Николай Бондаренко - Будни и праздники

• Название: Будни и праздники
• Автор: Николай Бондаренко
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Авторы сборника «Будни и праздники», столь разные по стилю и тематическим интересам, вводят читателя в мир реальный и фантастический, в мир героев, разных по возрасту, социальной и национальной принадлежности, но объединенных этическим и гражданским кредо писателей.

---

— Но нельзя нам так. Вы же понимаете.

— Понимаю. Так ведь и стоять нельзя.

— Плохой договор подписали! Получается, мы несем потери, а ему вон безразлично, — кивнул Назар на возвышающуюся над рабочими голову Джахангира, рассуждавшего о чем-то с горделивой невозмутимостью.

Шалдаев развел руками.

— Типовой договор. Кто ж его знал, что он такой? В следующий раз учеными будем, по-своему все составим, предусмотрим все. А сейчас, черт с ней, с этой традицией, Весенний день год кормит, тут не только тридцать, все триста отдашь.

— За горло берут. — Назар с отвращением махнул рукой. — Делайте, как хотите.

Шалдаев вернулся к столу, взглядом показал рабочим, что уговорил бригадира, и вытащил из кармана кошелек. И все полезли по карманам и кармашкам, все вытаскивали сложенные квадратиками пропотевшие и пропыленные рубли и троячки, хранившиеся для покупки сигарет и прочих мелких надобностей.

— Эх вы, безнарядники-безденежники, — сказал Джахангир и вынул из кармана пачку десяток, отделил от нее три купюры, кинул в тюбетейку, сделав все это так, чтобы слышал и видел стоявший в стороне Назар.

— Сейчас все будет! — подмигнул Зине Бекташ, надел тюбетейку с деньгами, метнулся к мотоциклу, завел его на бегу и умчался.

А Джахангир спрятал деньги и сразу стал умиротворенным, словно свалил с себя давно гнетущий груз. Он по-хозяйски сел за стол, коснулся пиалушки, давая понять, что желает чаю. Урун Палванов тут же наполнил ее и побежал заваривать новый чай, делая все это очень услужливо.

Назар посмотрел на Зину — она молча ела и рассматривала листочки виноградных лоз, оплетавших навес. По всему было видно, что она не хотела ничего замечать. Шалдаев и Бабаяров курили, по их окаменевшим лицам нельзя было понять, о чем они думают.

Опять заговорили о севе, об удобрениях. Холматов изъявил желание посмотреть место хранения туков и в сопровождении Назара пошел на край их садовой посадки, где был сооружен сарай для удобрений.

— А ты горячий! Прикуривать от тебя можно. Хорошо! — задушевно сказал Джахангир, похлопав Назара по плечу. — Я вот ругаюсь с тобой, а в душе — уважаю все больше. Правду говорю. И вообще, ты удивил меня: рос вроде как все, а тут такой энтузиаст стал. Помню же я тебя со школы. Ты еще в хоре пел.

— Я не пел в хоре.

— Нет? Ну да, модели делал. С моторчиками.

— Не делал модели. Опять ошиблись.

— Я же помню! Вечно занят был.

— Это был мой брат. А я вам цветы подносил, когда вы десятый класс кончили.

— Точно, помню цветы. Вот такой карапуз подбегал… — улыбнулся Джахангир, пригасив торжествующий блеск в глазах туманом воспоминаний. — Как время летит, а? Женишься скоро? На Зиночке? Зина хорошая девушка, не уступай ее. Да ты не хмурься, все у тебя будет хорошо. Поладим! Меня тоже пойми. Ты кого в бригаде отличаешь? Тех, кто старается, кто ближе к тебе стоит, так? И я так же смотрю на бригадиров, а директор — на нас, заведующих отделениями. Вот и соображай, старайся поближе ко мне быть.

Они вошли в сарай, заваленный бумажными мешками с удобрениями. Смотреть там было нечего, и приход сюда был поводом поговорить с глазу на глаз. Так понял Назар.

— Я завтра отдам деньги, — сказал он. — Аванс возьму.

— Сколько? — улыбнулся Джахангир, стараясь казаться простым и дружелюбным.

— Сто пятьдесят беру.

— Э, не мелочись! — покривился Джахангир, выражая пренебрежение к названной сумме, и опять улыбнулся с многообещающим видом. — Все в нашей власти: спишем-подпишем. Бери полторы тысячи на разных лиц, тысячу мне отдашь, чтоб забот не было. Сообразил?

Назар покраснел и, стараясь скрыть растерянность, ладонью вытер побежавший со щек пот. Конечно, сообразил… И понял, что своей недавней уступкой приблизил разговор, назревавший давно.

Однажды он уже начинался.

Совхоз встречал каких-то гостей на директорской даче, в дальнем конце сада готовилось застолье: кипели котлы, подъехала машина, доставившая провизию с огородов и ферм. Тогда Джахангир взял Назара с собой в машину — съездить в магазин за спиртным, а когда везли все это на дачу, Джахангир доверительно заметил: «Вот так! А что делать? Надо. Других путей нет».

Назар тогда сделал вид, что ничего не понял. Но сейчас уйти от ответа было невозможно.

