Анатолий Афанасьев - Возвращение из мрака

• Название: Возвращение из мрака
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-8475-0095-5

Анатолий Афанасьев всегда поразительно точно чувствует время в его главных и порой ужасных проявлениях.

Новый роман «Возвращение из мрака» был почти дописан, когда прогремели взрывы на Манхэттене, изменившие картину мира и словно поставившие страшную, живую точку в этой книге.

Роман о том же самом, о кощунственных планах отдельных людей любой ценой заставить мир плясать под свою дудку.

Герой романа - юноша-террорист, вопреки воли его наставников отказывается брать на себя миссию зла. Он оказывает ожесточенное сопротивление породившим его монстрам и выходит победителем в неравной борьбе…

---

– Разденься, – приказал старик. – Смой с себя грязь.

– Б-рр, – фыркнул Саша. – Боюсь. Холодно.

– Забудь это слово – боюсь. Оно не твое… Раздевайся, кому говорят.

В тоне старика ни раздражения, ни угрозы. Саша подчинился. Он еще ночью решил, что будет пай-мальчиком до тех пор, пока не разузнает, как отсюда выбраться. К слову сказать, ни вчера, ни сегодня он пока не чувствовал желания сбежать.

Голый, хотел шагнуть под летящие струи, но старик задержал.

– На, возьми, – протянул желтый брусок мыла. Мальчик понюхал: запах резкий, скипидарный. Точно таким они с мамочкой недавно травили блох у избалованного пуделька Кудеши.

– Кожа не слезет, дедушка?

– Новая нарастет, ничего.

В каменной купели воды по шею, и в первое мгновение показалось, что ошпарился. Дыхание перехватило, из горла вырвался поросячий визг. В ужасе ринулся обратно, но наткнулся на стариковский посох – от резкого толчка в грудь погрузился в воду с головой. И сразу наступило блаженство, какого не испытывал прежде. Лед и пламень проникли в каждую клетку, и он почувствовал, что летит. Барахтался, вопил, уворачивался от тугих струй. Опомнился от грозного оклика:

– Прекрати, отродье шакала! Немедленно прекрати!

С удивлением обнаружил, что в немыслимых кульбитах ухитрился не выронить желтый брусок. Виновато поглядывая на старика, намылил плечи, грудь, ноги, а тот командовал сверху:

– Башку три, башку! Там вся дурь.

Мыло попало в глаза, и он бесстрашно подставил голову под водопад, словно под летящий град камней. Когда, наконец, чистый и сияющий вскарабкался на твердь, старик примирительно заметил:

– Сегодня у тебя первый день, Камил. Постарайся запомнить. Постарайся не валять дурака.

Мальчик поправил:

– Путаете, дедушка. Меня зовут Саша.

Старик хитро прищурился:

– Одевайся, щенок. Как тебя зовут, мне лучше знать.

Саша натянул на мокрое тело спортивные брюки «Адидас», рубашку и куртку. Обулся в яркие кроссовки стоимостью триста баксов. Старик, наблюдая за ним, укоризненно цокал языком. Пробормотал что-то осуждающее на чуждом, незнакомом языке.

В хижине (или сакле?) вся обстановка состояла из дощатого ложа с накиданными одеялами, двух колченогих табуреток и толстого ковра на полу. В одном углу газовая походная плита и два дощатых ящика, один из которых использовался как стол: на нем стояли миски и кружки, а также блюдо с серыми лепешками, на вид мало съедобными. Старик зажег конфорку, разогрел что-то в закопченной алюминиевой кастрюльке и деревянной ложкой разложил по мискам густое коричневое месиво. В кружки налил заварки из фарфорового чайника с наполовину отбитым носиком и добавил кипятку.

– Что это? – спросил Саша. – Не отравимся?

Старик взглянул на него недобро, но ответил спокойно:

– Ешь… потом поговорим.

По вкусу Саша определил, что это перловая каша, смешанная еще с какими-то крупами, он такую едал, когда жил с родителями на старой квартире. В новой богатой семье у Руслана Атаева простых каш не ели, там даже для собак и кошек покупали нарядные импортные упаковки, типа «Мюсли».

На сей раз коричневая горячая каша из нескольких круп, сдобренная ароматным маслом из высокой двухлитровой бутыли, показалась Саше восхитительной. Он умял ее мгновенно и завершил трапезу двумя лепешками, в подражание старику макал их в чай. На ощупь лепешки были каменные, но рассыпались во рту, оставляя приятный горьковато-сладкий привкус. За завтраком дедушка Шалай сделал ему очередное замечание:

– Не торопись, ешь медленно. Спешат голодные псы, не люди. Следи за собой. Тебе еще предстоит доказать, что ты человек.

По тону мальчик догадался, что подошло время светской беседы.

– Дедушка Шалай, а чем плохо было мое старое имя?

– Придет время, узнаешь. Сейчас запомни, ты – Камил.

– Фамилия тоже другая?

– Фамилии никакой пока нету. Фамилию надо заслужить. Заслужишь – будет фамилия. Не заслужишь – будет каюк.

