Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога

• Название: Путь в Обитель Бога
• Автор: Юрий Соколов
• Жанр: Научная Фантастика

Попытка колонизации параллельных пространств окончилась катастрофой, потрясшей Великий Обруч Миров, к которому принадлежала Земля. Дивная планета Парадиз превратилась в ад, наполненный кровью и насилием, население еще двух планет почти полностью вымерло от эпидемий или было истреблено в ходе междоусобных войн. Новый Мир, возникший на обломках цивилизаций, напоминает шахматную доску, где место белых и черных клеток занимают Старые территории Земли и мрачные просторы планеты Додхар.

Достаточно сделать один шаг через Границы Соприкосновения, чтобы из березовой рощи или заброшенного земного города попасть в бесконечные лавовые поля или населенные чудовищами полуживые леса Додхара. В этом странном мире идет непрерывная борьба за выживание, и по нему предстоит пройти тем, кто поставил себе целью найти Колесницу Надзирателей – корабль давно исчезнувшей цивилизации, на котором можно улететь к центру Вселенной, в Обитель Бога.

---

И та неувязка, что не на всех действует ворожба бормотунов, разрешается тоже просто. Имхотеп рассказывал, что в предыдущее Проникновение ибогалы выводили новые породы бормотунов уже из людей. Получались всякие русалки там, нимфы и прочие наяды. Делали их, в основном, из женщин, но иногда из мужчин. Они и завлекали разными способами уже любого, кто заходил в заселённые ими леса. С додхарскими мастерами промывки мозгов их было, понятно, не сравнить, но зато нимфы, к примеру, отличались куда большей внешней привлекательностью. Жили они очень подолгу, часто дичали и продолжали свой промысел просто так, без всякой цели. А когда Проникновение завершилось, постепенно все вымерли, поскольку только одно из десяти подобных созданий способно к размножению, а остальные бывают бесплодны. Имхотеп утверждает, что и в этот раз будет то же самое, и он абсолютно прав. В Бродяжьем лесу нимф и русалок уже полно, и вскоре они начнут перебираться на Землю. Тогда наши дела окажутся плохи. Это ведь только чистокровные додхарские бормотуны избегают Старых территорий и наших лесов. И кто знает, какую ещё нечисть придумают ибогалы на нашу голову…

Я зевнул и посмотрел на Тотигая. Он не спал, и его глаза поблёскивали в темноте.

— Яйцеголовые на тропе наверняка слышали выстрелы, — сказал я ему. — Отдохнём ещё немного, а потом надо уходить. Разбуди меня через два часа после того, как станет светать. Сейчас ибогалы вряд ли сунутся с Большой тропы в лавовые поля, и точно не найдут Каменные Лбы раньше чем через четыре часа. Как раз успеем.

— Зря ты не отрубил бормотуну хвост, — сказал кербер. — Бобел был бы рад.

— Ах, правда, забыл. Ну, не беда, завтра отрублю. Стервятники ночью не летают, и в любом случае они не станут жрать его хвост.

Послушав напоследок ночь, я накрылся одеялом. Мне показалось, что не успел я закрыть глаза, как уже снова их открыл. Вокруг, вместо ночной темноты, царил сиреневый предрассветный сумрак. Звёзды потускнели. Луна всё ещё висела в небе. Надо мной, занеся лапу, стоял Тотигай. Вот так я просыпаюсь, когда рядом нет бормотуна.

— Интересно, смогу ли я когда-нибудь разбудить тебя по-настоящему, — пробурчал кербер.

— Обойдёшься, — сказал я. — А если сможешь, то это будет означать, что мне пора на покой. Подамся в фермеры, найду никем не занятый клочок Старых территорий и начну ковыряться в земле. Всё лучше, чем, оставаясь трофейщиком, подохнуть в мехране с перекушенным горлом.

Я быстро скатал одеяло и собрал рюкзак. Последней, как и вчера, положил Книгу. Бросить бы её здесь, хреновину ибогальскую, или подкинуть на Большую тропу законным владельцам — пусть подавятся. Но я понимал, что не отдам Книгу яйцеголовым уже просто потому, что она им очень нужна. Понимал я и то, что столь ценная для ибогалов штука весьма опасна для её временного владельца — даже если позабыть о её собственных смертоносных свойствах. Надо бы получше путать следы до Харчевни. Как бы не привести отряд туда…

Только кажется, что лавовые поля состоят из одного камня, а на самом деле здесь две составляющих — камни и пыль. Ветер без конца гоняет эту пыль с места на место, обновляя тончайший, всё покрывающий слой, и опытный глаз всегда отличит свежие следы от старых, полустёртых. И на самом камне остаются следы — царапины от шипов на ботинках, звериных когтей, чуть заметные выбоины от лошадиных подков… По приметам второго рода хороший следопыт дойдёт не только до Харчевни, или куда там захочет, но и на край света, и иллюзий по этому поводу я не питал.

Впрочем, кого в Харчевне можно напугать нашествием яйцеголовых? Имхотепа? Это фермеров можно. Имхотепу до таких вещей меньше всего дела, иначе он не воздвиг бы свою обитель у самой Границы. А остальные в Харчевне только обрадуются.

Однако они точно не обрадуются ни Книге, ни тому, кто её припёр. А посему я решил вести себя осторожно, следы путать, а когда доберёмся, никому ничего не говорить. Разве что самому Имхотепу. Во-первых, он всё равно узнает, а во-вторых — не слишком честно молчком протащить к нему домой что-то вроде ядерной бомбы.

