Михаил Лубягов - В боях за Ельню. Первые шаги к победе

• Название: В боях за Ельню. Первые шаги к победе
• Автор: Михаил Лубягов
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1276-3

В этой книге нет вымышленных героев, нет выдуманных ситуаций. Это документальный репортаж из 1941 г., подробный рассказ о знаменитой Ельнинской оборонительно-наступательной операции. Используя архивные материалы, публикации периодической печати, исторические исследования и воспоминания участников, автор день за днем и час за часом прослеживает, как готовилась и проводилась трудная военная операция.

---

Вдумавшись в эти цифры, можно представить, как поредели части и подразделения 19-й стрелковой, которая вот уже три недели продолжала бой за Ельню. В других соединениях, сражавших рядом с ней, обеспечение личным составом было не лучше. Это Ракутин хорошо знал, и потому с разрешения Жукова к новому наступлению в полном составе привлекались 107-я и 100-я стрелковые дивизии, увеличивалось количество артиллерии, с полной нагрузкой предполагалось использовать батареи PC, привлекалась 38-я авиационная дивизия генерала И.И. Евсеева.

Утром приступил к работе новый начальник штаба армии — генерал-майор Кондратьев, обстрелянный в приграничных боях. Войну он встретил в должности начальника штаба 3-й армии, которой командовал генерал-лейтенант В.И. Кузнецов, и испытал вместе с входившими в нее соединениями всю тяжесть внезапного удара Гитлера. Бои за Гродно, отход сначала 56-й, затем 87-й и 27-й стрелковых дивизий на Новогрудок, сопровождавшиеся непрерывными жестокими боями, все это еще свежо было в памяти Кондратьева, служило уроком в организации боев за освобождение Ельни. Он сразу же включился в штабные дела, способствуя подготовке ответственнейшего наступления.

Как и требовал Жуков во вчерашнем вечернем приказе, Ракутин и полковник Иванов успели своевременно, к 12 часам дня, отработать план наступления и отослать его с нарочным в штаб фронта. Но генерал армии Жуков сам прибыл в Волочек, где Ракутин собрал командиров дивизий и артиллерийских полков, включенных в опергруппу, с начала до конца вел это ответственное совещание.

В условиях некоторой стабилизации линии фронта, перехода захватчиков к обороне, была возможность готовить наступление по всем правилам военного искусства, и Жуков старался сполна использовать эту возможность. Энергичный, уверенный, что немцев можно бить, он часто появлялся на командных пунктах дивизий и полков, в траншеях и штабах. Его уверенность в победе переходила к командирам и красноармейцам, пехотинцам и артиллеристам.

На совещании с участием Жукова были оглашены три документа, четко определившие место каждого соединения в решающем наступлении.

Первым был зачитан «Боевой приказ войскам оперативной группы 24-й армии № 012». В нем содержались требования приказа командующего фронтом и более конкретно были охарактеризованы задачи каждого соединения. 42-й дивизион реактивных установок придавался 100-й дивизии генерал-майора Руссиянова, наносившей удар с рубежа Макаринки в направлении Чанцово — северо-западная окраина Ельни. 103-я моторизованная, 688-й стрелковый полк которой к утру овладел деревней Ушаково, наносила удар с рубежа Ушаково — Лаврово в направлении на Петрянино, Софиевку и далее на северо-западную окраину Ельни. 19-я, 120-я со 105-й дивизией получили задачу: в первый день наступления выйти на рубежи: 19-я — Прилепы — Налеты, 120-я — Лозинки — Рябинки, а во второй день овладеть юго-восточной окраиной Ельни.

106-й моторизованной дивизии ставилась задача к исходу первого дня достигнуть деревни Битяковка, второго — Леонидово. В Леонидове ее войска должны были соединиться с ударной группой полковника Миронова и окончательно разгромить оккупационные войска в Ельне.

Из приказа Жукова в приказ Ракутина полностью был перенесен первый абзац, характеризующий противостоящую сторону, которую надо победить, которую надо лишить выгодного выступа, нацеленного на Москву и позволяющего отрезать войска Красной Армии на Днепре, в районе Ярцева и Духовщины. Вот что говорилось в этом абзаце:

«В районе Ельня, на фронте Быково, Ушаково, Семешино, Клемятино, Малое Пронино, Большая Липня части противника мелкими группами занимают оборону. Разведкой установлено, что в этом районе действуют части 16-й пд, 248-й пд, 49-й мп 20-й тд, 86-й мп 29-й мд, 31-й и 41-й инжбаты. Дивизия СС и 10-я тд, по данным пленных, из района Ельня выведены. По тем же данным, ельнинская группировка противника имеет незначительное количество артиллерии».

