Рене Кастр - Мирабо: Несвершившаяся судьба

• Название: Мирабо: Несвершившаяся судьба
• Автор: Рене Кастр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03086-2

Оноре Габриэль Рикети де Мирабо (1749–1791) — один из наиболее ярких деятелей Великой французской революции, блестящий оратор и публицист, бретер и любимец женщин, узник королевских тюрем и защитник монархии. Посмертное открытие его тайных связей с двором Людовика XVI привело к тому, что прах Мирабо вынесли из Пантеона великих людей Франции. Отношение к нему не раз менялось и в последующие годы. Автор данной книги, известный французский историк Рене де Кастр (1908–1987) видит в своем герое не авантюриста, а гения политики, пытавшегося примирить умеренных республиканцев с монархистами и избежать революционных потрясений, войны и террора. «Останься Мирабо жив, история Франции и Европы могла бы пойти другим путем» — этот неожиданный вывод автор книги подкрепляет кропотливым анализом биографии своего героя, его сочинений и мемуарных свидетельств современников.

---

Вопрос стоял тем более остро, что король продолжал назначать и снимать министров, а Собрание не имело прямой возможности утверждать или отклонять эти назначения. Июльский правительственный кризис привел к взятию Бастилии. Правительство, воссозданное Неккером после этого события, не пользовалось легитимностью со стороны Национального собрания, так как при выборе кандидатур с ним не посоветовались. Министры и депутаты жили, словно не зная о существовании друг друга; их решения порой противоречили одно другому, из чего проистекали трудно разрешимые конфликты.

Мирабо, кажется, один попытался найти выход из этой ситуации, он предположил, что примирительная система сможет улучшить отношения между властями. Такая точка зрения должна была понравиться министрам, ведь в случае ошибки у них была возможность взвалить ответственность на депутатов. Собрание же, считая себя непогрешимым, не отказывалось от ответственности, поскольку считало, что ему не придется принимать непопулярных мер; таким образом, казалось логичным, чтобы оно согласилось разделить ответственность с министрами, даже полностью переложить ее на них в случае несогласия. А такие случаи должны были стать редкими, если удастся установить постоянный контакт законодательной и исполнительной властей.

Эта теория выглядела настолько стройной, что у Мирабо не было никаких сомнений в том, что ее утвердят; он даже не счел нужным вынести на обсуждение вывод, который напрашивался сам собой: раздел ответственности между Национальным собранием и министрами приведет к тому, что министров будут избирать преимущественно из числа депутатов. Прецедент уже имел место быть: Людовик XVI призвал в Совет двух епископов-депутатов — Шампьона де Сисе и Лефрана де Помпиньяна. Теперь же это могло стать нормой.

Эти пояснения сделают более понятным ход заседаний 6 и 7 ноября 1789 года. Утром 6 ноября Мирабо перешел в атаку с целью вызвать падение Неккера. Он выступил с докладом, который министру финансов следовало бы сделать в день открытия Генеральных штатов. Используя аргументы, которые до сих пор удивительно актуальны, он обличил незавидные последствия инфляции, коснувшись девальвации денег, разбазаривания золотых запасов, дешевизны банкнот, дороговизны продуктов, стяжательства и спекуляции. Чтобы излечить эти недуги, он выписал лекарства: финансовая сфера нуждается в Национальной кассе, которая бы обслуживала государство и не позволяла ему влезать в долги; в плане снабжения Мирабо посоветовал потребовать у Соединенных Штатов уплатить зерном проценты с долга, образовавшегося во время войны за независимость. Наконец, объяснил все затруднения государства кризисом доверия к правительству, вызванным постоянным несогласием между министерствами и Национальным собранием.

— Поищем способы положить конец всем противоречиям. А они не прекратят возникать, пока королевских министров не будет в Собрании. Какую общественную силу мы сможем собой являть, если исполнительная власть и власть законодательная, видя друг в друге врагов, боятся совместно обсуждать общественные дела?

Обращаясь к примеру Англии, он высказал пожелание, чтобы депутаты могли в любой момент расспросить министров об их намерениях:

— Уловки и двусмысленности не ускользнут от большого количества людей, которые имеют право получать самые точные ответы. Присутствие главных лиц исполнительной власти необходимо в любом законодательном собрании; они — часть его мозга.

Он предложил принять решение о том, чтобы министры Его Величества имели в Национальном собрании совещательный голос до тех пор, пока правила в их отношении не будут установлены Конституцией — это позволит добиться безупречного функционирования парламентской демократии.

Предложение выслушали с интересом; оно было встречено аплодисментами и получило поддержку. Возможно, чересчур упростив мысль Мирабо, Клермон-Тоннер так резюмировал его идею:

— Мы часто стенали, находясь под властью бездарных министров, ведь деспотизм бездарных министров — самое большое унижение для свободных людей. Но если они окажутся среди вас, через четыре дня у вас либо не будет министров, либо они не будут бездарны.