Джахангир ждал ответа, посмеиваясь над душевными терзаниями Назара. Бедняга и краснел, и обливался потом, и прятал глаза, устремив дрожащий взгляд куда-то в угол сарая.

— Я… не могу… тысячу… — вымолвил, наконец, Назар.

Джахангир кивнул, отметив про себя: не можешь сейчас, так позже сможешь. Главное, что согласился.

— И вообще, я… — запнулся Назар. Не хотелось ему осложнять и без того натянутые отношения, но все-таки он решил отрезвить наглеца. — Я не могу! У нас все заработанное делится на своих. Поэтому и заинтересованность есть в работе.

— А как ты жить будешь? — насторожился Джахангир. — Завтра мотор полетит — тоже из своего кармана платить станешь?

— Должны снабжать нас.

— Должны, — согласился Джахангир. — В порядке очередности. А тебе сейчас нужна новая техника, чтобы побольше зарабатывать. Значит — что надо?

— Что?

— Делиться! Заинтересовать. Ты подумай, а то потом поздно будет. А может, в город переберешься, к брату? Поможем. Я все улажу.

— Спасибо, Джахангир Холматович, за бескорыстное желание помочь мне, но не могу я уехать: партийное поручение выполняю.

— А-а, ну тогда, конечно, нельзя уезжать, — согласился Джахангир, пряча за иронией злость и раздражение. — Тогда тебе работать надо, как начал. С огоньком! Разговора, считай, не было. Прощай.

Джахангир ушел, и вскоре мимо сарайчика проехала его машина.

Назар прошел под раскидистую урючину и обессиленно повалился на скамейку. Отчетливо представились их будущие с Джахангиром отношения. До этого разговора Холматов только придирался, чтобы скорее прибрать к рукам, а теперь начнет выживать. Итак, вместо работы — борьба.

Послышались шаги. Назар поднял голову — перед ним стояла Зина и смотрела на него с удивлением. Он улыбнулся ей и смущенно предложил сесть на скамейку. На работе они поддерживали строго деловые отношения, и эта встреча под урючиной была первой неделовой встречей. Назар заволновался, обдумывая, о чем говорить. Не о тракторе же?

Заговорила Зина:

— Зря ты на меня кричал.

— Извини.

— Я хотела, как лучше. Трудно тебе?

Ее голубые глаза выражали неподдельный интерес.

— He знаю… Не знаю, как бывает легко, — сказал он задумчиво. — И разве я не прав, скажи?

— Прав, а что толку.

— Если с самого начала так все пойдет, то ничего мы не добьемся. Не будет у нас настоящей безнарядки. И вообще ничего не будет!

— А знаешь, Назар, я не люблю битых. Они трусливыми становятся, осторожными, как мыши.

— Я не буду битым.

— Тогда улыбайся, не раскисай! — Зина села на скамейку и повернулась к нему. — Ну, улыбнись! Ну, пожалуйста!

— Как? — криво улыбнулся он, превозмогая головную боль и сковавшую все тело тяжесть. — Вот так?

— Вот так! — вспылила она, взвилась со скамьи и пошла в бригадный домик.

— Зина, подожди! — бросился за ней Назар, но, увидев сидевших возле летней кухни Степана Матвеевича и Варвару Ивановну, метнулся в другую сторону.

— Чего это они — как брызги по сторонам? — удивился Шалдаев.

— Не понятно, что ли? Хорош отец, нечего сказать. Ты бы сказал ему, что жених у нее есть, нечего приставать.

— А этот не жених, что ли?

— Непутевый, — покачала головой Варвара Ивановна. — А скандальный какой, видел? Выгонят его из бригадиров скоро.

— Не позволим. Бригада у нас теперь — во! — показал он свой кулачище и, довольный сравнением, рассмеялся. — Черта свернем!

Варвара Ивановна посмотрела на мужа и певуче протянула:

— Э-эх, блаженный!

7

Зачем поехал в партком, Назар и сам не знал. Ведь не жаловаться же на Джахангира. Разговор состоялся наедине, попробуй докажи что-нибудь. А кроме того, знал Назар, любое сказанное против Джахангира слово поднимет возмущение всей его многочисленной родни, которая не раз уже заставляла замолкать и не таких смельчаков. Все знали влиятельных родственников Джахангира, работающих на руководящих должностях в районе и области. Каждый год все их близкие и дальние родственники приезжали в Каратепе к девяностолетнему дедушке Кудрату-бобо, жившему у Джахангира, и на этих встречах присутствовали все совхозные руководители. Сам Джахангир постоянно проваливал работу на всех занимаемых руководящих должностях, но неизвестно в силу каких причин с тем же постоянством регулярно поднимался на очередную ступеньку совхозной административной лестницы. «Осталось стать главным агрономом, а потом — директором», — подумал Назар, представив на миг Джахангира в директорском кабинете с красным знаменем. Мелькнула догадка, что по-байски надменный Джахангир, всегда красиво и добротно одетый, не захочет мириться с обшарпанной кабинетной мебелью и выбросит ее вместе с фанерной подставкой под знамя. А знамя, наверное, распластает по стене, как уже делал в своем маленьком кабинете отделения, когда унаследовал переходящее совхозное знамя от своего предшественника.