Мишель Бенуа - Тайна третьего апостола

• Название: Тайна третьего апостола
• Автор: Мишель Бенуа
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-0931-8

В ночном экспрессе Рим — Париж происходит загадочное убийство монаха. Пока официальное расследование топчется на месте, друг покойного, отец Нил, берется за поиски преступника. Он находит в архивах Ватикана рукопись, которая оказывается «бомбой замедленного действия». Ее автор— человек, которого по всем библейским канонам просто не существовало, — ТРИНАДЦАТЫЙ АПОСТОЛ!

Жестокие убийства, изощренная ложь, хитроумные интриги, зловещие тайны — все это вы найдете в увлекательном триллере Мишеля Бенуа, достойного продолжателя традиций Умберто Эко и Дэна Брауна.

---

Платили короли, раскошеливались даже папы, и процветающие командорства тамплиеров росли и множились по всей земле, словно грибы после дождя. Послание тринадцатого апостола стало шлюзом, через который золотая река текла в сундуки рыцарей. Личность великого магистра, продолжателя дела тринадцатого апостола, противостоящего основанному Петром христианству, стала в прямом смысле неприкосновенной. Однако источник стольких благ, объект стольких посягательств могли похитить — значит, требовалось припрятать этот ветхий обрывок ткани в надежное место. Один из великих магистров вспомнил, как восточные пленники прячут свои деньги — заталкивая их внутрь собственного тела в металлической трубке, что дает им возможность и не расставаться со своим добром, и не бояться воришек. Он велел изготовить золотой футлярчик, убрал туда старательно свернутую копию послания и отныне хранил его внутри собственного тела, ставшего теперь священным вдвойне.

Дабы никто заподозрил тайны послания, следовало стереть с лица земли всякий, даже самый ничтожный его след. Сенешаль командорства в Патэ прослышал о надписи, что выгравирована в церкви Жерминьи, находившейся в ту пору в его владениях; ученый монах высказал предположение, что существует какой – то скрытый смысл в том диковинном способе, каким записан текст Символа Никейского собора. Он утверждал, что способен расшифровать этот код.

Сенешаль призвал монаха к себе и заперся с ним в храме Жерминьи. Когда же он оттуда вышел, лицо его было сурово. Он велел немедленно отправить монаха под стражей в его командорство в Пата.

Там ученый монах и умер на следующий же день. Плиту покрыли слоем штукатурки, и таинственная надпись скрылась из глаз, равно как и из памяти народа.

С той поры ритуал приема в орден тамплиеров обогатился странным жестом, который новички исполняли с религиозным благоговением: во время мессы и перед тем как облачиться в свою торжественную белую мантию, каждому полагалось преклонить колена перед великим магистром и поцеловать его сперва пониже спины, а затем в живот.

Не ведая того, новый брат поклонялся таким образом посланию тринадцатого апостола, повсеместно преследуемому ненавистью церкви, которой оно угрожало погибелью. Содержась отныне во внутренностях великого магистра, оно извлекалось из своего футлярчика лишь тогда, когда требовалось подкрепить угрозу, чтобы получить еще больше золота и угодьев.

Сокровища тамплиеров копились в подвалах множества командорств. Но их источник, источник воистину неистощимый, каждый великий магистр в свой черед передавал своему преемнику, дабы последний сберегал его в крепости собственного тела.

Жак де Моле, уже возведенный на костер, поднял голову. Они подвергали его пытке водой, огнем и дыбой, но в его внутренностях никто не копался. Ему достаточно было простого сокращения мышц, чтобы почувствовать в самом интимном уголке своего тела золотой футляр. Оно исчезнет вместе с ним, это послание — единственное оружие тамплиеров против королей и прелатов церкви, что стала недостойна Иисуса. До странности сильным голосом он отвечал Гильому де Ногаре:

— Только лишь пыткой ты смог вынудить некоторых из наших братьев сознаться в тех ужасах, в которых ты меня обвиняешь. Перед лицом неба и земли я клянусь, что все эти преступления и кощунства, которые ты здесь перечислял, не более чем клевета на тамплиеров. Мы заслуживаем смерти только потому, что не смогли вынести пыток, которыми нас терзала инквизиция.

Ногаре с торжествующей усмешкой повернулся к королю. Стоят высоко над Сеной в королевской ложе, которую соорудили по такому случаю, Филипп поднял руку, в тот же миг палач опустил пылающий факел в вязанку хвороста.

Огненные языки взвивались высоко в воздух, достигая башен собора Парижской Богоматери. Жак де Моле еще нашел в себе силы крикнуть:

— Папа Клемент! Король Филипп! Года не пройдет, как вы предстанете пред Божьим судом, и он справедливо вас покарает! Будьте прокляты вы и те, кто придет после вас!

Костер догорал, взрываясь бесчисленными искрами. Жар от него шел такой, что достигал берегов Сены.

