Джон Кейн - Актриса года

• Название: Актриса года
• Автор: Джон Кейн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-000362-5

Приз «актрисе года». Самая престижная награда Голливуда. Кому она достанется на этот раз? Изысканной английской леди с тайной и скандальной «второй жизнью»? Молодой дебютантке, помешанной на сексуальных рок-музыкантах? Стареющей, сентиментальной, крепко пьющей кинобогине? Актрисе, равно гениальной в своей профессии и своей стервозности? Или недавней порнодиве, неизвестно какими путями пробившейся в «большое кино»?

Четыре актрисы ради награды воюют, обманывают, интригуют. А пятая готова убить…

---

— Так вот, значит, как! Роетесь в чужой почте! — со смешком воскликнула Фиона, внося тарелки с песочным печеньем.

— О!.. — тихо ахнул Тед. — Просто пытался… э-э… создать, так сказать, фон для нашей беседы.

— Да уж, — ехидно усмехаясь, заметила Фиона и выхватила записку у него из рук. — Если вас так заинтересовало послание моей подруги, замечательной драматической актрисы Эммы Томпсон, то уж любовные письма мне точно следует держать под замком.

— Да… э-э… — протянул Тед, стараясь найти выход из неловкого положения. — В точности то же самое говорил и Оден.

— Что именно? — осведомилась Фиона.

— Что «что»?

— Что говорил Оден? — настаивала она.

— Ну, это, как его там… — забормотал Тед. — Кажется, вот что: «Держите письма под замком от всяких, кто едва знаком».

— Неужели это действительно написал Оден? — спросила Фиона. А сама подумала: возможно, Тед разгадал ее хитрость и тоже вступил в игру.

— А разве нет? — спросил Тед.

— Вообще-то, — заметила Фиона, — это написал Т.С. Элиот, а не Оден.

— Да-да, верно, — пробормотал Тед. — Ну конечно, Элиот, а не Оден.

«Ну и тупица же!» — подумала Фиона и торжествующе и насмешливо улыбнулась.

«Господи ты Боже мой, — подумал Тед, кляня на чем свет стоит эту зацикленную на поэзии сучку. — Разве упрешь у такой хоть что-нибудь?..»

Глава 24

Свет, проникавший в столовую клиники Бетти Форд, был не желтым и не золотистым, а каким-то желчно-зеленоватым, словно некий дизайнер специально задался целью приглушить все живые и хоть сколько-нибудь радостные тона назло обитавшей здесь высокопоставленной клиентуре. Он высвечивал подносы с завтраком: грейпфрут, яйцо всмятку и чашка чая.

Конни предпочла бы яйцо вкрутую и черный кофе, но в этом плане надеяться было не на что. Завтрак в семь утра, чай — в восемь, групповая терапия — в девять, затем ленч, снова групповая терапия — словом, рутинная больничная жизнь, неизменная, словно выражение лица Деми Мур. «Не ела яиц всмятку со времен детства, когда училась в католической школе», — с отвращением подумала Конни.

— Мисс Траватано?

Конни обернулась посмотреть, кто ее окликнул. Грейс, медсестра из Вест-Индии, которая не далее как вчера заявила, что, по ее мнению, достоинства Бетти Мидлер сильно преувеличивают. Чем сразу же понравилась Конни.

— Да, Грейс?

— Вам почта, — улыбнулась полная чернокожая женщина и протянула ей четыре конверта.

Кто же узнал, что она здесь? Конни принялась судорожно соображать. Мысли вертелись по замкнутому кругу, как у Никсона во время последних дней Уотергейта. Выйдя из алкогольного стопора, она узнала, что в клинику ее поместили Морти и секретарша Эрика. Обе эти персоны поклялись хранить тайну. Но ведь у Дэвисов она устроила на глазах голливудской публики целое пьяное представление! Неудивительно, что по городу распространились слухи о том, где она теперь находится.

Конни вскрыла первый конверт и тут же узнала почерк.

«Дорогая Конни!

Все мысли мои с тобой, поскольку сейчас, наверное, самый трудный период в твоей жизни. Знай, я заходила и справлялась о тебе, и мне сказали, что теперь тебе лучше. Если хочешь, поговорим, как сестры. Для этого тебе только надо снять трубку, я всегда буду рада слышать твой голос. Уверена, ты не по злобе это сотворила, ты не из таких.

С любовью, Лайза.

P.S. В Академии буду голосовать за тебя!»

На глаза Конни навернулись слезы — наверное, впервые за все время с тех пор, как она смотрела «Как сестры». Насколько же добра и благородна Лайза! И это после того, как она, Конни, жестоко высмеяла ее на глазах сотен поклонников! Неужели она действительно по натуре своей добрый человек, которому неведомы ни зависть, ни тщеславие?.. Те самые черты, что завели Конни в тупик. Щеки у нее покраснели от стыда.

Почерк во второй записке оказался незнакомым.

«Дорогая Конни!

Помни — только в любви можно найти ответ на все. Все мы лишь жалкие марионетки, которые дергаются и строят рожи в нелепом танце под названием «Жизнь». Ну ничего, ты справишься, если… Короче, тебе стоит только протянуть руку и…

…коснуться себя, коснуться меня.

