Елена Арсеньева - Бог войны и любви

• Название: Бог войны и любви
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001034-6

Все думали, что сердце красавицы Ангелины еще спит для любви, но на самом деле ее уже подчинила себе неистовая страсть. Однако возлюбленные разлучены: война 1812 года охватила Россию, и ее кровавая рука достигла даже провинциального городка, где безмятежно живет Ангелина.

Она похищена, насильно увезена во Францию… Испытав столько треволнений и бед, что диво, как это не сломило ее. Только нечаянные встречи с возлюбленным вселяют в нее силы, помогают выдержать разлуку, насилия, унижения, потери — и вновь обрести свою любовь, вновь встретить своего бога любви!

---

— Россия — это огромная, дикая, нищая страна. Стужа, болота, леса и пустыни, непролазная грязь везде в городах и на дорогах. Русские ненавидят друг друга, — размахивая руками, кричала какая-то женщина в старом чепце и платье, явно помнившем лучшие времена. — Там два сословия: баре и мужики. Одни живут в вызывающей, азиатской роскоши, а другие влачат жалкое существование в задымленных хижинах. И те, и другие ненавидят цивилизованные народы, мечтают пройти по Европе, подобно армии гуннов, предавая все вокруг огню и мечу! Страшны бывают русские, когда их страсти возбуждены: у них ведь нет выдержки, которую дают воспитание и цивилизация, и обуздать свою страстную, варварскую неистовость они не в силах. Я сама была в Москве, я видела, как они сжигали свою столицу, чтобы обречь на голод и холод наших храбрых солдат!..

«…которые сожгли пол-России, прежде чем дочиста разграбить Москву!» — уже готова была выкрикнуть Ангелина, однако вовремя спохватилась: после таких слов уйти отсюда живой ей не удалось бы. И тут ей показалось что-то знакомое в голосе этой ораторши, манерами и одеждой очень похожей на старую полковую маркитантку. Возможно, Анжель встречала ее на пути к Березине? Возможно, пережидала опасность под ее телегой?.. Она попыталась пробраться поближе к этой неистовой крикунье, но оказалась зажата в толпе и только могла, что смотреть на нее, слушать — и медленно сходить с ума, узнавая в «маркитантке» мадам Жизель.

Да, это была она! Ее выразительные, пламенные глаза, ее глубокий, звучный голос, ее неизменное актерство производили огромное впечатление на публику и надрывали душу Ангелины. Она была так потрясена внезапно сбывшейся, уже измучившей ее мечтой: найти мадам Жизель и сквитаться с ней, что даже не сразу и обрадовалась. А когда наконец осознала, что произошло, то ринулась вперед с удвоенной энергией, расталкивая дюжих торговок и могучих ремесленников, и вдруг вспомнила, что у нее нет никакого оружия, а бросаться на мадам Жизель и душить ее голыми руками вряд ли стоит, ибо если та крикнет, что на нее напала русская шпионка, то толпа набросится на Ангелину и разорвет ее в клочки — к полному удовольствию мадам Жизель. Поэтому она все же смирила себя и долго еще стояла, слушая злобные словоизвержения старой мегеры, которая не стеснялась в выражениях, описывая зверство русских над пленными французами, причем от эпитетов, которые срывались с ее уст, становилось стыдно не только женщинам. Ангелина еще в бытность свою беспамятной Анжель обнаружила, что когда эта утонченная аристократка выходит из себя, то всякий пьяный мужик, всякая баба, торгующая на базаре, выражаются пристойнее, чем она. Так что в этом мадам Жизель не изменилась, невольно усмехнулась Ангелина, замечая, что чепец явно велик графине д'Армонти, да и платье на ней с чужого плеча, а под глазами умелой рукой наложены темные тени, придающие этому, еще красивому лицу страдальческое выражение. Но не похоже было, чтобы графиня так уж бедствовала! Это была ее очередная маска… И Анжель убедилась в этом, когда, откричавшись, мадам Жизель выскользнула из толпы и, пройдя несколько улиц, села в весьма презентабельный экипаж с кучером в ливрее. На счастье Ангелины, поблизости оказался наемный фиакр, потому ей и удалось проследить путь мадам Жизель до самого Мальмезона. Но понадобилась целая неделя времени и уйма денег, дабы выяснить, что графиня д'Армонти (странно, что она в очередной раз не изменила имя!) является одной из ближайших наперсниц бывшей императрицы и постоянно живет в Мальмезоне. Не сразу сложился план. Сначала Ангелина лелеяла мечту пасть в ноги бывшей государыне и, открыв ей всю подноготную графини д'Армонти, молить о правосудии, но Оливье высмеял ее — и вдобавок высмеял очень жестоко:

— Вы, русские, все в душе крепостные, знаете только одно: надеяться на милость барина. Ну сама посуди: чего ради Креолка [81] отдаст тебе свою подругу? Кто ты для нее? Русская, одержимая местью француженке? Да она глазом не моргнув отдаст тебя Фуше [82], ибо мадам Жизель трудилась в России на благо своей родины, а ты… совсем наоборот! Тут надо придумать что-то другое, и лучше всего будет не устраивать общественное судилище, заранее обреченное на провал. Какая-то у тебя болезненная страсть к драматическим эффектам, публичным обличениям, выяснениям отношений… Я прекрасно помню, какую сцену вы закатили на берегу Березины, непременно решив расставить все точки над «i». Но охрана Мальмезона может оказаться проворней и поставит свинцовую точку в твоей очаровательной головке. Лучше пускай наш Всевышний судья предъявляет мадам Жизель обвинения — там, на небесах, а наше дело — метко и вовремя ударить эту мерзавку отточенным кинжалом. Конечно, еще надо ухитриться и самому живым уйти.

