Николай Добрюха - Как убивали Сталина

• Название: Как убивали Сталина
• Автор: Николай Добрюха
• Издательство: Издательско-полиграфическое объединение «У Никитских ворот»
• Жанр: Политика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91366-004-6

После издания книги «Как убивали Сталина» все существовавшие версии (мемуары, учебники, энциклопедии и разнообразные монографии), относящиеся к смерти вождя, теряют смысл и превращаются в политическую макулатуру. Эта книга не для того, чтобы обвинять или восхвалять, а для того, чтобы знали, как это было.

Отрывки из этой книги публиковали: «Известия», «Российская газета», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», «Совершенно секретно», «Независимая газета», «Новая газета», журнал «Огонек» и другие отечественные и зарубежные издания. Еще до выхода в свет сообщения о главах из этой книги попали в выпуски новостей центрального телевидения.

---

Вот ответственность(!) — ответственность за порядок в стране, ответственность за экономику государства, ответственность за сохранение нации, в том числе и за счёт возвращения к полноценной жизни неисчислимой преступной массы беспризорников. На всех направлениях Дзержинский одержал победу. Кроме одного. Оно и свело его в могилу.

Этим направлением оказалась политика. Неслучайно за 18 дней до своей трагической кончины 2 июля 1926 года он страстно напишет Председателю Совнаркома А. Рыкову: «Политики этого правительства я не разделяю». Именно «политика этого правительства» убила Дзержинского. Началось это давно, но впервые основательно дало себя знать 16 марта 1923 года, когда в адрес руководителя Рабоче-Крестьянской Инспекции В. Куйбышева было направлено следующее откровение: «…чтобы наша система государственного капитализма, т. е. само… Государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов, проблему завоевания этой среды, преодоления её психологии и вражды. Это значит, что проблема эта может быть разрешена только в борьбе.

Каково настоящее положение. Надо прямо признаться, что в этой борьбе до сих пор — мы биты. Активна и победоносна другая сторона. Неудержимое раздутие штатов, возникновение всё новых и новых аппаратов, чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества — этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения, нерадения, вопиющая бесхозяйственность, характеризующая наш, так называемый, «хозрасчёт», преступления, перекачивающие госимущество в частные карманы.

…всё более истощается основной доставшийся нам капитал, и всё большее бремя ложится на крестьянство…»

Под этими словами Дзержинского и сегодня подпишутся все законопослушные граждане и прежде всего предприниматели, бесконечно уставшие от бумажной волокиты и безделья, от беспредельного произвола и поборов постсоветского чиновничества. Не знаю, кто начал изображать Дзержинского кровожадным убийцей, не разбирающим правых и виноватых?! Между тем в сверхсекретных и до сих пор закрытых архивах я обнаружил такие предложения первого председателя ЧК, которые протестовали против негласно утверждённой, безоглядной практики репрессий. В том же письме Куйбышеву, например, предлагается в корне изменить существующий порядок арестов: «Руководство в этой борьбе… должно всецело принадлежать руководителю данного ведомства (органа). Без его согласия аресты и привлечения к следствию его сотрудников по делам, связанным с этой борьбой, не допускаются.

<…> Аресты и предание суду должны производиться лишь в том случае, если предрешено, что данное лицо вредно для производства, что оно должно быть изъято навсегда и нет нужды его пробовать исправить и покорить делу путём прощения.

<…> В систему мер воздействия и покорения себе (государству, — НАД.) — чиновничества — необходимо ввести беспощадное уничтожение преступлений и бесхозяйственности по намеченной системе и плану (определённые кампании — с широким оповещением и предупреждением) путём изъятия и наказаний (вплоть до террора). Эти изъятия необходимы и для воздействия на трудолюбие и производительность труда остающихся и для сокращения массы чиновничества — голое сокращение в одном месте даёт увеличение в другом. Изъятым чиновничеством следует колонизовать Север и безлюдные безинтеллигентские местности (Печора, Архангельск, Туруханка).

<…> Оказание всемерной помощи и поддержки честным хозяйственникам, тем, которые сознают свои ошибки, которые, руководя, учатся делу и изучают его, и сознают, что делают промахи, и что должны учиться.

