонатана Рейкхелла, есть целая коллекция индонезийских ножей для метания, и он научил меня ими пользоваться.

Слуга радостно улыбнулся и закивал.

— Я не знал, что ты — племянник мастера Рейкхелла. Это многое объясняет.

Дэвид показал ему на мишень.

— Я рад, что дяди Джонатана нет с нами, — сказал он. — Он задал бы мне взбучку. Ты заметил, что я ни разу не попал в яблочко? Ни разу!

Яванский телохранитель остолбенел. Этот удивительный ребенок не только не был удовлетворен достигнутым, но, казалось, всерьез полагал, что в состоянии регулярно попадать в яблочко!

— Неужели ты считаешь, что способен на это? — вежливо осведомился он.

Отец и дядя Джонатан учили Дэвида никогда не хвастаться, но он все-таки чуточку зазнался.

— Естественно, способен, — сказал он и, подбежав к дереву, вытянул из него несколько ножей. После этого он отошел обратно к линии, которую он сам провел каблуком в пыли, и застыл неподвижно, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Он понимал, что никакие обстоятельства не смогут послужить оправданием его бездарного метания. Оправдываться в его семействе было не принято, и мальчик сызмальства усвоил принцип: «Результаты говорят сами за себя».

Тщательно прицелившись, Дэвид размахнулся и метнул нож. К его неописуемой радости, оружие пронзило нетронутый до этого центр мишени.

Успокоив дыхание, мальчик, целясь с каждым разом все более уверенно, быстро выпустил в цель один за другим подряд три ножа. Все они так же плавно вошли в сокровенный круг. Телохранитель, казалось, потерял дар речи и обрел его только тогда, когда завидел двух служанок Толстого Голландца — девушек, все одеяние которых, по воле хозяина, состояло из длинных юбок, а спины прикрывали ниспадающие, увитые яркими цветами волосы. Почтительно потупя взгляд, мягко ступая босыми ногами по дорожке сада, девушки шли по направлению к роще. Вид утыканной ножами мишени, казалось, не произвел на них никакого впечатления. Поприветствовав их, телохранитель попросил мальчика метнуть оружие еще раз.

Дважды целился Дэвид, и дважды нож вонзился в центр мишени.

— Смотрите, — провозгласил телохранитель, тыча пальцем по направлению мишени, — и хорошенько запомните то, что сейчас видели. Запомните, что не я, а этот ребенок метал ножи.

Пробираясь сквозь густые дебри растительности, которая, казалось, была здесь дикорастущей, у опушки рощи появились Чарльз Бойнтон с девушкой-служанкой, которую Толстый Голландец предоставил Бойнтону, чтобы тот не слишком скучал, находясь под его крышей. Они шли не спеша, рука Чарльза обвила стройный стан девушки, а ладонь укрывала ее обнаженную грудь. Он давно уже привык к порядкам, заведенным в доме у Голландца, и, однако, не переставал восхищаться ими. И, разумеется, те девицы, которым Голландец платил солидные деньги за их службу, никогда не возражали и не жаловались, а, наоборот, с видимым удовольствием становились временными любовницами Чарльза.

Заметив, что в центре собравшейся компании стоит его сын, Чарльз счел за лучшее освободить девушку из своих объятий. Конечно, Дэвид стал более искушенным в жизни, с тех пор как окунулся в экзотический мир и иную культуру, но все равно оставалось нечто, о чем его сыну рано было знать.

Две другие без излишеств одетые девицы и телохранитель заговорили в один голос. Познания Чарльза в яванском наречии находились в зачаточном состоянии, и он внимательно прислушался к быстрому лепету, пытаясь склеить воедино понятные кусочки. Ему вдруг стало ясно, что они восторгаются достижениями его сына. Он усмехнулся и кивнул головой.

— Да, ты все неплохо сделал, мальчик, но я-то знаю, что ты способен на большее. Ножи, торчащие по краям мишени, говорят о том, что некоторое время ты витал в облаках. Запомни навсегда — если хочешь метко бросать нож, тебе нужно полностью сосредоточиться на своих действиях. В другой ситуации тебе будет не до мечтаний.

В это время одна из девушек, цветом кожи чуть побледнее своих подружек — в ее угольно-черные волосы были посажены две белые орхидеи — быстро приблизилась к Чарльзу, тут же приковав к себе его внимание. Он не помнил, видел ли ее раньше. Но она показалась ему еще более привлекательной, чем та, с которой он провел ночь.

— Хозяин хочет вас видеть, — сказала она и, не дожидаясь ответа, повернулась на пятках, как бы предлагая ему последовать за собой через лабиринты сада.

