Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья

• Название: Пленники Барсова ущелья
• Автор: Вахтанг Ананян
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1963

В повести рассказывается о детях, попавших в беду в горах Кавказа. Оказавшись в плену стихии, они мужественно переносят испытания судьбы. Преодолевать трудности, а порой и смертельную опасность им помогают дружба, взаимная поддержка и сила духа.

---

— Не время, — сухо отозвался Ашот. — Пойдем.

По следам крови ребята спустились вниз и, дойдя до нижней кромки окружающих ущелье скалистых гребней, свернули направо. Там, в камнях, полузакрытое реденькими кустами шиповника, чернело отверстие пещеры. В нее, по-видимому, зверь и вошел. На колючих ветках шиповника виднелись клочки пестрой шерсти.

Ребята остановились и выжидающе смотрели на своего вожака. Они были убеждены в его отваге и находчивости и верили, что затеянное им дело увенчается успехом. Но все же черная пасть пещеры и царившая вокруг таинственная тишина не способствовали бодрому настроению.

По знаку Ашота, мальчики подрубили у входа в пещеру кусты. Шиповник и добавленный к нему сухой валежник с треском загорелись, и от них повалил густой, горький, одуряющий дым.

— Уйдите подальше от входа, — распорядился Ашот, а сам, взяв топор, стал сбоку от отверстия в позе убийцы, подстерегающего жертву.

План был ясен. Не выдержав дыма, зверь, если он жив, должен будет или покинуть пещеру, или задохнуться в ней. Во всяком случае, кашель они услышат.

Шушик спряталась за выступом скалы и, сильно труся, стояла там с головешкой в руках. Отошел подальше и Саркис. На плече у него покоился тяжелый каменный молот. Мальчика точно мороз пробирал, так тряслась его большая круглая голова. А Гагик по-прежнему храбрился, подмигивал товарищам, неестественно улыбался. Глаза его лихорадочно горели. Только Ашот, хотя и он побаивался, был внешне, как ему и подобало, вполне хладнокровен и спокоен.

Прижавшись к скалам справа и слева от входа в пещеру, ребята около получаса простояли в напряженных, окаменевших позах. Дым в изобилии тянулся в пещеру, но оттуда не доносилось ни звука.

Постепенно ребята расхрабрились, напряженное состояние прошло. Стал затухать и костер.

— Значит, подох, — объявил Ашот.

— Что ж, — не двигаясь с места, сказал Гагик, — прикажи — и я войду внутрь, сдеру с него шкуру.

— Ну-ну, не хвастай! — улыбнулся Ашот. — Знали мы одного такого Храброго Назара.

— Ах, так?

Гагик сунул в отверстие пещеры дубинку, застучал ею о стены и крикнул:

— Эй, ты! Выходи-ка, я по твою душу пришел!

Ободренные выкриками Гагика, Шушик и Саркис тоже приблизились.

— Асо, наломай веток! — крикнул Ашот.

Через несколько минут, вооруженные пылающими смолистыми ветвями ели, ребята вошли в пещеру.

— Идите, не бойтесь, — подбадривал товарищей Ашот. — Огня ни один зверь не выносит.

Узкий вход в пещеру вел в коридор, который довольно круто поднимался вверх. Он то расширялся, образуя просторные, высокие площадки, то сужался так, что ребята с трудом протискивались.

Иногда ход разветвлялся, и часть ответвлений завершалась тупичками. На полу и среди камней кое-где виднелись полоски желтоватой глины, а с потолка свешивались известняковые образования — сталактиты.

По всей длине прохода, в боковых ветках и особенно во впадинах стен валялись кости разных животных.

С первой площадки, где костей было больше всего, боковой ход вел куда-то в глубину, но проникнуть туда ребята не смогли — он был слишком узок. А между тем там виднелись целые остовы животных.

Когда Ашот осветил своим факелом внутренность этого грота, изумление, смешанное с ужасом, охватило ребят: столько тут было белых костей, черепов, скелетов, необычайно длинных рогов порой совершенно незнакомых, должно быть, давно вымерших животных. Настоящее кладбище!

Но вот ветви ели, треща и шипя, потухли, и ребята остались во мраке. Лишь далеко позади виднелась тусклая полоска света, пробивавшегося во входное отверстие.

Ребята умолкли.

— Вернемся, — сказал Ашот.

Спотыкаясь, они кое-как выбрались наружу, и Ашот тотчас же послал Асо за лучинами из смолистых корней ели. Эти лучины ребята заготовили, чтобы освещать пещеру в длинные темные вечера.

Когда Асо вернулся, Ашот начал связывать лучинки по две и по три — так они лучше горят. В это время из-за высокого камня невдалеке высунулась голова Гагика. От нечего делать он искал в кустах ягоды.

— Асо, погляди, что я нашел! — позвал он, показывая ветку, отягощенную красными ягодами рябины.

Асо пошел к Гагику. Ашот по-прежнему возился с факелами, а Шушик о чем-то тихо беседовала с Саркисом.

