Юрий Соколов - Ретроскоп

• Название: Ретроскоп
• Автор: Юрий Соколов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Что произойдет, если в распоряжении людей окажется общедоступная машина времени? Не частное изобретение, находящееся в единоличном владении Путешественника, как в известном романе Герберта Уэллса, не контролируемая отдельно взятой Компанией Машина Рэя Брэдбери, билет на которую возможно приобрести только богачам, а машина времени с маленькой буквы, которой будут  пользоваться путешественники с маленькой буквы. Рабочие, мелкие бизнесмены, служащие… Не единицы, а миллионы. Не избранные, а кто угодно. Просто пошел в магазин, приобрел за скромную сумму, принес домой и включил.

Как люди распорядятся подобным приспособлением? Какие эпохи, какие события и персонажи заинтересуют их больше всего? И какова должна быть машина, чтобы сотни тысяч ежедневно отправляющихся в прошлое путешественников не изменили события настоящего?

---

Статья на сайте «Кронос» в Галактической информационной сети «Глобал». Автор не идентифицируется.

Стейбус не пошёл на работу утром следующего дня: ему только что присвоили статус управляющего второго разряда, а это позволяло брать выходной когда угодно. Вместо этого он в спешном порядке разместил на доске объявлений «Ретродрома» небольшую заметку, содержавшую ключевую фразу для связи с Синдикатом. Они так условились с Агиляром на тот случай, если у Покса возникнут проблемы с «Вавилоном» или трансцессором. На имплантат и оптимизатор Стейбус пожаловаться не мог, но решил, что после вчерашнего у него есть хороший повод потревожить своего приятеля, а может быть и Блэкбэда. Что ни говори, а он безупречно выполнял данные со своей стороны обязательства: аккуратно выплачивал круглые суммы за имплантат и операцию и выступал гарантом качества «Вавилона» на подпольных сделках Синдиката с первыми желающими приобрести чудо-программу. Почему бы не воспользоваться связями?

Ответ пришёл, но весьма необычный. Ему на почту прислали хронокоординаты и пси-паспорт человека, жившего в четыреста шестьдесят втором году новой эры. Агиляр назначил рандеву в прошлом. Ладно, и где же у нас место встречи?..

Палестина… Палестина, чёрт возьми! Ах, нет — Синайский полуостров. Но всё равно горячо, почти рядом. Гора Закона… Ещё горячее. Неужели Синдикат уже в курсе произошедшего? Впервые Стейбус задумался, а не установил ли ему врач вместе с трансцессором и кое-что ещё? Да только зачем Синдикату следить за ним и выяснять, в какие именно эпохи он путешествует? Правда, и совпадений таких не бывает.

Это подтвердилось, когда он включил ретроскоп и, введя координаты вместе с параметрами пси-ритмики агента, оказался в теле христианского монаха-отшельника. Ну, точно, обстановка соответствует.

«Надеюсь, мне не придётся второй раз присутствовать при изгнании бесов, — подумал Покс. — Неприятно, когда тебя вот так вышибают пинком под зад».

Да, это была гора Синай, на которой, согласно Библии, Моисей некогда разговаривал с Богом. Монах поднимался вверх по её склону, следуя изгибам узкой тропки; на отдельных, особенно крутых участках, в скале кто-то вырубил ступени.

Вот он добрался до места и, нырнув в небольшую пещеру, сбросил с плеч тощую вязанку хвороста. Аккуратно поставил в угол довольно большой сосуд с водой. Стейбус, чьи органы чувств синхронизатор связывал в единое целое с аналогичными у монаха, ощущал жажду невероятной силы. Казалось, его агент не пил целую неделю. Да он и сейчас не спешил делать это. Более того — немного отдохнув, он принялся подметать пол в пещере, расточительно сбрызгивая его драгоценной влагой из принесённого кувшина.

При виде воды, впустую проливаемой на неровный каменный пол, Стейбус едва не потерял над собой контроль, ибо жажда от такого зрелища многократно усилилась. Пришлось срочно отстраиваться от ощущений отшельника. И вовремя — закончив с подметанием пола, тот подвесил кувшин с помощью двух верёвок на вбитой между полом и сводом сучковатой жерди так, что он превратился в импровизированный рукомойник. Впрочем, не такой уж импровизированный. Одна верёвка крепилась к подобию деревянной педали, грубо изготовленной из половины полена. Прижимая педаль ногой, монах стал умываться — долго, тщательно, и Стейбус подумал, что будь он по-прежнему в полном контакте с ним, то непременно сошёл бы с ума; если не сразу, то уж непременно тогда, когда отшельник, завершив омовение, вытерся куском грубой ткани и отошёл от кувшина, так и не выпив ни капли воды.

Причину подобного мазохизма Стейбус уразумел не сразу, но потом до него дошло, что весь ритуал служит непременным атрибутом практического курса по умерщвлению плоти — так, как это понимали в древности. Некоторые монахи, работая весь день на жаре в условиях пустыни, не только не пили ничего от рассвета до заката, но ещё и ели соль — причём насухо. Покс тут же вспомнил известный ему эпизод из жизни ливийских отшельников — одного из них подвергли порицанию за то, что он, не в силах проглотить ком соли, смочил её водой, превратив в кашицу, и так стал есть.

Покончив с уборкой и умыванием, отшельник двинулся вперёд, во тьму, и только тут Стейбус понял, что пещера состоит из двух частей — первая была естественного происхождения, а вторая вырублена в скале, и в неё вёл узкий ход, на полпути поворачивающий под прямым углом. Тут горела лампада и была постель, если только кусок невыделанной верблюжьей шкуры с плоским камнем вместо подушки кто-то мог назвать постелью. Икон не видно: или монах не нуждался в них, или иконопись не получила ещё широкого распространения у насельников Синая. От шкуры на полу жутко воняло падалью.