<…> Поднятие — при максимальном сжатии аппаратов — жалования до реального прожиточного уровня. Борьба с системой подкупа спецов — путём безумно высоких ставок. Эта система не примирила с нами спецов, а породила чувство безответственности и безнаказанности, и презрения к нам…»

Когда читаешь всё это, невольно начинаешь думать, что Путин успел ознакомиться с предложениями Дзержинского прежде, чем они попали в мои руки. Уж очень схожи подходы президента теперешней России с теми, что предлагал Феликс Эдмундович. Неслучайно, наверное, Путин никогда не говорил о нём плохо. Видимо, знал, что говорит… Только непорядочные и неосведомлённые люди, знающие о том, что было, лишь по слухам, после приведённых выше слов решатся выставлять личность этого легендарного человека в качестве «жестокого железного пугала».

Впрочем, если у кого-то закрадываются сомнения насчёт человечности Дзержинского, рассекречу здесь ещё один неизвестный, быть может, даже и самому Путину документ от 24.12.26 г., а именно письменное свидетельство сестры Дзержинского Ядвиги Эдмундовны: «Он очень любил Христа… Заветы Христа глубоко были вкоренены в его сердце… В 1893 г. Феликс хотел из гимназии перейти в Духовную Семинарию, чтобы в будущем остаться ксендзом, но преподаватель Закона Божьего в гимназии, ксендз Ясинский, отговорил его от этой мысли, так как Феликс был слишком весел и кокетлив, ухаживал за гимназистками, а те влюблялись в него по уши…

<…> В 1894 г. Феликс увлёкся чтением книг разных философов, <…> которые своим материализмом отвлекли его от религии, но уважению личности Христа Феликс остался верен надолго, а может быть, до смерти — не знаю».

При прежней власти такие признания сестры о брате «железном Феликсе», конечно, не были известны широким массам. Хотя, казалось бы, что тут странного, что многие совершенно неверующие люди, в том числе и Дзержинский, могли и могут искренне симпатизировать самоотверженному главному герою Нового Завета, разделяя многие его поступки и заповеди?! Разве не могли на всю жизнь запасть в душу будущему борцу за всеобщую справедливость такие строки из Евангелия от Луки: «И спросил Иисуса некто из начальствующих (выделено мной, — НАД.): …что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: …знаешь заповеди: не прелюбодействуй; не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй; почитай отца и матерь твою. Он же сказал: всё это сохранил я от юности моей. Услышав это, Иисус сказал ему: ещё одного не достаёт тебе: всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах… Он же, услышав это, опечалился, потому что был очень богат. Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие… И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними».

Теперь, зная свидетельство сестры и письма Куйбышеву, другим представителям «верхов», можно сказать, что действительно до самой смерти Дзержинский мог сохранить верность заветам Христа по отношению к начальствующим и простым смертным.

Второе откровение Дзержинского

В прежние годы мы привыкли слышать, что Дзержинский — «рыцарь без страха и упрека»; никогда, нигде, ни в чём несдающаяся несгибаемая личность… Так оно и было, но… до поры до времени, до того времени, как этот действительно кристально чистый, честный и справедливый человек впал в полное отчаяние, столкнувшись с системой, которую представляла власть бюрократов и политических выскочек в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова и им подобных. Здесь надо заметить, что Сталин, «сделавшись генсеком», при всём своём умении «сосредоточивать в одних руках необъятную власть» тогда ещё (к 1926 г.) всей полнотой власти не обладал. Главная, исполнительная власть находилась в те годы (особенно с 1923 по 1930 гг.) у группы Рыкова, наследовавшего после смерти Ленина (в 1924 г.) пост Председателя Совнаркома и СТО (Совет Труда и Обороны). Так продолжалось до конца 1930 года, когда оформилась почти неограниченная власть Сталина, а именно вместо Рыкова Председателем Совнаркома был назначен ближайший соратник нового вождя — В. М. Молотов. С этого времени не только партийная, но и государственная власть, можно сказать, перешла в одни руки, возможность чего ещё 3 июля 1926 года (т. е. за 17 дней до своей внезапной смерти) в одном из последних писем предостерегающе предсказывал в каком-то демократическом порыве Дзержинский: «Если не найдём правильной линии в управлении страной и хозяйством — оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдёт своего диктатора — похоронщика революции, — какие бы красные перья ни были на его костюме. Все почти диктаторы ныне — бывшие красные — Муссолини, Пилсудский…»

Вопрос поиска «правильной линии в управлении страной и хозяйством» в годы НЭПа особенно невыносимо стал мучить Дзержинского, начиная с конца 1925 года и… вплоть до самой смерти 20 июля 1926 г. Именно в эти исключительно тяжёлые для него месяцы и дни были написаны наиболее откровенные и отчаянные письма, многие из которых так и не дошли до своих адресатов.