Угрозу Саша пропустил мимо ушей. В единственное небольшое оконце свет втекал причудливым ручейком, лицо старика, изрезанное морщинами, оставалось в тени, поэтому Саша не мог понять, что он на самом деле думает. Словам он давно не верил, как всякий московский отрок, родившийся уже в рыночную эпоху. За словами можно спрятать что угодно, кроме одного: ненависть прорывается сквозь любые слова, независимо от их смысла. Старик был добр, это Саша понял еще накануне.

– Можно еще спросить?

– Не прикидывайся лисенком, я тебя вижу насквозь.

– Дедушка, зачем меня сюда привезли?

– Скоро узнаешь.

– Я долго тут пробуду?

– Сколько надо, столько пробудешь… Тебе здесь не нравится?

– Очень нравится, – признался Саша, – Но спать в пещере страшновато. Там змеи и крысы.

– Нет там крыс, не ври. Змеи есть, крыс нету… Ладно, больше не будешь спать в пещере. Вон твое место, на коврике, на полу. Только не хнычь среди ночи. Не люблю.

Саша отпил остывшего чая из кружки.

– Чудная история со мной приключилась, – протянул задумчиво. – Ни в одной книжке про такое не читал. Если бы меня хотели убить, давно бы убили, верно?

– Да, верно.

– И если бы хотели получить выкуп с Руслана, не увезли бы так далеко, верно?

– Тоже верно, да.

– Значит, ни то и ни другое. А что же третье?

Старик вытер рот рукавом коричневой рубахи, на мгновение закрыл глаза, словно коротко помолился. Посмотрел на мальчика со странным выражением то ли упрека, то ли сочувствия.

– Ты сыт?

– Да, спасибо, дедушка.

– После приберешь здесь все… И со стола, и в доме. Это твои обязанности. У тебя их будет много, не сомневайся.

– Я не сомневаюсь, – уверил Саша, отметив про себя, какая у старика правильная и чистая, без всякого акцента, русская речь.

Вышли на двор. Солнце стояло довольно высоко, купалось в зелени, парило. Возле хижины в каменной стене выдолблена глубокая ниша, увитая диким виноградом. Старик нырнул туда и показал мальчику, чтобы сел рядом. Достал из складок одежды черную трубочку, подсыпал из бархатного кисета зеленоватого порошка, примял большим пальцем, пощелкал зажигалкой – и с наслаждением затянулся. Поплыл сиреневый дымок со смолящим, сладковатым запахом, не похожим на табачный.

– Давным-давно, – заговорил старик, – вон в том ущелье, видишь, внизу? – жил святой человек, его звали Атамил, он был не из нашего племени. Я его не застал, но мой прадед беседовал с ним. Два-три столетия миновало, а может, и больше. Тогда люди были другими, весь мир был другим, более приспособленным для добродетели. Но Атамил знал, что наступят иные времена. Он предрекал, в горы придет большое зло, и люди забудут обычаи предков, утратят веру в благодать, склонятся помыслами к мелким человеческим страстям. Атамил говорил, зло придет из России, так оно и случилось… Слушаешь меня, Камил?

– С большим вниманием, – отозвался мальчик, захваченный не столько словами, а какой-то проникновенной, глубокой тоской, звучавшей в голосе старика.

– Всевышний и прежде посылал народам земли суровые испытания – эпидемии, войны, революции, – но все это не идет ни в какое сравнение с нынешней бедой. По многим признакам близка победа антихриста. Можно пережить войну и вылечиться от страшной болезни, но нельзя спасти душу, проданную шайтану. Сегодня произошло непоправимое: целые народы, а может быть, все человечество, утратили представление о своем божественном предназначении. В погоне за дешевыми удовольствиями, ублажающими плоть, двуногие существа не заметили, как обратились в зверей. Понимаешь, о чем говорю?

– Понимаю, – глубокомысленно кивнул Саша. – Но какое отношение это имеет к тому, что я здесь?

Старик, косясь на него, сладко захлюпал трубочкой.

– Плоть лечат травами или ядом, душу спасают живой водой.

Закашлялся, ухватив слишком большую порцию дыма. Капелька слюны угодила мальчику в лицо: он не подумал ее стереть.

– Это был разве урок?

– Конечно, урок. Ступенька, на которую ты шагнул, не придав ей значения. Впереди будет много ступенек. Возможно, ты поднимешься высоко, а возможно, свалишься и разобьешься вдребезги. Все зависит только от тебя.

– Постараюсь не разбиться, – Саша спокойно выдержал тяжелый, как черная плита, взгляд старика.

Второй урок получился покруче. После обеда, состоявшего из миски кукурузной похлебки и вяленой рыбы, старик куда-то засобирался, объявив, что вернется с темнотой. Мальчику оставил задание: прибраться в доме, выскоблить песком и пемзой несколько закопченных кастрюль и чугунную сковородку и приготовить ужин. Не спросил, справится ли Саша, а просто сказал, что и как делать. Вскинул на плечо полотняную сумку на ремне и, бодро постукивая посохом, исчез за поворотом тропы, будто сгинул.