Командование фронта, в том числе и Жуков, как и командование 24-й армии, явно недооценивали силы противника. Да, хорошо потрепанные ракутинскими войсками дивизия СС «Райх» и 10-я танковая были отведены на отдых и переформирование, но их сменили уже отдохнувшие и восстановившие свою боеспособность соединения. Советский историк В.А. Анфилов в книге «Провал “блицкрига”» пишет о противнике, сражаться с которым готовилась ракутинская опергруппа: «Немецкое командование беспокоилось за ельнинский выступ, стремясь сохранить его как плацдарм для наступления на Москву. Вскрыв подготовку советских войск к наступлению, как об этом говорит запись в журнале боевых действий за 7 августа, Гудериан в тот же день сменяет ослабленные части дивизии СС “Райх” и полк “Великая Германия” и вводит в излучину Ельни 46-й моторизованный и 10-й армейский корпуса» (с. 505).

В целом, как подсчитали историки после войны, на ельнинском участке фронта соотношение сил по пехоте было почти равным, в авиации и танках противник имел значительное превосходство (В пламени и славе. С. 128).

И все же Жуков и Ракутин, хотя и недооценивали противника, к сражению с ним готовились серьезно и основательно. Они решили задействовать восемь дивизий и целый ряд артиллерийских полков. О том, что Жуков делал ставку не на число бойцов, а на их умение и техническую оснащенность, говорит и тот факт, что было решено произвести перед атакой полуторачасовую артиллерийскую подготовку с расходом боеприпасов: пушечных — 1,75 боекомплекта, гаубичных — 1,5 комплекта.

В приказе не называлось время начала артподготовки, была по этому поводу лишь одна фраза: «Начало наступления по особому указанию».

Ракутин подписал боевой приказ № 012 в 13 часов 30 минут, ниже поставили свои подписи двое Ивановых — член Военного совета армии дивизионный комиссар Николай Иванович и начальник штаба опергруппы полковник Иван Матвеевич (ЦАМО РФ. Ф. 1058. Оп. 1.Д.5.Л.66).

Второй документ, прозвучавший на совещании, — Директива командования 24-й армии комиссарам и начальникам политотделов дивизий № 8 о борьбе с трусами и предателями, подписанная Ракутиным, членом Военного совета Ивановым и начальником политотдела армии Константином Кириковичем Абрамовым (ЦАМО РФ. Ф. 1054. Оп. 1. Д. 121. Л. 132). В целом в ней давалась положительная оценка войскам армии, однако отмечалось, что «… имели место факты трусости, когда над людьми довлел животный страх за свою жизнь, в результате чего целые подразделения (особенно в 19-й дивизии) разбегались от бомбежки авиации противника. Командир и комиссар 19-й дивизии преданы суду Военного трибунала за то, что распустили дивизию, не прекратили в дивизии паники, допустили бегство людей с поля боя, в результате чего Ельня была сдана противнику».

Скажем прямо: уважаемые люди из мухи раздували слона. Ельня, как помнит читатель, была занята фашистами 19 июля, после чего Я.Г. Котельников и В.И. Дружинин почти две недели командовали дивизией, смогли остановить вероломного врага на ельнинской земле. Только с приездом Жукова решили их судить. Но ни командарм, ни комфронтом, ни другие уважаемые люди, поставившие свои подписи под директивой, не были виновны в своей несправедливости. Обстановка требовала, иначе их самих могли обвинить в бездеятельности, нетребовательности, сокрытии и многих других грехах.

Вот и еще одна фраза из директивы: «Судом Военного трибунала уже осуждены и расстреляны перед войсками свыше 200 дезертиров». Попробуй, товарищ Сталин, сказать, что в 24-й плохо работают некоторые военачальники! Они действительно показывали личный пример бесстрашия, смелости, решительности. Они имели право ставить подпись под директивой, главное требование которой было выражено одной фразой: «Занятый рубеж должен отстаиваться до последнего бойца».

Герой Советского Союза Жуков, комментируя директиву, страстно говорил о патриотизме, мужестве и стойкости, но о «предательстве» Качалова широкому кругу сообщать не стал, так как не очень верил в услышанную от Мехлиса версию. Да и стоит ли высовываться впереди отца родного?

Третьим документом было «Обращение Военного совета армии к бойцам, командирам и политработникам» (ЦАМО РФ. Ф. 378. Оп. 11015. Д. 11. Л. 4). В нем развивалась мысль предыдущего: стоять насмерть! «Пусть в сердце каждого бойца, командира и политработника ярким пламенем горит священная ненависть к злейшему врагу человечества — фашизму, — говорилось в обращении. — Отомстим палачам за кровь и слезы наших матерей, жен и детей, за наши разрушенные города и сожженные села. Вперед на полный разгром фашистских оккупантов!»

Участники совещания, получив копии всех документов, спешно разъезжались в свои штабы. Им предстояла большая работа по доведению боевой задачи до каждого бойца. Настроение у всех было боевое, только один майор Утвенко, комдив 19-й, был хмур и грустен. Направляясь к своему броневику, он неожиданно оказался рядом с начальником политотдела армии Абрамовым. Ему было известно, что воронежцы не согласны с арестом их комдива Котельникова, знал Абрамов и то, что Утвенко и начальник штаба дивизии Данилович собрали все оправдательные документы и лично ходатайствовали о замене ареста и предания суду переводом Котельникова на какую-нибудь должность в службе тыла армии.