Несмотря на кое-какие оговорки, высказанные Бленом и виконтом де Ноайлем, видевшими в английских методах постоянный принцип коррупции, предложение Мирабо вполне могли принять; демократия шла вперед большими шагами, и Революция обрела свою основу. Пусть министры явятся уже завтра: их опросят и сбросят. И тогда составится новое правительство, которое возьмется за возрождение государства.

«Вот, наконец, великий шанс, представившийся Франции», — думал Мирабо.

…Ночь с 6 на 7 ноября 1789 года, возможно, имела большее значение в истории Революции, чем ночь на 4 августа; но поскольку ее события окутаны тайной, восстановить их ход в точности невозможно.

Вероятно, что состоялись совещания и что министры смешались с депутатами. Хранитель печатей Шампьон де Сисе как будто сыграл одну из первых ролей; не исключено, что Неккер, на которого все ополчились, тоже сказал свое слово. Существование заговора было настолько очевидным, что Ламарк счел необходимым предупредить о нем Мирабо.

Какими бы ловкими и выверенными ни были речи депутата от Экса, наиболее искушенные политики почуяли в нем претендента на пост первого министра.

Это мнение угадывается в личном дневнике представителя Дюкенуа, типичного образчика среднего депутата; тот ясно почувствовал, что намерение Мирабо вызвать в Национальное собрание действующих министров имело целью только дискредитировать их: «Министры — глупые и бездарные люди; мы, которые гораздо даровитее их, зададим им вопросы, на которые они не сумеют ответить. Вся Франция и король увидят, что мы знаем больше их; их отправят в отставку, и мы займем их место… В глубине души можно признать — да, присутствие министров крайне необходимо. Не отвергать же предложение Мирабо из-за сквозящего в нем побудительного мотива? Лично я же не вижу в нем никакого другого побуждения… Трудно предвидеть, как разрешится этот вопрос, если только кто-нибудь не решится предложить в виде поправки, чтобы ни один член собрания нынешнего созыва не мог занимать места в правительстве во время сессии».

Поскольку, судя по всему, эти слова были написаны в решающую ночь, надо полагать, что сражение разворачивалось вне стен Национального собрания; тем не менее заранее выигранная партия состоялась при свете дня.

7 ноября дискуссия по поводу предложения Мирабо возобновилась. Граф де Монлозье, депутат от правых, двинулся против проекта обходным путем: министры не являются народными избранниками, а потому не должны входить в Национальное собрание. Поэтому оратор находил в предложении Мирабо «мистический смысл» — это слово вызвало улыбку у посвященных.

Мирабо ожидал противодействия со стороны правых, даже рассчитывал на него; разве Монлозье не являлся рупором министров, над которыми нависла угроза?

Однако решительную атаку повели левые: поднялся один депутат от Бретани по имени Ланжюинэ, которому было не занимать ни смелости, ни добродетели. За ночь Шампьон де Сисе его обработал и доказал, что, если предложение будет принято, Мирабо неизбежно получит пост в правительстве. Для чистого и наивного Ланжюинэ человек, погрязший в долгах и пороках, ни при каком условии не был достоин занимать подобный пост; нужно было ему помешать, а сделать это легко — и депутату подсказали способ.

Ланжюинэ ловко заговорил о наказах своих избирателей, которые запрещали ему вести дебаты в присутствии министров.

— Наши принципы также мне это запрещают, — продолжал он, — мы сами пожелали разделения властей. Если же мы соединим в лице министра законодательную власть с властью исполнительной, мы сделаем эту власть игрушкой в руках честолюбивых людей, если таковые окажутся в данном Собрании. Красноречивый гений увлекает вас за собой и подавляет вашу волю. Можно себе вообразить, что он сделает, став министром?

Ланжюинэ подытожил: «Таким образом, если предложение Мирабо будет принято, следует дополнить его такой поправкой: „В течение всего срока действия Собрания и в течение последующих трех лет депутаты не могут получать от исполнительной власти поста, пенсии и продвижения по службе“».

Это выступление вызвало бурные аплодисменты. Блен, один из оппонентов Мирабо, заметил, что добрые слуги государства могут заслужить вознаграждение, и предложил свести поправку Ланжюинэ к следующему:

«Ни один депутат не может состоять в правительстве во все время нынешней сессии».

Раздались крики одобрения: «Браво! Так и нужно! Голосовать!..»

Тогда Мирабо попросил слова, чтобы выступить по поводу этого предложения; он уже знал, что проиграл партию. Как и в 1783 году, во время бракоразводного процесса в Эксе, он, узнав, что осужден, довел ситуацию до абсурда. Он умел великолепно отстаивать гиблое дело. Нужно хотя бы сохранить лицо, если в очередной раз зависть и ненависть посредственностей преградили ему дорогу.