Посреди небольшой поляны возле дома, под ветвями специально посаженных здесь пальм, которые отбрасывали желанную тень, в своем обычном плетеном кресле с массивной спинкой в форме павлина сидел Толстый Голландец. И, как всегда, одет он был в старомодную, с вырезом, рубашку и бриджи из грубой небеленой парусины. Единственное, что изменилось в нем со времени последней встречи — так это размеры: Толстый Голландец заметно раздался. Капельки пота скатывались по его мясистым щекам и увлажняли рубашку, которая оттопыривалась под мощным напором живота. Его перегруженное изрядным весом тело, по-видимому, страдало от нестерпимой жары и повышенной влажности на Яве, но он не проявлял ни малейших признаков неудовольствия и, казалось, сполна наслаждался ласковым ветерком, которым служанки, лениво помахивая огромными веерами из пальмовых ветвей, услаждали своего хозяина.

Как обычно, вовсю галдели попугаи, которые чувствовали себя здесь по-хозяйски. Один их вид раздражал Чарльза. Он сразу вспоминал подаренного ему Голландцем попугая, которого тот прислал в Лондон. Попугай в совершенстве владел всем набором голландских ругательств, что и выяснилось в тот день, когда у Бойнтонов обедал голландский посол. Самому Чарльзу еще предстояло вымаливать прощение сэра Алана и Джессики; попугай же теперь принадлежал Дэвиду. Чарльз пообещал себе, что непременно откажется, если Голландцу придет в голову сделать ему еще один подарок.

Голландец перечитывал какой-то документ, держа его перед самыми глазами. Несмотря на то что он явно нуждался в очках для чтения, он почему-то отказывался носить их. Заметив приближение гостя, он отложил в сторону бумаги, которые просматривал с таким вниманием, а когда Чарльз находился уже рядом, выпятил отвисшие губы в карикатурной попытке усмехнуться.

— Итак, ты с толком проводишь здесь время, а? Хе-хе-хе. — Смех его, как всегда, был не слишком веселым.

— Я отлично себя здесь чувствую, — сказал Чарльз, а подружка села у его ног на землю и приникла головой к его коленям. И вполне естественно, что рука Чарльза стала ласково поглаживать девичье плечико.

Но Голландец, похоже, умел разгадывать чувства и мысли других людей.

— Ты увидел девочку, которая тебе приглянулась больше, чем эта.

— Ну что ж, если ты об этом заговорил, — чуть помешкав, ответил Чарльз, — юная леди, которую ты послал за мной, просто прелестна.

— А, ты имеешь в виду Маргалу, — сказал Голландец. — Хе-хе-хе. Но, к сожалению, она пока для тебя недоступна. Она еще девственница, и я приберегу ее для особого случая. — По тому, как он говорил о девушках, нетрудно было догадаться, что для него они не более чем товар, предмет потребления, точно такой же, как его корабли, с помощью которых он вел столь бойкую торговлю со всем миром.

Внезапно благодушное выражение исчезло с лица Голландца, и в голосе его появились жесткие нотки.

— Ты дал понять, что хотел обсудить дело огромной важности, — сказал он. — О чем же пойдет речь?

Стараясь говорить без спешки и выражать мысли как можно более внятно, Чарльз обрисовал свой план, в соответствии с которым он собирался приобрести значительное количество черного перца, после чего голландские власти должны будут запретить экспорт так называемого черного золота под флагом любого судна, включая голландское. Голландец слушал молодого английского друга, не спуская с него водянистых голубоватых глаз. Он уже не пытался бороться с ручьями пота, струившимися по его полным щекам и скулам. Девушки-рабыни замахали веерами поэнергичнее, но это, казалось, не могло принести ему облегчения.

Чарльз закончил, упомянув, что они с Джонатаном ожидают участия Голландца в операции, и назвал те цифры, которые, как считала Молинда, должны были склонить Голландца к участию в этой выгодной сделке.

В зрачках Голландца сверкнул алчный огонек, и он потер свои пухлые ладони.

— А я ведь всегда говорил, Чарльз, что есть в тебе зачатки гениальности. Хе-хе-хе. Теперь я это знаю точно.

— Значит, ты согласен с нашим планом?

— Считаю его просто блестящим!

— И ты готов стать нашим компаньоном?

Голландец растянулся в своем плетеном кресле и издал ленивый смешок.

— Весьма любопытное дело, хе-хе-хе. Те условия, которые вы мне предлагаете, настолько мне нравятся, что я даже не знаю, стоит ли требовать большего. И я уверен, что тебе об этом было известно заранее. — Он бросил пронзительный взгляд на своего гостя. — У меня странное ощущение, что перед тем как сделать мне это предложение, ты обстоятельно посоветовался с Молиндой. Она одна может знать те условия, против которых я не умею возражать.