Дайана.

P.S. И вообще, вали из нашего садика, девочка, а то дождь начинается!»

Третье письмо оказалось совсем короткое и более определенное.

«Дорогая Конни!

А о режиссуре ты когда-нибудь подумывала?

Барбра».

Конни едва не подавилась яйцом всмятку, вдруг разом осознав, какой жалкой выглядит теперь в глазах своих основных соперниц. И, ожидая худшего, вскрыла последний конверт.

«О Великая в Своей Никчемности!

Надеюсь, ты получаешь истинное удовольствие, вычищая сортиры у Бетти Форд. Вроде бы лучшее моющее средство — это рвотное. Так мне, во всяком случае, говорили. О дальнейшей работе можешь не беспокоиться. Как только выйдешь, Микки Руни тут же возьмет тебя из жалости в свое следующее турне, учитывая твои прежние заслуги».

Она перечитывала это последнее письмо, и руки у нее дрожали. Как возможно такое? Похоже, все знают, что с ней произошло, куда она попала, и пишут эти совершенно ужасные, злобные записки. Тот же конверт, та же машинка! Ее вычислили!

Отодвинув поднос с завтраком, Конни вскочила и бросилась к двери. Там ее ждала Грейс.

— Мисс Траватано… — начала она.

— Не сейчас! — взвизгнула Конни и оттолкнула ее.

— Но к вам посетитель.

— Никто не может знать, где я нахожусь! — вскричала Конни.

— Он дожидается в холле, — сказала Грейс. — Должна заметить, очень хорош собой.

Его белокурые волосы слегка растрепались, простая хлопковая футболка плотно обтягивала грудь, открывая взору прекрасно развитую мускулатуру. Тогда он был одет совсем иначе… И тем не менее Конни тут же узнала его. Эрик Коллинз, офицер полиции из Беверли-Хиллз, который арестовал ее чуть больше недели назад.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила Конни.

— Просто хотел убедиться, что с вами теперь все в порядке, — ответил Эрик, поднявшийся ей навстречу.

— Откуда вы узнали, что я здесь?

— Но это было напечатано в «Ю-Эс-Эй тудей», на первой странице.

«О Господи! Им осталось только повесить мне колокольчик на шею и гонять по улицам с криками: "Позор! Позор!"» — подумала Конни.

— Мы с сестрой были в Палм-Спрингс, навещали маму. Вот я и решил заскочить по дороге, — сказал Эрик. — Просто подумал: а вдруг то, что я арестовал вас… и привело вот к этому?..

— Огромное спасибо, отец Фланаган[35]! — огрызнулась Конни.

— Выздоровление — очень сложный и важный процесс, — продолжал Эрик, игнорируя злобное восклицание Конни. — Мой отец прошел примерно через то же самое в восьмидесятых, и жизнь нашей семьи чудесным образом переменилась.

Конни была тронута его искренностью, однако злоба и раздражение все же возобладали.

— И где, позвольте узнать, ваш папочка теперь? Небось работает на фабрике по разливу джина?

— Нет, — тихо ответил Эрик. — Случайно погиб в перестрелке на улице, когда помогал старой кокетке переходить через дорогу.

— Да-а, вот оно как… Сочувствую, — пробормотала Конни, — но все равно это не повод, чтобы являться сюда, ко мне.

— Тогда не буду вас больше беспокоить, — сказал Эрик, — но могу дать координаты священника моей матери на тот случай, если вам вдруг понадобится духовная поддержка.

— Спасибо! — отрезала Конни. — Но только тут у нас нет молоденьких мальчиков, которыми он мог бы заинтересоваться.

— Вообще-то отец Каррас предпочитает общаться с прокаженными, — невозмутимо ответил Эрик. — Последние десять лет работал в лепрозории на Гаити. А сейчас приехал сюда, в пустыню, на воскресную проповедь. — И он добродушно улыбнулся.

«Черт побери, да этот парнишка и айсберг заставит растаять! Неужто понабрался всех этих идей всепрощения у Лайзы?»

— Как бы там ни было, — продолжил Эрик, — сейчас мне придется вернуться в сиротский дом, где мы с сестрой добровольно помогаем по воскресеньям. Он называется «Дети Христа». Можете позвонить мне туда, если вдруг понадоблюсь.

— Спасибо, — буркнула Конни.

— И помните старое мудрое высказывание: «Сами вы — нечто большее, чем самая большая ваша проблема».

— Чьи слова? — спросила Конни.

— Уистена Хью Одена, — ответил Эрик. — Вычитал в интервью с Фионой Ковингтон.

Конни вернулась к себе в палату, и тут ею овладело чувство стыда — за то, как она вела себя с Эриком. Возможно, он действительно искренне хотел помочь ей. Но годы, отданные работе на индустрию развлечений, не прошли даром — теперь она подозревала в кознях каждого — от Дэвида Джеффена до мусорщика. Жизнь вечно настороже, вечно не доверяя никому.