Вскоре Саркис поднялся и подошел к Ашоту. Ему хотелось попробовать еще раз отговорить товарища от явно опасного предприятия.

— Брось, Ашот, — сказал он, — зачем это тебе? Не лучше ли завалить вход в пещеру камнями и спокойно заняться нашими делами?

Совет был умный. В самом деле: стоит заделать вход, и барс оттуда уже не выйдет — подохнет от голода, если, конечно, он еще жив.

Но разве можно убедить Ашота? Как охотник, возбужденный близостью добычи, он совершенно утратил способность рассуждать хладнокровно. Перспектива завладеть чудесной шкурой барса не давала ему покоя. Когда же и Шушик присоединилась к предложению Саркиса, Ашот с раздражением кинул им:

— Боитесь? Ну и уходите, не мешайте мне! Завалить вход в пещеру? Вы только поглядите на этого умника! Чтобы такая шкура там сгнила?

Шушик возмутилась:

— Опять тебя разобрало? Только и думаешь чем-нибудь мир удивить! Все равно далеко тебе до Камо! — кольнула она мальчика и тут же пожалела.

Слова эти, как острый нож, вонзились в сердце Ашота. Словно кровь вскипела в его жилах. Левая щека дрогнула, родинки на ней стали почти незаметны, так он вспыхнул.

Бросив на Шушик огненный взгляд, Ашот резко сказал:

— Раз так, я иду один. Я один пойду против барса и всем докажу, что…

— Ох, поглядите-ка, до чего же он самолюбив! — лукаво поблескивая глазами, воскликнула Шушик. — Да ты успокойся!

Но Ашот уже исчез в глубине пещеры.

— Вернись! Что ты делаешь? — в испуге крикнул Саркис.

Обеспокоилась и Шушик, хотя смелость Ашота, его сильная воля были ей по сердцу.

— Пусть пойдет, — сказала она, но тут же задумалась. — Звери боятся огня, правда, Саркис? Ну, он там долго не останется. Потухнет огонь — выйдет.

Шушик ошиблась. Она не учла того огня, который никогда не иссякал в сердце отважного мальчика.

Когда он был еще близко от входа, до него донеслись крики Шушик:

— Ашот, Ашот, вернись! Я пошутила!

Сердце у мальчика дрогнуло. «А, боишься! Жалеешь меня!» — с радостью подумал он, и счастливая улыбка вдруг озарила его приятное круглое лицо, обычно суровое и немного мрачное.

— Ты еще поплачешь. Думаешь, вернусь? — бормотал он, пробираясь по узкому ходу.

Лучинок, заткнутых за поясом, у Ашота было много, и он шел сейчас почти без страха. Дойдя до места, где коридор, полный костей, раздваивался, Ашот, не раздумывая, свернул налево, в мрачный, сырой, с острыми камнями и низким потолком туннель.

Мальчик шел быстро, не останавливаясь, не оглядываясь, не думая об опасности.

Потолок пещеры стал еще ниже. Коридор начал петлять вправо, влево, сужался.

Ашот пригнулся, потом опустился на четвереньки и пробирался почти ползком. Лучинка в его руках трещала и каждое мгновение могла погаснуть. Но он и не думал возвращаться. Не о трупе барса думал сейчас Ашот — следов зверя здесь вовсе не было. Парня звал вперед интерес к новому, к неисследованным мирам, тот интерес, который так свойствен юности.

Когда наконец, ободрав колени об острые выступы скал, Ашот вышел из узкого прохода и очутился в обширной пещере, он был уже так далеко от входа, что снаружи до него не доносилось ни звука. И тут неопределенное, похожее на страх чувство охватило его.

— Пустяки! — сказал он громко, чтобы успокоить себя, но, словно в ответ ему, из дальнего темного угла пещеры донесся дикий хохот.

Сердце у Ашота дрогнуло и, показалось ему, остановилось. А эхо подхватило этот хохот — холодный, сухой, страшный, и он зловеще гремел под сводами пещеры.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ О том, как пропавшие ищут пропавшего

Сначала Шушик звала Ашота, но он не отзывался, и девочка решила, что кричать бесполезно. «Думает напугать меня, мстит».

Однако вскоре ее беспокойство усилилось.

— Что же делать, Саркис? Не пойти ли и нам за ним? — дрожащим голосом спросила она.

Саркис тоже был обеспокоен. Прежде он бесстрастно сказал бы: «А какое мне дело? Как пошел, так пусть и вернется». Но теперь… Нет, теперь, после всех злоключений, слово товарищ совсем по-иному звучало в сердце Саркиса. Конечно, определенную роль играл и страх перед новой неведомой бедой. Он, этот страх, подсказы вал: поддержи товарища, чтобы завтра и он мог тебя поддержать, помочь тебе. Но это не было уже одной только корыстью, одним эгоистическим расчетом. Это было и понимание того, что один в поле не воин. Наконец-то сын Паруйра постиг эту глубокую истину. И именно это новое сознание подсказало Саркису поступок на который раньше он никогда не решился бы.