— Нет, — решительно возразила Ангелина. — Нет, этого не будет.

— Чего именно, неразумная? — постучал Оливье согнутым пальцем по ее лбу.

— Ты не будешь принимать в этом участие, я сделаю все сама, — заявила Ангелина с такой решительностью, что Оливье понял: спорить бесполезно. Он уже знал, что когда глаза Анжель вот так темнеют, меняя свой нежный фиалковый оттенок на цвет грозовой тучи, с нею лучше не связываться. Давно миновали времена, когда он вез по заснеженной России запуганное, покорное, а главное — такое молчаливое существо. Со временем Анжель пришла в себя и частенько демонстрировала Оливье твердость и даже жестокость своего характера, а уж язычок ее стал воистину острее бритвы. Особенно дерзка она стала с тех пор, как овдовела и получила немалое наследство после мужа, и хотя Оливье тоже кое-что перепадало, случались и неудачные дни, когда он от души проклинал себя за все свои затеи с завещанием тетушки Марго. Что поделаешь, он уже натворил множество глупостей из-за Анжель и ничуть не сомневался, что натворит их еще немало.

Так оно и вышло, ибо не кто иной, как Оливье, организовал «великое похищение фиалок», которые затем были вывезены за пределы Парижа и сброшены в Сену, к великому изумлению жителей южных предместий, решивших, верно, что вся рыба в Сене обернулась фиалками. Все было проделано необычайно четко, все вроде бы предусмотрели, даже то, что в момент появления «цветочницы» бывшую императрицу отвлекут под каким-нибудь предлогом, — однако кто же мог представить, что Ангелину будет ждать самая настоящая западня? Ведь нет сомнения, что мадам Жизель не только знала об обмане с фиалками, но и ждала именно Ангелину! А Моршан? Откуда взялся Моршан?!

Его появление было самым большим потрясением, и если с мадам Жизель Ангелина не побоялась бы схватиться не на жизнь, а на смерть, то появление Моршана перечеркнуло все ее надежды. И вот теперь этот вопрос: предчувствовала ли она смерть?..

* * *

«О Господи! — взмолилась Ангелина. — Прими душу мою, но не оставь Юленьку!» Уже не придется Ангелине показать дочке Россию, те места, где она была так счастлива с ее отцом. Останется только письмо, которое написала Ангелина, отправляясь в Мальмезон, и которое получит ее дочь, когда ей исполнится семнадцать. Вырастет, не зная родной страны… Но в этом нужно винить не только и не столько злой рок, сколько саму себя, свою глупую доверчивость, нерешительность, неразумие. Не было ночи, когда бы не виделось Ангелине в горячечных видениях ее возвращение в Россию, и все казалось так просто, так возможно! Да и наяву она проклинала себя за то, что не ускользнула от Оливье, не спряталась в деревне на берегу Березины, не добралась до Санкт-Петербурга, до Коллегии иностранных дел, не отправила весточку отцу, не посоветовалась с умными людьми, которые подсказали бы, как обезвредить Моршана и спасти деда с бабкой от его мести… Да, она была, как и все русские, крепка задним умом. Вдобавок, узнав, что беременна, она и вовсе утратила здравомыслие. Утешало все эти годы только одно: уж наверняка, рано или поздно, ее месть настигнет мадам Жизель. А теперь… теперь выходит — что? Гнусная графиня солгала? Моршан все это время находился во Франции? Ангелина совершенно напрасно принесла себя в жертву? И месть… тоже провалилась? Но откуда же они узнали о «заговоре фиалок»? Как могли проведать, что Ангелина проникнет в Мальмезон? Значит, среди людей Оливье есть предатель? Значит, так. И уже не предупредить, никому ничего не сказать, не увидеть Юленьку…

Ангелина прижала ладони к губам, чтобы не застонать. Унизиться перед мадам Жизель было для нее хуже смерти, которую та пророчила. Что ей приготовят? Удар тем же самым стилетом, которым она метила в мадам Жизель? Это было бы всего милосерднее, а значит, надежды нет. Милосердие этой твари? Милосердие Моршана? Об их милосердии мог бы немало порассказать Меркурий… на том свете. Верно, Моршан удушит ее этими своими ручищами, поросшими рыжими волосами. И надо еще Бога молить, чтобы забыл получить с нее «старый должок». Скорей бы уж!.. Серые, ясные глаза дочери всплыли в памяти Ангелины, и она невольно схватилась за сердце. Одно утешение: будущее Юленьки обеспечено, Ангелина обо всем позаботилась. Оливье назначен опекуном ребенка, доверенность на ведение всех финансовых дел находится у поверенного покойного супруга Ангелины, следовательно, Оливье и Юленька ни в чем не будут нуждаться, а состояние дочери будет неуклонно преумножаться.