На исходе дня кюре собора Парижской Богоматери подошел, чтобы помолиться над тлеющими остатками костра. Лучники уже ушли, место опустело, и он в одиночестве преклонил колена. В лучах заходящего солнца что – то сверкнуло среди горячего пепла. Подняв с земли ветку, он подвинул странный предмет к себе. И увидел золотой слиток, Оплавившийся в костре, похожий на слезу.

Это было все, что осталось от футляра, где хранилось послание тринадцатого апостола, все, что осталось от последнего великого магистра Храма, — и все, что осталось от подлинного сокровища тамплиеров.

Подобно многим, кюре знал, что тамплиеры были невиновны, что их страшная смерть, по сути, была мученичеством; он благоговейно поднес к губам уже остывшую золотую слезу, но она показалась ему раскаленной. Это была память о человеке, который отдал свою жизнь во имя памяти Иисуса, как и многие другие. Кюре передал реликвию посланцу папы Клемента, который вскоре скончался — не прошло и года.

Побывав в разных переделках, золотая слеза в конце концов попала в руки ректора Союза Святого Пия V. А уж тот сумел сообразить, каково ее значение, ведь в начале XIV века погибли не все тамплиеры: нет ничего труднее, чем истребить память.

С тех пор эта реликвия, как величайшая драгоценность, хранилась среди сокровищ Союза; она была хоть и косвенным, но все же свидетельством бунта тринадцатого апостола против доминирующей церкви.

67

Холл отеля был прежде гостиной большого патрицианского дома. Здесь, в двух шагах от оживленного городского центра, виа Джулиа дарила Риму очарование своих аркад, увитых глицинией, и старинных дворцов, переоборудованных в шикарные и при этом по – домашнему уютные отели.

— Не могли бы вы передать господину Барионе, что я хочу его видеть?

Администратор, в строгом черном костюме, внимательно оглядел утреннего визитера. Средних лет, волосы уже с проседью, одет так себе: какой – нибудь поклонник? Или заезжий журналист? Он поджал губы:

— Маэстро накануне вернулся поздно ночью, мы никогда его не беспокоим раньше…

С самым непринужденным видом посетитель вынул из кармана двадцатидолларовую банкноту и протянул ее администратору:

— Он будет очень рад меня видеть. А если нет, я дам вам еще столько же. Скажите ему, что давний друг из клуба ждет его. Он поймет.

— Что это на тебя нашло, Ари? Вытаскиваешь меня из постели в такой час, да еще перед концертом! И главное, что ты делаешь в Риме? Ты же должен был мирно проводить свой отпуск в Яффе, а меня оставить в покое. Я ведь больше не в твоей команде.

— Конечно, Лев, но из Моссада не увольняются, а в этой команде ты все – таки состоишь. Да ну же, расслабься! Я в Европе проездом, вот и пользуюсь случаем, чтобы тебя повидать. Только и всего. Как проходит твой римский сезон?

— Хорошо, но сегодня вечером я иду в атаку с рахманиновским Третьим концертом, это колоссальная вещь, так что мне необходимо сосредоточиться. Значит, у тебя в Европе осталась какая – то родня?

— У еврея везде есть родня. Для тебя семью в какой – то мере заменила наша служба, куда ты попал еще подростком. А теперь там, в Иерусалиме, за тебя беспокоятся. Чего ради ты увязался за этим французским монахом, что ехал в Римском экспрессе, зачем зарезервировал в его купе все места? Кто давал тебе такой приказ? Тебе что, захотелось в одиночку повторить предыдущую операцию? Разве я учил тебя пускаться в дело сломя голову, одному?

Лев скорчил досадливую гримасу:

— У меня не было времени известить Иерусалим, все происходило так быстро…

Ари взмахнул стиснутыми кулаками, обрывая собеседника на полуслове:

— Не лги! Уж меня – то избавь. Мы оба знаем: после той катастрофы ты изменился. И вот уже много лет ты слишком заигрываешь со смертью. Бывают моменты, когда жажда опасности тебя захлестывает с головой, ее запах тебя возбуждает, как наркотик. И тогда ты перестаешь соображать. Представь себе, что было бы, если бы отец Нил тоже погиб от точно такого же несчастного случая?

— Это создало бы изрядные проблемы людям из Ватикана. Я всей душой ненавижу их, Ари. Ведь это они позволили нацистам, истребившим мою семью, бежать в Аргентину.

С нежностью глядя на него, Ари напомнил: — Время ненависти прошло, настало время правосудия. И совершенно недопустимо, чтобы ты, не связавшись с командованием, самолично принимал политические решения такого уровня. Этим ты показал, что больше не способен себя контролировать. Отныне — категорический запрет на любые операции в этой области. Тому мальчишке, что с легкостью играл своей жизнью, пора повзрослеть. Теперь ты знаменитость; продолжай выполнять задачу, которую мы тебе доверили, веди наблюдение за Моктаром Аль – Корайшем и сосредоточься на французском монахе. И больше никаких прямых действий — это уже не для тебя!