— Здравствуй, Стейбус, — сказал вдруг Агиляр. — Как тебе местечко? Уютно?

По времени ретроскопа прошло сорок минут — многовато для заранее назначенной встречи. Агиляр уловил мысль и поспешил добавить:

— Я не опоздал. Мог бы придти раньше, хоть секунда в секунду с тобой, но захотел дать тебе освоиться. Ты же любишь.

Стейбус промолчал. Такой способ общения — в сознании человека из прошлого — был ему непривычен, ведь исследователи никогда не применяли его специально, даже сенситивы. Случайные встречи имеют место, но они редки, и чаще всего проходят незамеченными одной из сторон. А вот у нелегалов это обычная практика. Отследить разговор невозможно, если не знаешь хронологических и психосоциальных координат агента с точностью до нескольких минут, что гарантирует высокую степень секретности. Таким способом всемерно пользуются проводники: встречаются со своим подопечным в хорошо известной им зоне и ведут дальше по цепочке агентов.

Отсутствие навыка общения внутри чужого сознания приводило к тому, что Стейбусу требовалось значительно больше времени для усвоения информации и формирования ответа, чем обычно бывает при мыслесвязи. Любое действие, совершаемое отшельником, мешало сосредоточиться, приковывало к себе внимание. Усилием воли он перевёл дисциплинатор трансцессора в экстренный режим — стало легче.

— Сразу бы так, — одобрил его решение Агиляр. — А для чего, по-твоему, существуют дисциплинаторы?

— Не в том дело. Я и в реальности редко пользуюсь мыслесвязью. Обычный комплекс бывшего нормала. Со своим соседом-сенситивом — и то вслух разговариваю.

— С Кену Струво? Диспетчером «экстры»?

— И это знаешь? Вы что, в Синдикате, досье на меня собираете?

— Я не знал. Блэкбэд знает. Он же мне и рассказал о той передряге с изгнанием бесов, в которую ты угодил. Интересен ты, видишь ли, Блэку. Не знаю почему. Помнишь, как мы познакомились?

Конечно, Стейбус помнил. Он вышел на Агиляра через общих знакомых в «Глобале», на «Ретродроме», когда тот ещё захаживал туда, приторговывая подпольными лингвистиками и оптимизаторами. Сперва общался с ним там, потом встретился в одном из объединённых кварталов столицы. Затем стал встречаться регулярно, время от времени приобретая нужные ему программы, которых больше нигде нельзя было достать, и обмениваясь с ним интересными хроноплатформами.

— Хочешь верь, хочешь нет, но он меня предупредил о предстоящем знакомстве с тобой за месяц до самого события, — сообщил Агиляр.

— Выходит, он меня на тебя специально вывел? Но я уверен, что действовал самостоятельно.

— Конечно, самостоятельно, — согласился Агиляр. — Это и удивительно. А посему — удивись один раз и прекрати. Я тебе уже говорил, что Блэкбэд есть особое явление в мире ретроскопии… и вообще в мире.

— В мире… — вдруг прошептал монах. — Помоги мне, Господи, в мире душевном пребыть!

Будь Стейбус в этот момент в собственном теле, а не в чужом, он вздрогнул бы от неожиданности. Отшельник поднялся с пола, где сидел, обхватив колени руками, и забегал по своей келье.

— Как он здесь живёт? — удивился Стейбус. — Ну и вонь!

— Воняет от верблюжьей шкуры — да ты, наверно, понял, — отозвался Агиляр. — А знал бы ты, сколько в ней насекомых! Когда шкура засохнет и перестанет источать сей незабываемый аромат, он её выкинет и приобретёт у кочевников новую, причём потребует, чтобы шкуру сняли с прирезями и не выскабливали. У нашего отшельника есть мешочек с золотыми монетами, которые он…

— Ради всего — зачем он это делает?!? Ему что — приятно жить словно червяку в куске тухлого мяса?

— Ты ничего не соображаешь в религии, а ещё историк, — осуждающе заметил Агиляр. — Тут всё дело в духовной практике и тех целях, которые ставит перед собой христианин-аскет. Главная задача — отречься от мира и от всего, что может к нему привязать душу или доставляет удовольствие. Лучше всего вести себя так, будто ты уже умер, и вот-вот предстанешь на Господень суд. Такое состояние разума называется «память смертная», и достичь его живому человеку, сам понимаешь, нелегко. На помощь приходят всяческие уловки, например — ношение власяницы, надетой на голое тело. Власяница, чтоб ты знал, это одежда, изготовленная из грубой верблюжьей шерсти, и таскать её на себе в условиях субтропиков может только настоящий подвижник. Тело жутко потеет, зудит, потом покрывается струпьями; верблюжий волос вызывает раздражение на неповреждённых участках кожи, а стекающий пот ещё больше разъедает язвы, делая мучения почти невыносимыми. Подумай, можно ли получать удовольствие от жизни, нацепив подобную одёжку? В то же время власяница хорошо защищает от ночного холода, ведь в пустыне ночью температура нередко опускается ниже нуля. В ней недостаточно тепло, чтобы монах чувствовал себя комфортно, мёрзнет он всё равно, зато почти наверняка не подхватит воспаление лёгких. Днём, под палящим солнцем, власяница, подобно всякой плотной одежде, спасает от теплового удара…