Спрятав в тайник всё, что оставляли на месте, мы быстро и плотно закусили хорошей порцией нукуманского коня, и я закинул полегчавший рюкзак за спину. Снаружи пришлось ещё на полминуты задержаться, чтобы срезать костяную пику с хвоста убитого ночью упыря — в подарок Бобелу. Он из них делает наконечники для дротиков, и для него нет большего удовольствия, чем продырявить живого бормотуна таким дротиком. Если бы мне было нужно так мало для счастья, я бы всё бросил и поселился в Бродяжьем лесу. Но Бобел считает, что ему станет скучно жить без нас с Тотигаем. Нынешнюю экспедицию он пропустил, поскольку заработал несколько дырок в шкуре во время предыдущей. Сперва валялся у Имхотепа, а когда полегчало, перебрался на ферму к Лике. Пока мы ходили в город, Бобел в меру сил помогал ей убирать очередной урожай — с тех пор, как повсюду на Старых территориях стало тепло, наши фермеры собирают по три урожая в год, как в Древнем Египте, даже если раньше их местность называлась Чукоткой.

Ну, про Чукотку — это так, к слову. На самом деле никто не знает, что творится ближе к полярному кругу. Самые густонаселённые районы Додхара находились за шестидесятым градусом северной широты, и после Проникновения туда выпало несколько крупных городов яйцеголовых. Крупных по их меркам, ибо перед катастрофой Додхар по численности населения уступал Земле в разы. Выжил там кто из людей, или ибогалы всех подчистили, мы не знаем: у нас с ними никакого сообщения. А вот из бывшей Европы часто заходят, и многие остаются. Из Китая — ещё больше. Разный народ, но в основном торговцы, бандиты и умники, пытающиеся наладить контакт со своими на других землях. Первые-то ещё ничего, а вот умникам и бандитам не объяснишь, что нам хватило бы своих собственных.

Сначала, пока действовала связь и работала техника, в умеренные широты валили валом люди с экватора и тропических поясов, и теперь у нас полно индусов, арабов и чернокожих. Все ведь думали, что раз уж по новым порядкам нет зимы и за полярным кругом, то на экваторе всё выгорит начисто. На Додхаре там сплошь пустыня. Но оказалось, что они поторопились. На экваторе хоть и стало жарче, но всё же можно жить; а в додхарских пустынях там, напротив, сейчас иногда идут дожди и появилась растительность.

Много всякого народа нанесло за двадцать лет на нашу Старую территорию. Но пока Бобел гостит у Лики, я за неё спокоен. Потому что и не оправившийся от ран Бобел стоит десяти любых бандитов.

Через час после выхода из убежища мы сделали привал, и Тотигай налегке смотался назад, к одной из высоток, с которых видно Большую тропу. Без груза и в одиночку он перемещается быстро, но всё равно мы потеряли на его разведке около часа. Однако знать намерения ибогалов было необходимо. Чего доброго, пошлют отряд нам в обход… Тотигай, вернувшись, принёс успокаивающие новости:

— Яйцеголовые стоят на месте. Часть этих ублюдков ушла дальше по тропе — туда, где мы грохнули гидру. Сорок всадников на кентаврах и два десятка пеших пытаются разобраться в лабиринте у Каменных Лбов.

— Мало пустили, — заметил я. — До вечера провозятся, если не улыбнётся удача.

Мы тронулись. Я заметил, что сегодня Тотигай тащит свои тюки веселее, чем вчера, даже с охотой. Он понимал, что нам лучше поспешить. Ибогалы не такие тупицы, какими кажутся, хотя лучше бы они были тупицами.

Погода начала портиться почти сразу после того, как над горизонтом всплыл красный диск додхарского солнца. Небо затянуло тучами, но в сплошной пелене то и дело появлялись большие разрывы, через которые проникали солнечные лучи. Иногда налетал внезапными порывами ветер, закручивая то тут, то там стремительные пыльные смерчи.

— Хекату, — сказал Тотигай, на ходу оглядываясь на меня. — Сегодня они будут большими.

Додхарские торнадо никогда маленькими и не бывают. То, что мы видели до сих пор, в счёт не шло — так, предвестники, они и ребёнка с ног не собьют. Настоящие хекату появляются всегда внезапно и также внезапно рассеиваются, обрушивая вниз тонны поднятых ранее камней и настоящие ливни из песчинок.

— Не время для похода, — проворчал Тотигай, ускоряя шаг. — Не хотел бы я попасть под…

— Ты же знаешь, что мы не могли остаться, — перебил я его. — А здесь подходящих укрытий не найти до самой пирамиды.

Лавовые поля закончились внезапно, оборвавшись неровным уступом в поросшую жёсткой травой равнину. Деревьев здесь почти не было, только кое-где торчали редкие невысокие скалы на обширных песчано-каменных проплешинах. Никакого движения, разве что заскучавший сидеть на месте додхарский саксаул, выдрав из земли длиннющие корни и свернув их тугими спиралями, начинал медленное и печальное путешествие в поисках более плодородного участка. Иногда принимался сыпать редкий крупный дождь. Идти стало труднее. Ноги, привыкшие к передвижению по твёрдой поверхности окаменевшей лавы, не сразу приспособились к новой обстановке. Под подошвами ботинок похрустывал песок. С кустиков травы срывались облачка красноватой пыли.